— Ты права, — согласился я. — А сейчас давай-ка поднимемся к тебе в комнату. Они ведь не будут где-то ездить всю ночь.
— Не знаю. Папа наверняка вернется домой, а за остальных не ручаюсь…
Когда мы поднялись наверх, Белла прижала палец к губам, подошла на цыпочках к первой двери и осторожно повернула ручку. Дверь не открылась. Потом махнула мне, приглашая следовать за ней в самый конец коридора, где была ее комната. А как только мы в нее вошли, зажгла свет, закрыла дверь, повернула ключ в замке.
— Это была комната Перл — та, которую я пыталась открыть, — наконец объяснила она. — По-прежнему закрыта изнутри. Мне хотелось убедиться, что Перл не станет бродить по дому.
— Умница, — одобрил я. — Думаешь, с ней все в порядке?
— По-моему, она отъехала сразу, как только очутилась у себя. Нализалась изрядно.
— Было, — подтвердил я. — Эти ее королевские порции мартини…
Я закурил сигарету и внимательно осмотрел жилье Беллы. Оно было обставлено гораздо лучше, чем другие комнаты дома, в которых мне довелось побывать, а двуспальная кровать выглядела просто роскошной.
Белла включила светильники у кровати.
— Ты будешь спать здесь. А как же я? Где мне спать?
— Как насчет того, чтобы провести ночь под кроватью? — предложил я. — Это создаст ту самую уютную атмосферу, к которой так стремится сержант Полник.
— Бедный Полли! — Белла забулькала от смеха. — Ему приходится совсем невесело с тех пор, как его старуху сбил грузовик. Только он рассказывает об этом так, словно пострадал грузовик, а не старуха!
— Со слов Полника, его старуха — паршивая баба, — с горечью уточнил я.
— Пока мы сидели с ним в машине, он ни о ком другом не говорил, — возразила она. — Знаешь что, Эл? Наверное, на самом деле он от нее без ума, просто притворяется. Каждый раз как я начинала шутить, он обалдевал, думал, я на самом деле начну к нему приставать.
— Дорогая, ты не знаешь Полника.
— Я знаю, как мужчина реагирует на женщину, когда он шутит. И когда нет!
— Поэтому отправляйся спать под коврик. И расскажи моли всю подноготную о любви Полника — моли это будет интересно.
— Не стану делать ничего подобного! — возразила Белла. — Я буду спать в ванной.
— Стоя под душем?
— Что ж, может, душ умилится твоими высокими моральными принципами, любовничек. Вот скажи, почему бы нам просто не закрыть дверь, так чтобы убийца никоим образом не смог сюда попасть, и не разделить кровать?
— Чтобы лишить его возможности попытаться убить тебя сегодня ночью? Но я же хочу поймать его!
— Тяжелый ты человек, — пожала она плечами. — Хочешь выпить, любимый?
— Ты читаешь мои мысли, милая.
— Сейчас спущусь вниз и принесу что-нибудь. А тебе, может, лучше остаться здесь, на тот случай, если кто-то появится?
— Естественно, — кивнул я. — Не слишком задерживайся, а то я начну нервничать.
— Замечательно! — Белла надула губки. — Если услышишь, что я кричу, сразу прибегай, Эл Уилер!
Она открыла дверь и вышла из комнаты. Я закурил новую сигарету, проверил ванную и окна, выходящие на бассейн. Ясно одно — это будет интересная ночь, и не важно, останется ли ключ торчать в запертой двери или нет.
Вскоре я услышал веселое позвякиванье бокалов и открыл дверь как раз вовремя, чтобы Белла вошла в комнату с полным подносом в руках. Она поставила его на тумбочку и облегченно вздохнула:
— Здесь скотч, лед и содовая. Когда-нибудь я осчастливлю двоих или троих парней, став удивительной женой!
— Двоемужество, так надо понимать? А если еще один, так это троемужество?
— Не потому, что я безнравственная, — попробовала объяснить Белла. — Просто ненасытная. За год я полностью истощаю мужчину. Ты нам нальешь, любимый?
— Конечно, — быстро согласился я.
Мой способ приготовления напитков четок, прост и требует все три секунды. Некоторые парни заявляют, что мартини — это произведение искусства, и возятся, готовя его, чуть ли не целый час. Невольно задумаешься: как им удается ладить с женщинами?
Наполнив бокалы, я обернулся, держа их в обеих руках.
— Одну минутку, любовничек, — попросила Белла. — Мне жарко! .Она выскользнула из лимонного жакета, небрежно бросив его на стул, затем расстегнула молнию на брюках. Впервые за долгое-долгое время я держал спиртное в руках, не испытывая страстного желания немедленно выпить. Извиваясь, Белла высвободила бедра из узких брюк, а когда они упали ниже колен, осторожно вышла из них.
— Так лучше! Теперь можно выпить!
