— Отчего бы нам не попробовать? Тем более, что цель у нас одна...
— Да? Вот новости! И какая же, если не секрет?..
— Ты ведь, в натуре, знаешь об этом деле не больше меня... Но все время вынюхиваешь: вдруг мне что-то известно!
Паркеру и впрямь хотелось разведать, что, в представлении Тифтуса, он, Паркер, знает. Однако выяснить это надлежало аккуратно, чтобы незваный гость не понял того, что нелюбезный хозяин обладает сам нулевой информацией... Паркеру ничего не осталось, как затаиться и ждать, пока балаболка Тифтус нечаянно проговориться. Он молвил небрежно:
— Плевать мне на то, что ты где-то нащупал... И вообще, с какой стати ты взял, что я стану с тобой работать? Ты мне не напарник. Заметь себе это, пожалуйста! Репутация у тебя еще та...
— Что ты, что ты!.. — горячо и возбужденно залопотал Тифтус. — В этот раз все будет железно! Что один надыбает, сразу скажет другому... Ты тоже поимей в виду, что я из этой пыльной дыры рвать когти раньше времени не намерен... И ты тут, и я тут... Оба здесь будем болтаться. Учти, народу в Сагаморе немного... подозрительно, если кой-кто начнет кой-кого хватать за жабры! Нам просто судьба работать на пару...
Паркер не стал упоминать о капитане Янгере, которому он явно показался подозрительным, и лишь сдержанно поинтересовался:
— А если я и в самом деле не знаю, о чем ты?.. Тифтус весело рассмеялся, показывая все свои малопривлекательные зубы:
— Ой, да кончай ты, Паркер, травить!.. Сам-то зачем сюда примчался, газеты, что ли, читать в отеле, или хоронить старикашку Джо?
Паркер взвесил все “за” и “против”: разумеется, Тифтус глуп как пробка, но своего не упустит. Вытянуть что-то из него вряд ли удастся. А настаивать на расспросах никак нельзя — заподозрит, что у Паркера и взаправду информации — голый ноль...
Паркер интимно склонился к Тифтусу, облокотясь левой рукой на спинку кресла за его головой, и негромко сказал:
— Годится, Тифтус... Так и быть, придется выложить тебе всю правду, зачем я тут.
Тифтус даже подался ближе к его лицу, чтобы лучше расслышать шепот...
Удар, посланный прямо в челюсть, был страшен: мотнувшись назад, голова Тифтуса безжизненно пала на грудь, он стал сползать с кресла, но Паркер коленом подтолкнул его обратно.
Паркер мгновенно обследовал Тифтусовы карманы. В твидовой куртке, кроме надушенного какими-то пошлыми духами лилового платка, не было ничего; в нагрудном кармане апельсиновой рубашки он обнаружил запечатанную пачку тонких сигарок с отвратительными фильтрами из пластика; в одном кармане изумрудных штанов сиротливо лежала плоская зажигалка, выгравированные на ней инициалы одаряемого и дарителя — “С. Ф. от Д. В.” к нынешнему владельцу зажигалки никак не подходили; в другом кармане, не иначе, как на счастье, обреталась кроличья лапка, а с нею — ключ от номера и мелочью — пятьдесят семь центов; бумажник был утоплен глубоко в заднем кармане этой замечательной по яркости одежды.
Паркер перебрал содержимое бумажника, обнаружив следующее: выданную Адольфу Тифтусу карту социального страхования; полученные им же в Неваде потрепанные водительские права; снимки четырех, вероятно, самых любимых Тифтусом, лошадей; моментальную фотографию самого Тифтуса, которую выплюнул ему фотоавтомат; в банкнотах — шестьдесят четыре доллара; истертую на сгибах вырезку из “Дейли телеграф”, где упоминался Тифтус на открытии ипподрома во Фригольде еще до войны; дырявую змейку перфоленты с двумя какими-то телефонами, записанными впопыхах; приторно-слащавую цветную фотографию двух субтильных китаянок, снятых в неприличных позах. Паркеру китаянки не понравились.
Вся эта дребедень не пролила ни лучика света на вопрос: почему в Сагаморе объявился незадачливый Тифтус... Телефоны начинались совсем с другого кода цифр, нежели в Сагаморе, об ипподроме здесь иные обыватели и слыхом не слыхивали, да старик Джо Шир и появлялся-то на бегах несколько раз в своей жизни — только когда с изумительной дерзостью брал ипподромные кассы... “Джо, слава Богу, был не игрок, потому и сохранял в наших кругах реноме человека, которому верили”, — со вздохом подумал Паркер, и тут же засмеялся парадоксальности своей мысли.
Разложив все находки, кроме ключа от номера, вновь по карманам злополучного щеголя, Паркер аккуратно перекинул Тифтуса, словно жрец жертвенного козла, через плечо, вынес его в холл на этаже и примостил в ближайшее кресло.
