— Хочу сразу признать, — продолжал Найджел, — что я не могу объяснить, почему на снегу отсутствуют следы убийцы. Но оставим до поры этот вопрос. Лучше проследим, что вчера вечером делал О'Брайен. Приблизительно без четверти двенадцать он сказал в бильярдной, что идет спать. У него был план выпрыгнуть из окна на крышу веранды — там невысоко, — а с крыши прямо в сад. Потом он намеревался пойти в барак и запереться там, захватив с собой револьвер. Но по следам на снегу мы можем заключить, что он осуществил этот план лишь в половине второго! Почему же так долго он оставался в своей комнате? Ведь все остальные ушли спать по крайней мере за час до этого! Почему он выжидал в опасном для себя месте целых полтора часа? И дальше: почему он не выпрыгнул из окна, как предполагал?
— Откуда вы знаете, что он этого не сделал?
— Потому что сегодня утром, прежде чем спуститься вниз, я как раз смотрел из этого окна. Снег на крыше веранды был не тронут. Так что же из этого следует?
— Или то, что он покинул дом через крышу веранды, когда снег еще только начал идти…
— Или? — возбужденно спросил Найджел.
— Или что он вышел из дома незадолго до того, как снег перестал идти, но вышел из дома просто через дверь.
— Совершенно верно! Но если О'Брайен хотел, чтобы его убили, почему он не подождал убийцу в своей комнате, куда тот наверняка бы пришел? Если же он не хотел быть убитым, почему тогда изменил свой план и маршрут и, бросая вызов смерти, вышел из дома через дверь? Ведь он не знал, где его подкарауливает убийца! Это было бы чистым самоубийством!
— Все это логично, сэр, — заметил лейтенант и почесал затылок. — Если так смотреть на вещи, напрашивается вывод, что он вышел из дома еще до того, как пошел снег.
— И кто же, в таком случае, оставил следы? — тихо спросил Найджел.
— Ясно кто! Убийца!.. Черт возьми, сэр. Вы совсем меня загипнотизировали. Иначе я бы этого не сказал.
Найджел посмотрел на Блекли с добродушной улыбкой учителя, который наконец-то вывел своего любимого ученика на правильный путь.
— Но как же тогда объяснить, что следы ботинок полковника точно совпали с оставленным следом, сэр? Как мог убийца добраться до ботинок О'Брайена?
— Ну, во-первых, мы не можем утверждать, что след оставлен именно его ботинками. Мы только знаем, что его ботинки подходят к следам, оставленным на снегу. А во-вторых, это может означать, что убийца просто имеет тот же размер обуви!
Блекли вынул свою записную книжку и что-то туда записал. Начал он торопливо, но потом прекратил писать.
— Вы меня совсем сведете с ума! — наконец выпалил Блекли в смятении. — Вы забыли, что эти проклятые следы ведут только к бараку, а обратных следов нет… Значит, ваш вариант исключается, сэр!
— Я этого вовсе не забыл, просто вы все время забегаете вперед! Так вот. Осмотр следов показал, что носки ушли в снег глубже, чем каблуки. Но такой след мог оставить только бегущий человек. Кто же он? Им мог быть сам О'Брайен или его убийца. Ни тот, ни другой не хотел быть замеченным на дороге к бараку, и потому каждый из них постарался бы добраться до барака как можно быстрее. Кстати, насчет ботинок у меня есть еще кое-какие соображения. Предположим, что полковник пришел в барак где-то около полуночи. Предположим также, что он намеревался покончить с собой. Он запер окна на задвижки, но дверь не закрыл… Ведь она не была заперта, когда мы его нашли. Спрашивается, почему он запер окна, но не запер дверь? Далее, он снимает ботинки и надевает шлепанцы. Неужели человек будет переобуваться, прежде чем покончить с собой?
— Может быть, сила привычки?
— Возможно. Но, может быть, и другое. Говорят, что в воздухе полковник всегда надевал на ноги шлепанцы. Так, может быть, он просто готовился к бою, так же, как и в воздухе? К бою с невидимым врагом!
— Это уж слишком… — возразил Блекли.
— Но ведь это возможно, — ответил Найджел. — А вкупе с отпечатками пальцев на револьвере это уже становится интересным. Предположим, что полковник действительно покончил с собой. Тогда его поведение зависело от того, в какой именно момент он принял это решение. Если О'Брайен направлялся к бараку с твердой решимостью покончить с собой, то, войдя в барак, он, естественно, не стал бы отвлекаться на смену обуви. Он бы просто вытащил револьвер и застрелился. Если же полковник колебался и окончательно принял решение только после долгих размышлений в бараке, тогда все объяснимо. Но в таком случае непонятно, почему на стволе револьвера отсутствуют отпечатки его пальцев, ведь, мучаясь сомнениями, он невольно бы держал револьвер за ствол. Пойдем дальше. Вы часто слышали о самоубийцах, которые стреляли бы себе в сердце? Думаю, что нет. Другое дело — в висок. Или вообще кладут дуло в рот.
