— Посиди здесь, — сказал я. — Сейчас я закрою лавку, и мы поговорим спокойно.
Конечно же, будет намного легче избавиться от нее теперь, когда она беременна. У нее появился отличный повод покончить с собой. Я направился к двери и нажал на кнопку слева, опускающую штору. Она плавно упала с негромким клацаньем шестеренок, проворачивающихся в масле. Когда я вернулся, Джин, сняв шляпу, взбивала свои волосы, чтобы вернуть им пышность; так ей больше шло. Действительно, симпатичная девочка.
— Когда же мы уедем? — спросила она вдруг. — Теперь нужно, чтобы ты увез меня как можно скорее.
— Мы сможем убраться отсюда не раньше конца недели, — ответил я. — Мои дела в порядке, но мне еще надо подыскать где-нибудь новое место.
— Я возьму с собой денег.
У меня, естественно, не было ни малейшего желания позволить содержать себя, даже девице, которую я собирался прикончить.
— Для меня это ничего не меняет, — сказал я. — Тратить твои деньги? Об этом не может быть и речи. Я хочу, чтобы это было решено между нами раз навсегда.
Она не ответила. Она сидела как на иголках, было видно, что она не решается о чем-то сказать.
— Ну, что у тебя там еще? — решил я ее подбодрить. — Выкладывай, что ты там без меня натворила.
— Я туда написала, — сказала она. — Я наткнулась на один адрес среди объявлений. Они пишут, что это пустынный уголок для любителей уединения и для влюбленных, которые хотят спокойно провести медовый месяц.
— Если все влюбленные, жаждущие покоя, назначат там рандеву, — пробурчал я, — то может получиться изрядная давка!..
Она засмеялась. Выло видно, что гора свалилась у нее с плеч. Она была не из тех девиц, которые способны долго что-нибудь скрывать.
— Они мне ответили, — сказала она. — У нас будет отдельный домик, а обедают там в отеле.
— Будет лучше, если ты уедешь первая, — сказал я, — а я присоединюсь к тебе потом. Тогда у меня будет время закончить все дела.
— Мне хотелось бы поехать туда вместе с тобой.
— Это невозможно. Возвращайся домой, чтобы не вызвать подозрений, собери чемодан в самый последний момент. Не стоит брать много вещей. И не оставляй адреса. Родителям совсем необязательно его знать.
— Когда ты приедешь?
— В следующий понедельник. Я отправлюсь в воскресенье вечером.
Вряд ли кто-нибудь заметит мой отъезд в воскресенье вечером. Но еще оставалась Лу.
— Разумеется, — прибавил я, — ты уже сказала об этом своей сестре.
— Нет еще.
— Она, вероятно, кое о чем догадывается. В любом случае, в наших интересах поставить ее в известность. Она сможет послужить нам посредником. Ты ведь с ней хорошо ладишь, не правда ли?
— Да.
— Тогда скажи ей об этом, но только в день отъезда, и оставь адрес, но так, чтобы она нашла его не раньше, чем ты уедешь.
— Как же все это сделать?
— Ты можешь вложить адрес в конверт и отправить по почте, как только будешь за две или три сотни миль от дома, можешь оставить его в ящике стола. Есть тысяча способов.
— Как мне не нравятся все эти сложности! О Ли! Разве не можем просто уехать вместе, сказав всем, что хотим немного пожить одни?
— Это невозможно, — сказал я. — Что подходит для других, то не годится мне. У меня нет денег.
— Мне это все равно.
— Посмотри в зеркало, — сказал я. — Тебе это все равно, потому что они у тебя есть.
— Я не решаюсь сказать об этом Лу. Ей ведь только пятнадцать лет.
Я рассмеялся.
— Ты принимаешь ее за младенца? Тебе пора бы знать, что если в семье две сестры, младшая узнает обо всем одновременно со старшей. Если бы у тебя была младшая сестра десяти лет, она знала бы все точно так же, как и Лу.
— Но Лу еще совсем ребенок.
— Еще бы! Достаточно взглянуть, как она одевается. Духи, которыми она пользуется, тоже свидетельствуют о ее полной невинности. Надо предупредить Лу. Повторяю, что нам нужен кто-нибудь в доме, чтобы служить посредником между нами и родителями.
— Лучше бы никто не знал об этом!
Я усмехнулся со всей злостью, на которую был способен.
— Похоже, вы не слишком гордитесь парнем, которого отыскали, а?!
Губы ее задрожали, и я подумал, что она вот-вот заплачет. Она встала.
— Зачем ты говоришь мне гадости? Тебе доставляет удовольствие делать мне больно? Я не хочу ничего говорить, потому что боюсь…
— Боишься чего?
— Боюсь, что ты бросишь меня, прежде чем мы поженимся.
Я пожал плечами.