Холл, как, впрочем, и весь этаж, был абсолютно безлюден. Подумав, Паркер вернулся в свой номер, взял из стола Тифтусов пистолет, сунул его в карман, вышел, закрыл свою дверь на ключ, вновь взвалил на плечо Тифтуса, жутковато смотревшегося в этом крашенном масляной краской холле, и, мерно ступая, прошествовал мимо красной лампочки у выхода на лестницу.
Тифтус был легкий, как мумия. Паркер без труда поднялся с ним на его пятый этаж, прошел по пустому холлу к номеру Тифтуса, и вставил ключ в замочную скважину.
В номере Тифтуса все было именно так, как он и рассказывал. Нераспакованный чемодан брошен на кровать. В кресло швырнули верблюжье пальто с замахрившимся воротником и манжетами... Тифтус не лгал, — он и впрямь, все кинув как попало, бросился к Паркеру...
Подойдя к застеленной голубым покрывалом кровати, Паркер опустил Тифтуса возле чемодана, потеснив последний. В то же мгновение дверь ванной рывком распахнулась, и резко обернувшийся Паркер увидел бронзовую от загара женщину, с белым махровым полотенцем через плечо явившуюся в дверях. Весь ее наряд состоял из розовых мягких туфель без задников, на каблучках. При виде незнакомца она не смутилась, а, непринужденно покачавшись на каблучках, отставила поэффектнее ногу, подражая кому-то. Пшеничная копна волос, черный треугольник внизу живота, два ослепительно белых треугольника — на груди и на бедрах...
Плотная и крепкая, как смуглое ядрышко ореха, она вовсе не была толста; высокие скулы, зоркие, чуть раскосые глаза, чувственный рот... “Глаза карманницы, а рот проститутки”, — деловито отметил для себя Паркер. Низким, хрипловатым голосом она спросила:
— Интересно, какого шута вам здесь нужно?
Стало быть, Тифтус оставил в своем номере не только чемодан и пальто, а еще и девицу. Та, сообразуясь со своим новым положением дамы, обитающей в отеле, тут же поди достала бездну разноцветных нарядных флаконов и флакончиков и вальяжно принялась плескаться в ванной... Паркер внушительно сказал:
— Скройся с глаз и закрой рот!..
— Еще чего... Что ты сделал с моим дружком?!
— С кем, с кем? — фыркнул Паркер.
— А что особенного? Он хоть и небольшой, но неутомимый...
“Да, — иронически подумал Паркер, — и, вдобавок раза в два старше тебя, детка, если ты и в самом деле тянешь на свои тридцать лет...” Вслух он сказал с максимальной свирепостью:
— А ну двигай отсюда! Мы с ним на пару работаем...
После некоторых раздумий девица все-таки задрапировалась полотенцем. Она напоминала теперь фотомодель с низкопробного настенного календаря, висящего где-нибудь в пожарной части. Девица неуступчиво ответила:
— И не подумаю! Я должна знать, что такое стряслось с моим бедным Адольфом...
— Споткнулся о непомерное самомнение...
— Над шуткой смеяться или пока обождать?..
Подойдя к ней, он положил свою тяжелую ладонь примерно посередине белого махрового полотенца и молча оттеснил девицу в ванную. Паркер закрыл дверь на защелку и посмотрел на неподвижно лежащего Тифтуса. Девица несколько раз требовательно постучала, но, послушав в ответ тишину, решила не тратить усилий даром.
В том, что она не станет звать полицию, — Паркер не сомневался. У подобных особ своя нелегкая выучка, и не исключено, что Тифтус приоткрыл перед ней хотя бы часть своего плана, — следовательно, подружка его будет спокойно сидеть и ждать, когда ее вызволит горничная либо дежурная по этажу.
Освободив чемодан из-под ноги Тифтуса, Паркер устроил его на туалетный столик и, открыв, принялся бегло просматривать содержимое, отбрасывая от себя вещи.
За пару минут он был окружен целой кучей разнообразно-унылого барахла: попугайские веши Тифтуса, мятная зубная паста, мазь от геморроя, цинковая мазь, патроны для Тифтусова пистолета, масло для роста волос, три астрологических календаря, и все те же несексапильные, жалко-субтильные, пресные китаянки печально смотрели на Паркера с фотографии. И ни малейшего намека на то, зачем пожаловал в Сагамор потрепанный Тифтус...
Допросить с пристрастием девицу? Ну нет, каким бы остолопом ни был Тифтус, он вряд ли с нею говорил о чем-то серьезном. Он прихватил сюда подружку развлечься между дел, и не более того. Сам Паркер был консервативен в этом вопросе: женщины порой нужны после выполненной работы, но вовсе не во время оной...
Разумеется, можно подождать, когда очнется замечательный попугай Тифтус, и открыто спросить его о начатой игре... Паркер даже замотал головой — так претило ему это ожидание, вилянье из стороны в сторону, зависимость от какого-то жалкого типа... “Уходит время, японская мануфактура, — думал Паркер, — а спрашивать Тифтуса — окончательно засветить свою нуль-информацию...”