— Это верно, — согласился лейтенант. — Я уже и сам удивлялся.
— И еще кое-что. Согласно вашей теории, он выстрелил в себя и, падая, ударился локтем о край стола, отчего и появились синяки и раскололась запонка. Тут у меня два возражения. Во-первых, при таком падении он получил бы всего один синяк, а не два. А во-вторых, запонка наверняка не такая уж слабая, чтобы сломаться от одного только падения или удара о стол. Представьте себе, что эта трубка — револьвер. Я целюсь в вас. Вы перехватываете мою руку правой рукой, чтобы отвести от себя направленное на вас дуло. Моя манжета оказывается в вашей руке, и запонка ломается. А на моей правой руке остаются следы ваших пальцев…
Блекли потянул себя за ус.
— О Боже ты мой, сэр! Я думаю, вы совершенно правы. Значит, это все-таки убийство?! Полковник с кем-то беседовал, но потом заподозрил неладное и вытащил револьвер. Убийца, каким-то образом усыпив его внимание, хватает его за запястье, выворачивает ему руку — этим объясняется, что выстрел был произведен с такого близкого расстояния, — и попадает полковнику в сердце. После этого убийца уничтожает следы борьбы, стирает отпечатки пальцев со ствола револьвера, чтобы все было похоже на самоубийство… — Лейтенант вздохнул. — И вот опять мы добрались до мертвой точки. Что же, убийца улетел из барака на крыльях?
— Вернемся к ботинкам, — предложил Найджел. — Где вы их нашли?
— Они стояли на полу… За одним из кресел.
— Но они были видны?
— О да! — ответил Блекли. — Я увидел их каблуки, не отодвигая кресла.
— А когда я сегодня утром обнаружил труп полковника в домашних туфлях и попытался отыскать ботинки, в которых он пришел в барак, то нигде не смог их найти. Правда, я не заглядывал в шкаф, но за креслом смотрел и могу поклясться, что ботинок там не было.
Блекли посмотрел на Найджела с испугом.
— Как же так? — выдавил он наконец. — Ведь это означает, что…
— Вот именно. А если к этому добавить, что на ботинках не было никаких отпечатков и что они были совершенно сухими, хотя печурка давно уже не горела, то подозрения в убийстве полковника усиливаются. Сами по себе эти разрозненные факты еще мало о чем говорят. Возможно, их не хватит даже на то, чтобы убедить вашего шефа продолжать расследование. Но тогда надо поискать что-нибудь еще. — Некоторое время Найджел заметно колебался. Наконец, решившись и как-то странно передернув плечами, он спросил: — У вас случайно нет опыта по вскрытию сейфов, Блекли? Мне не терпится заглянуть в него.
Полицейский подошел к сейфу и какое-то время изучал его.
— Думаю, с этим я мог бы справиться. Но для чего вам это понадобилось?
— О'Брайен сказал мне, что его завещание находится в сейфе. Если сейф окажется пустым, то это стопроцентное доказательство того, что полковник был убит. Ну и сам мотив преступления станет яснее.
Блекли трудился над сейфом почти полчаса. Все это время Найджел, терзаемый нетерпением, метался по комнате. Не переставая курить, он хватал, с полки книгу за книгой, но, не одолев и строчки, ставил на место. Наконец послышался легкий щелчок, и Блекли удовлетворенно крякнул, когда дверь сейфа открылась. Оба увидели, что он пуст.
Теперь уже Блекли был убежден, что произошло убийство, и сразу развил бурную деятельность. Он договорился с Найджелом не сообщать гостям об этих подозрениях, считая целесообразным ввести в заблуждение убийцу: пусть пребывает в уверенности, что полиция идет по ложному следу.
Затем лейтенант нашел Болтера и приказал ему незаметно наблюдать за домом. Со своего поста сержант заметил Киотт-Сломана, отправившегося в деревню в стареньком двухместном кабриолете, а затем Джорджию Кавендиш, вышедшую вместе с братом на прогулку в сад.
После этого Блекли позвонил своему начальнику и доложил о случившемся, договорившись обсудить подробности во второй половине дня.
Он вызвал также из полицейского участка подкрепление и наконец снова вернулся в барак, чтобы еще раз тщательно осмотреть его. На это время Найджел, не сомневавшийся в профессионализме лейтенанта, удалился в парк, чтобы в тишине поразмыслить над имеющимися у него фактами.
