удар длинной и толстой дубинкой. Врезали ему по спине Аспирант благоразумно молчал, но и ему досталось по морде. Так сказать, за компанию.
Скоро автобус заполнили другими людьми с транспарантами и разноцветными флагами. Всех отвезли в ближайший милицейский участок. Переписали личные данные и заперли в пустой «обезъянник». То бишь, в часть вместительной комнаты, что была отгорожена прочной решёткой от всего отделения.
Друг аспиранта и здесь не утих. Он громко вопил, что сатрапы не могут сломить волю народа к свободе и настоятельно требовал вызвать к себе адвоката и прессу. Ему снова врезали палкой по ногам и по почкам.
Всем остальным, кто оказался поблизости, досталось уже по касательной. В том числе, под раздачу попал и растерянный Фадей Аркадьевич. Он по институтской привычке держался возле крепкого друга.
Всю ночь арестанты сидели на весьма неудобных и жёстких деревянных скамейках. Утром их всех отпустили. Аспирант собирался поехать домой, но его старый друг вцепился в руку клещом. Он стал кричать, что этого так не оставит и потащил однокашника в какое-то близь стоящее здание.
Как оказалось, это редакция какой-то малоизвестной местной газеты. То ли, там находились «Московские новости», то ли «Вечёрка», теперь уже трудно сказать. Недавние «узники бесчеловечного произвола милиции» прошли в кабинет молодого редактора небольшого издания. Друзья рассказали о том, как их избивали в «застенках сатрапов» и показали свои синяки на лице и на теле.
Говорил, в основном, старый институтский товарищ. Фадей Аркадьевич просто сидел рядом с ним. Он очень смущённо ёрзал на стуле и изредка тихо поддакивал. Ещё он с большой неохотой позволил щёлкать себя развязным фотографам.
Импровизированная пресс-конференция двух «жертв разбушевавшейся власти» закончилась ближе к обеду. Однако и после неё, Фадей Аркадьевич остался в плену старого друга.
Однокашник потащил аспиранта куда-то ещё. Затем, в третье место, в четвёртое, пятое. К концу рабочего дня они оказались на телевидении, в студии какого-то мелкого новостного канала. Вроде бы это был «НТВ», а может быть, «СТС»?
Везде повторялась та же картина, что и утром в газете. Вокруг них суетились какие-то странно возбуждённые люди, скорее всего, журналисты. Репортёры атаковали друзей своими вопросами и слепили их вспышками фотографических камер. Всем очень хотелось запечатлеть их синяки на лице и ногах.
Постепенно, Фадей Аркадьевич немного освоился. Через пару часов, он, без всяких стеснений, вторил словам однокашника. Мало того, стал слегка приукрашивать их большие мучения в «жутких милицейских застенках».
Ближе к полуночи, друзья оказались в «Доме Советов РСФСР». В то давнее время, его называли на американский манер, «Белым домом России». Там вдруг оказалось, что однокашник Фадея Аркадьевича прекрасно знаком с большими людьми из близкого окружения беспалого Ельцина.
Какой-то плюгавый мужчина с совершенно нерусской фамилией, похвалил их за «проявленную инициативу и стойкость». Плотно их накормил, напоил чаем и водкой и отпустил отдыхать.
Друзей разместили в тех комнатах, где ночёвали постоянные сотрудники здания. Хорошо, что не успели вручить автомат, рожки с боевыми патронами, а так же гранаты.
Тем временем, «путч ГКЧП» кончился удивительно тихо, так же, как и начался. Самое странное, что им верховодили не какие-то боевики из глухого подполья, как это было в далёком 1917-м, в славном городе Питере. Эту команду составили самые первые люди страны.
Среди них находились пожилые мужчины, облечённые неограниченной властью: вице-президент СССР, исполнявший обязанности Мишки Горбатого, неожиданно «ушедшего в отпуск», министр обороны, премьер-министр, то бишь, председатель Совета Министров. Был там и председатель «КГБ», министр «МВД» и другие вельможи, рангом пониже.
Они держали в руках небольшой чемоданчик с ядерной кнопкой. Командовали вооружёнными силами огромной державы. Руководили милицией, остальными спецслужбами и боевыми структурами великой страны.
Однако, эти чиновники ничего толком не сделали. Никого не взяли под стражу, хотя все смутьяны находились поблизости. Даже не отключили телефоны в огромной Москве. Мол, болтайте разбойники сколько хотите, договаривайтесь между собой и стройте нам всевозможные козни.
То есть, так называемые, «путчисты» не выполнили ни одного из заветов своего великого лидера Ульянова-Ленина. А он между тем говорил: – Первым делом, взять под контроль почту, телефон, телеграф и вокзалы. – и ещё добавлял: – Каждая власть лишь тогда чего-нибудь стоит, если она может себя защитить!
Вместо активной работы, «путчисты» три дня, словно мыши под веником, тихо сидели в Кремле. После чего, повели себя так, словно были не седыми мужчинами, а шкодливой шпаной. Они быстро покаялись и сдались на милость орды дерьмократов, у которых кроме посольства Америки, не было ничего за спиной.
Что это была за игра, до сих пор никому непонятно. То ли, «путчисты» хотели спасти Советский Союз от развала его иностранной разведкой, да кишка оказалась тонка? Не нашлось среди них человека, который бы мог повести за собою людей?
То ли, за эти три дня их всех купили за огромные американские деньги? То ли, их использовал «в тёмную» пятнистый Мишка Горбатый? А сделал он всё это лишь для того, чтоб развалить большую страну и передать верховную власть вечно пьяному Ельцину, приспешнику Билла по фамилии Клинтон?
Как бы то ни было, но уже через день, Фадей Аркадьевич решил пойти на работу. Мужчина хотел хорошенько покаяться перед суровым завлабом и, задним числом, написать заявление на кратковременный отпуск. Мол, здоровье у него пошатнулось. Однако, молодой однокашник силком удержал при себе аспиранта. Так он и стал ординарцем старого институтского друга.
Как это ни странно, но новая жизнь «возле политики» оказалась значительно лучше, чем прежняя, в скромном «НИИ». Теперь молодому мужчине не нужно было с утра бежать на постылую службу. Не приходилось торчать в институте весь день и делать значительный вид, будто усердно работаешь.
Всего то и дел, что ездить за старым товарищем с одной шумной встречи на следующую. Везде находиться там, где велели и говорить только то, что тебе приказали, ни больше, ни меньше.
Повсюду с тобой обращаются очень почтительно. Кормят, поят бесплатно и, мало того, дают немалые деньги, так сказать, «на расходы на жизнь». К тому же не в «деревянных» рублях, на которые, благодаря «катастройке», уже ничего невозможно купить, а в удивительно твёрдой американской валюте.
Скоро Фадей Аркадьевич настолько освоился, что стал замещать своего однокашника на шумных мероприятиях различного уровня. Теперь он хорошо одевался, а даже купил дорогую машину.
Фадей Аркадьевич ощущал себя совсем по-другому, гораздо уверенней. Поэтому, вёл себя, не как младший научный сотрудник небольшого «НИИ», а так, словно он был депутатом, по крайней мере, районного уровня нашей столицы.
Вскоре мужчина и вправду заделался «народным избранником». Причём, каким-то таинственным образом он сразу попал в Верховный Совет. После чего, у него началась совершенно безбедная жизнь.
Осенней порой все «слуги народа» вернулись в Москву после летнего отпуска.
