В номере Ингрэхэма мы нашли дюжину или более упаковок аккуратно крапленых карт, несколько шулерских игральных костей и огромную кучу сведений о беговых лошадях. Так же мы обнаружили, что у него были жена, которая жила в Буффало, на Ист-Делэвен-авеню, и брат в Далласе, проживавший на Крачер-стрит; еще был список имен и адресов, который мы отложили, чтоб заняться им позже. Но ничего в обоих номерах не давало сведений, даже косвенных, об убийстве.
Фелс, сотрудник полицейского бюро бертильонажа, нашел множество отпечатков в номере Девелина, но мы пока не могли сказать, имеют они какую-либо ценность или нет, пока он не обработал их. Хотя Девелин и Энсли были, без сомнения, задушены руками, но Фелсу не удалось снять отпечатки ни с их шей, ни с их воротничков.
Горничная, которая обнаружила кровь, сказала, что наводила чистоту в номере Девелина тем утром между десятью и одиннадцатью, но она не положила в ванную свежие полотенца. Это и было причиной, почему она пошла в номер днем. Она было хотела сделать это раньше – между 10:20 и 10:45 – но Ингрэхэм не впустил ее.
Лифтер, который поднял Энсли и Девелина из вестибюля наверх в начале первого, вспомнил, что они во время поездки со смехом обсуждали свой вчерашний счет в игре в гольф. Никто не заметил ничего подозрительного в отеле в тот промежуток времени, в который доктор поместил убийство. Но этого и следовало ожидать.
Убийца, видимо, покинул номер, закрыл за собой дверь и ушел прочь, ощущая себя в безопасности, так как человек в полдень в коридорах отеля «Монтгомери» не привлечет особого внимания. Если бы он жил в отеле, он просто пошел бы в свой номер; иначе он или прошел бы пешком весь путь до улицы, или спустился вниз на пару этажей и вызвал бы лифт.
Никто из служащих отеля не видел Инрэхэма и Девелина вместе. Ничто не указывало на то, что они хоть сколько-нибудь были знакомы. Ингрэхэм обычно оставался в своей комнате до полудня, а потом не возвращался в номер до поздней ночи. Ничего не было известно о том, чем он занимается.
В Майлз-билдинг мы – то есть, Марти О'Хара, Джордж Дин из отдела по расследованию убийств и я – расспросили партнера Энсли и сотрудников Девелина. Оба, Девелин и Энсли, как казалось, были обычными мужчинами, которые вели обычную жизнь, жизнь без темных пятен и странных причуд. Энсли был женат и имел двоих детей, он проживал на Лейк-стрит. Оба мужчины имели нескольких родственников и друзей в разных краях страны; и насколько мы смогли выяснить, их дела были в совершенном порядке.
Они покинули свои офисы в тот день, чтобы вместе перекусить, сперва намеревались зайти в номер Девелина и выпить за здоровье каждого из бутылки джина, который кто-то привез ему контрабандой из Австралии.
– Хорошо, – сказал О'Хара, когда мы вышли снова на улицу, – много проясняется. Если они поднялись в номер Девелина выпить, то, наверняка, они были убиты, почти сразу, как только вошли в комнату. Те стаканы для виски были сухие и чистые. Кто бы не провернул это дело, он, должно быть, поджидал их. Меня интересует этот парень Ингрэхэм.
– И меня это тоже , – сказал я. – Если разбираться в том, в каких позах они были, когда я открыл комод, Ингрэхем служит ключом ко всему. Девелин стоял спиной к задней стенке шкафа, Энсли стоял перед ним, оба были повернуты к двери. Ингрэхэм был повернут к ним лицом, а к двери спиной. Комод достаточно большой, чтоб в нем они все поместились, и одновременно достаточно тесен, чтоб они не соскользнули вниз, пока дверь была закрыта.
Затем, в номере не было никакой крови, кроме той, что натекла из шкафа. Ингрэхэм, с его широкой резаной раной на спине, возможно, он не был заколот, пока он не оказался внутри комода, или он бы все залил кровью вокруг. Он стоял вплотную к остальным, когда его ткнули ножом, и кто-бы его не зарезал, тот быстро закрыл дверь сразу после этого.
Теперь, почему он стоял в такой позе? Не заключается ли решение в том, что он и кто-то неизвестный сперва убили этих двух приятелей, а потом, когда Ингрэхэм заталкивал их тела в комод, этот его сообщник зарезал его самого?
– Возможно, – произнес Дин.
Это «возможно» оставалось всем, что мы разузнали и три дня спустя.
Мы разослали и получили тюки телеграмм, опросили родственников и знакомых погибших, но мы не нашли никакой зацепки, что касалась бы этого убийства.