— Ты полагаешь, что женитьба меня остановит, если я захочу тебя бросить?
— Да, если у нас будет ребенок.
— Если у нас будет ребенок, я не смогу получить развод, это понятно; но этого недостаточно, чтобы помешать мне бросить тебя, если у меня возникнет такое желание.
На этот раз она заплакала. Она снова упала на стул и опустила голову. Слезы покатились по ее пухлым щекам. Я почувствовал, что немного хватил через край, и подошел к ней. Я обнял ее за шею и погладил по голове.
— О Ли! — сказала она. — Это так непохоже на то, что я себе представляла. Я думала, что ты будешь счастлив, когда я полностью буду принадлежать тебе.
Я ответил какую-то чушь, а потом ее стало тошнить. У меня ничего не было под рукой, даже салфетки, и мне пришлось бежать за тряпкой, которой уборщица мыла в магазине пол, в чуланчик за лавкой. Вероятно, ей стало плохо из-за беременности. Когда позывы прекратились, я вытер ей лицо своим платком. Глаза ее блестели от слез, словно вымытые, и дышала она с трудом. Ее туфли были испачканы, и я обтер их кусочком бумаги. Меня мутило от запаха, но я наклонился к ней и поцеловал. Она страстно прижалась ко мне, бормоча что-то бессвязное. Мне не повезло с этой девицей; перепьет она или перетрахается — вечно ей плохо.
— Уезжай скорее, — сказал я ей. — Сейчас возвращайся домой, приведи себя в порядок. В четверг вечером собери чемодан и уезжай. В следующий понедельник я приеду к тебе. А пока займусь увольнением.
К один миг она приободрилась и улыбнулась недоверчиво.
— Ли… это правда?
— Ну, конечно.
— О! Ли, я тебя обожаю… Знаешь, мы будем очень, очень счастливы!
Она совсем не помнила зла. Обычно девушки не так легко идут на примирение. Я поднял ее со стула и стал ласкать ей груди прямо через платье. Она напряглась и повернулась ко мне спиной. Она хотела, чтобы я продолжал, а я… Я предпочел бы проветрить помещение. Но она прилипла ко мне и расстегнула меня одной рукой. Задрав юбку, я засадил ей прямо на длинном столе, на котором клиенты просматривают книги; она лежала, закрыв глаза, и казалась мертвой. Когда я почувствовал, что она расслабилась, то продолжал еще некоторое время, пока она не застонала, и выпустил все ей на платье. Затем она приподнялась, поднесла руку ко рту, и ее снова вырвало.
Потом я поставил ее на ноги, привел в божеский вид; и, пройдя через дверь в глубине лавки, чуть ли не на руках дотащил до машины и усадил за руль. Хотя она была в полуобморочном состоянии, у нее нашлись еще силы, чтобы до крови прокусить мне нижнюю губу, но я даже не дернулся, а стоял и смотрел, пока она не уехала. Надеюсь, что машина сама нашла дорогу к дому.
Потом я вернулся к себе и принял душ, чтобы избавиться от этого запаха.
До сих пор я не думал всерьез обо всех сложностях, к которым приведет меня идея прикончить этих девиц. В ту минуту у меня появилось желание бросить это дело и оставить все как есть, по-прежнему продавать свои книжки, ни во что не ввязываясь. Но я все-таки должен был сделать это ради Малыша, и потом ради Тома, и ради себя тоже. Знавал я парней, которые в обстоятельствах, сходных с моими, забыв про свою кровь, в любых ситуациях принимали сторону белых и без всяких колебаний колотили черных, когда представлялся случай. Гады! С ними бы я разделался с особенным удовольствием. Но всему свой черед. Сначала девицы Эсквит. Я уже двадцать раз мог бы прикончить кого-нибудь другого: малышек, с которыми я встречался, Джуди, Джики, Билла и Бетти, — но это не представляло никакого интереса. Слишком мелкая сошка. Эсквиты — вот мой пробный удар. Думаю, что потом, когда я выпутаюсь, мне удастся убрать какую-нибудь более важную птицу. Если не сенатора, то что-нибудь в этом роде. Мне нужно не так уж мало, чтобы с ними расквитаться. Но сначала я должен прикинуть, как выйти сухим из воды, имея двух мертвых баб на руках.
Лучше всего обставить это как автомобильную катастрофу. Если сперва и возникнет вопрос, что они собирались делать неподалеку от границы, то сразу после вскрытия, когда обнаружат, что Джин беременна, этим интересоваться перестанут. Ну а Лу просто сопровождала свою сестру. А я буду ни при чем. Только бы не потерять хладнокровия, и, когда дело будет сделано, я смогу рассказать обо всем их родителям. Они узнают, что их дочь дала себя обрюхатить негру. После этого надо будет на некоторое время сменить обстановку, а потом… потом останется только начать все сначала.