На ней осталось только нижнее белье: белый атласный лифчик без бретелек и шелковые розовые трусики, изящно обрамленные черными кружевами. Белла подошла ко мне с протянутой рукой.
— Бокал, любовник!
— Бокал? — эхом отозвался я. — Какой бокал?
— В твоей руке, помнишь?
Я посмотрел на свои руки — действительно, они держали по бокалу. Она взяла тот, что был в моей правой руке, автоматически сказала: ?Будь здоров!?, — и тут же все выпила. Через секунду шлепнула пустой бокал опять в мою правую руку.
— Мне понравилось. Может, еще выпьем?
— Милая, — сказал я, — налей себе сама. Я просто не в состоянии.
— О'кей! — Она забрала у меня оба бокала. — Тебе я долью.
Ленивой походкой Белла подошла к подносу с бутылкой и встала ко мне спиной, раскачивая бедрами. Ни один парень не мог бы устоять перед этими движениями ее розовых бедер, не говоря уже об Уилере. Затем вернулась, протянула мне скотч.
— За нас! За мужчин, для которых долг превыше всяческих удовольствий. Пьем до дна! — И проглотила спиртное одним длинным глотком.
Я неохотно выпил свою порцию.
— Еще налить?
— Ни за что в жизни!
— Ладно, — не стала она настаивать, — мне, пожалуй, нужно на ночь еще!
Я уловил звук подъезжающей машины, потом услышал, как она остановилась.
— Кто-то вернулся домой, — сказала Белла. — Может, папа. На всякий случай запру-ка я дверь. Изредка на него нападает сентиментальность, и тогда он заглядывает ко мне пожелать спокойной ночи. — Она подошла к двери, повернула ключ, потом наполнила себе очередной бокал и выпила его так же быстро, как два предыдущих.
— Вижу, у тебя королевские замашки, — не удержался я от комментария.
— Разве ты не заметил этого при лунном свете?
— Я о спиртном. Здорова же ты пить!
— А ты просто зануда! Знаешь, теперь это признано психическим отклонением!
— У меня есть ответ на вопрос о том, как нам спать, — решительно сменил я тему. Белла пожала плечами:
— Секс? Это самый старый ответ на такой вопрос.
— Ты ляжешь на кровать. А я устроюсь на стуле у двери.
— А я бы заперла дверь на ключ и на всю ночь забыла бы об убийце!
— Не пойдет, — развел руками я. — Уж извини. На секунду она согнулась, заложив руки за спину, когда же снова выпрямилась, атласный лифчик упал на пол.
— Ты уверен, что не поддашься соблазну, любовничек? — хитро улыбнулась она, поглядывая на меня.
— Жозефина, может, и могла скормить наживку Наполеону, — ответил я, — но тебе не удастся поймать меня на удочку. Во всяком случае, не сегодня.
— Хорошо, убедил. — Белла стянула трусики и беззаботно, отбросила их ногой. Затем прыгнула на кровать, натянула на себя простыню. — Мое дело предложить. Все, сплю. Спокойной ночи, любовничек!
Я придвинул стул к двери и погасил светильник у кровати, погрузив комнату в темноту. Но струящийся сквозь окна лунный свет был достаточно ярким, так что можно было ходить по комнате и ничего при этом не задевать. Я отпер ключом дверь и устроился на стуле.
Спустя примерно пять минут до меня долетело шуршание подъехавшей по подъездной дороге машины. Потом, как мне показалось, прошло довольно много времени, прежде чем появилась и третья машина. Это означало, что все вернулись домой.
Сидя без толку в полутьме, я начал понимать, что дьявольски устал. Пару раз клюнул носом, а один раз, заслышав в коридоре мягкие шаги, так дернул головой вверх, что чуть не свихнул себе шею. Дверь напротив открылась и закрылась. Следовало понимать, что этой ночью папа настроен не слишком сентиментально. Потом стало слышно лишь тихое, ровное дыхание Беллы.
Не знаю, в котором часу я заснул.
А когда проснулся, было так же темно. Меня разбудил дикий вопль, он и сейчас звенит у меня в ушах. Я вскочил со стула и, когда Белла неистово закричала снова, как безумный бросился к ее кровати.
Потом небо упало мне на голову, весь мир медленно поплыл перед глазами, а внутри черепа все начало распадаться на части болезненными, резкими взрывами. Я видел яркие вспышки и знал, что эти взрывы происходят снаружи, хотя чувствовал боль внутри. Потом вдруг все это кончилось, Эл Уилер плавно поплыл в черную как смоль пустоту, нежную, как женское лоно.
Это не жара — это влага; это не боль — это унижение. Сначала казалось, что в моем черепе полно маленьких Полников, и каждый со своим собственным паровым экскаватором старается выдолбить мой мозг. Затем открыл глаза и увидел склонившееся надо мной лицо дока Мэрфи. Боль больше не беспокоила, осталось только ужасное чувство унижения.