Мы также не нашли никакой, даже самой тоненькой, связи между Ингрэхэмом и двумя другими. Мы проследили жизнь этих двоих шаг за шагом, почти до самой колыбели. Мы взяли на учет каждую минуту их времени, с того момента, как Ингрэхэм прибыл в Сан-Франциско – достаточно тщательно, чтоб убедиться, ни один из них не встречался с Ингрэхэмом.
Ингрэхэм, как мы выяснили, был букмекером и шулером. Они с женой разошлись, но оставались в хороших отношениях. Примерно пятнадцать лет назад он был осужден за «нападение с целью убийства» в Ньюарке, штат Нью-Джерси, и отсидел два года в тюрьме штата. Но человек, на которого он напал, умер от пневмонии в 1914 году в Омахе.
Ингрэхэм приехал в город, имея цель открыть игорный клуб, и все наше расследование показывало, что вся его деятельность в городе была посвящена только этому одному.
Отпечатки пальцев, что собрал Фелс, оказались принадлежащими Стейси, горничной, полицейским детективам и мне. Короче, мы не нашли ничего!
Очень значительный результат наших стараний найти мотив трех убийств.
Мы оставили это направление и занялись деталями — взялись отследить, очень тщательно и неторопливо, след убийцы. От любого преступления до его автора всегда идет след. Он может быть – как в нашем случае – темным; но так как ни одна вещь не может придти в движение, не задев других предметов на своем пути, всегда есть – или должен быть – хоть какой-то след. И детективу как раз и платят за обнаружение и отслеживание подобных следов.
В случае убийства иногда возможно найти короткий путь к концу следа, если сперва найти мотив. Знание мотива зачастую сужает поле поиска, иногда приводя напрямую к виновному.
До сих пор мы знали о мотиве в этом отдельном случае, то, что это не был грабеж; если только не было украдено что-то, о чем мы не знали – что-то достаточно ценное, что заставило убийцу пренебречь деньгами в карманах жертв.
Мы, конечно, не полностью пренебрегли поисками следа убийцы, но – мы тоже люди – большую часть своих усилий посвятили поиску короткого пути. Теперь мы намеревались отыскать нашего человека, или людей, без связи с тем, что подвигло его совершить преступление.
Среди постояльцев отеля, зарегистрированных в день убийства, было девять человек, невиновности которых нам не удалось убедительно доказать. Четверо из них все еще проживало в отеле, и один из этих четверых очень сильно нас заинтересовал. Это был крупный, костлявый мужчина, лет сорока пяти или пятидесяти, записавшийся как Дж. Дж. Купер, из города Анаконда штат Монтана – он не был, это мы с точностью установили, рудокопом, как он себя отрекомендовал. И наши телеграфные запросы в Анаконду не подтвердили, что его там знают. Поэтому мы стали за ним следить – результатов это дало мало.
Пятеро человек из девяти, заинтересовавших нас, съехали начиная со дня убийства; трое из них оставили адреса для пересылки почтовому служащему. Гильберт Жакмар занимал номер 946 и поручил пересылать его почту в Лос-Анджелес в гостиницу. В. Ф. Сэлвей, который жил в номере 1022, оставил инструкцию высылать ему письма в номера на Кларк-стрит в Чикаго. Росс Орретт, из номера 609, просил пересылать его корреспонденцию после отъезда в местное почтовое отделение до востребования.
Жакмар въехал в отель за два дня до убийства, и съехал в день убийства, вечером. Сэлвей прибыл за день до происшествия и покинул отель через день после. Орретт приехал в день убийства, и отбыл на следующий день.
Посылая телеграммы, чтоб разыскали первых двух и выяснили про них все, я отправился на розыски Орретта самостоятельно. Повсюду раздавали яркие, сливового цвета, рекламные листовки музыкальной комедии «Зачем?» Я взял одну, и к ней купил соответствующий по окраске конверт в магазине канцелярских товаров, и отправил ее по почте Орретту в отель «Монтгомери». Есть фирмы, что завели практику брать в отелях имена прибывших и рассылать им рекламу. Я полагал, что Орретт, знающий это, не будет слишком подозрителен, когда мой кричащей раскраски конверт, пересланный из отеля, ему вручат на почте.
Дик Фоли – специалист по слежке нашего Агентства – обосновался в почтовом отделении, слоняясь туда-сюда как бы без дела, и поглядывая одним глазом на окно с литерой «О», пока он не увидел кому выдали мой сливово-синий конверт, и не последовал за получателем.
Я провел следующий день, пытаясь разгадать игру, которую затеял таинственный Дж. Дж. Купер, но это все еще оставалось загадкой, когда я прервал работу на ночь.
