Потеряв сегодня утром следы своего напарника в Байонне, Гиббонс велел Догерти встать у въезда в туннель Линкольна, рассудив, что, если этот кретин Тоцци тут проедет, они поймают его сигнал. Гиббонс не верил, что Тоцци исчезнет, как он ему посоветовал. Насколько он знает Тоцци, тот начнет охоту на Беллза — самостоятельно.
Интуиция не подвела Гиббонса, и около половины двенадцатого они услышали громкий сигнал и увидели серебристый «БМВ» с Тоцци на заднем сиденье, направляющийся в сторону Манхэттена. Следуя за машиной, они приехали сюда, к универмагу «Мэйси», и продолжали слушать, пытаясь выяснить, с кем он там находится. Придя к выводу, что с ним Беллз, они позвонили в оперативное управление и вызвали подкрепление. Это было пятнадцать минут назад. Но, сидя в фургоне и слушая передатчик, Гиббонс и Догерти не могли разобрать, что же в данный момент происходит. Вдруг поднялся страшный шум и визг. Что-то возбужденно говорила Джина Дефреско, но голос Беллза звучал абсолютно ровно и спокойно. Особенно когда он произнес: «У меня есть для тебя небольшой подарок, Джина».
Странно, после того как началась вся эта кутерьма, они совсем не слышали голоса Тоцци, и Гиббонс боялся, не случилось ли с ним чего. Мисс Дефреско не столько визжала, сколько ругалась, звуков выстрелов они не слышали, но все же Тоцци мог попасть в неприятное положение. Гиббонсу пришло в голову, что Беллз пырнул Тоцци ножом в бок, или перерезал ему горло, или сделал еще что-нибудь не менее ужасное, но мисс Дефреско, будучи принцессой мафии, не привыкла плакать и визжать — естественная реакция любой нормальной женщины, если бы на ее глазах зарезали человека. Она умела только ругаться и жаловаться. Может, ей на туфли кровь попала или что-нибудь в этом роде.
Гиббонс пошел по центральному проходу мимо прилавков с косметикой. Продавщицы, намазанные как проститутки, уставились на него и его распухшее лицо. Все тут пропахло духами, чего он тоже терпеть не мог. Для него все духи пахли как умершие старушки, обряженные в цветастые ситцевые платья. Он оглядывался по сторонам в надежде обнаружить Тоцци и всю компанию, но, черт возьми, первый этаж универмага больше, чем гимнастический зал. Универмаг был гигантским: десять этажей, занимающих целый квартал города. Проклятье, как же найти здесь Тоцци? Направляясь к эскалаторам, он решил начать с верхнего этажа и спускаться вниз. У него было ощущение, что, если Беллз что-то и затеял, он не будет делать это прилюдно, а постарается укрыться подальше от глаз людских, может быть, в примерочной или что-нибудь в этом роде.
Но то, что увидел Гиббонс, подойдя к эскалатору, заставило его замедлить шаг. Девушка во фраке и нейлоновых чулках опрыскивала проходящих на эскалатор мужчин одеколоном, рекламируя какой-то новый образец. Гиббонс ненавидел пахнущих одеколоном мужчин еще больше, чем надушенных женщин. Он сразу вспоминал этого придурка, своего начальника Брента Иверса, который оставлял запах одеколона на всех бумагах, побывавших в его руках. Так собака помечает свою территорию.
Пусть эта дамочка с одеколоном только подойдет к нему, видит Бог, он ей вмажет. Гиббонс остановился и осмотрелся. Тут где-то еще должны быть эскалаторы.
— Гиббонс!
Он быстро обернулся, готовый ударить первого, кто приблизится к нему.
— Гиббонс! Я здесь.
Он прищурился от боли в зубе и увидел свою жену. Она шла по проходу к нему. Как всегда, одета как сельская учительница: белая блузка, простая черная юбка, черные туфли на низком каблуке. Галстук-шнурок с застежкой из бирюзы и черный каракулевый жакет с накладными плечами немного оживляли ее наряд, волосы она убрала в пучок, как делала всегда, когда шла на работу. Лоррейн считала, что пятидесятитрехлетней штатной преподавательнице истории средних веков в Принстоне не подобает носить распущенные волосы. Гиббонс был с ней не согласен. У нее были длинные, до середины спины волосы, и когда она распускала их, воткнув с одной стороны перламутровый гребень, то становилась похожа на величественную испанскую гранд-даму. Седые волосы поблескивали, и это придавало ей еще более интригующий вид. Но только если волосы были распущены. Все остальное время она выглядела как училка.
— Как ты себя чувствуешь? — Ее голос звучал скорее раздраженно, чем озабоченно.
— Я готов застрелиться из-за этого зуба, прошлой ночью я спал всего три с половиной часа, а сейчас никак не могу отыскать твоего тупоголового двоюродного братца — как, ты думаешь, я могу себя чувствовать?
— Нечего на меня набрасываться. Я просто беспокоюсь о тебе. — И вела она себя как училка.
— Ты принесла таблетки?
— Да, я принесла таблетки. — Она открыла сумочку и вынула оттуда коричневый пластиковый пузырек.
Гиббонс выхватил его из ее руки и сорвал крышку.
— Сколько надо принять?
— Прочти, там написано.
Он гневно уставился на нее.
— Да, написано, но я тебя спрашиваю.
— Откуда мне знать? Я не врач.
— Это уж точно. — Он вытряхнул несколько белых круглых таблеток и стал читать наклейку.
— Я знаю, что тебе плохо, Гиббонс, но твой сарказм неуместен.
Он положил все таблетки обратно в пузырек, оставив себе одну, бросил ее в рот и проглотил, не запивая. Снова посмотрел на наклейку. Перкодан. Он надеялся, что лекарство подействует быстро.
Внезапно Лоррейн выхватила пузырек у него из рук.
— Почему надо так по-свински себя вести? Тебе трудно сказать «спасибо»?
Он зло посмотрел на нее и протянул руку:
— Спасибо.
— Послушай, мне надо успеть на поезд в Принстон. Доктор Льюис сказал, что сможет принять тебя без пятнадцати три.
— В это время не получится...
— Тогда мучайся. Я не могу пойти за тебя к зубному врачу. — Казалось, она его сейчас задушит.
— Позвони ему и скажи, что я не смогу прийти.
— Сам звони! Я не твоя секретарша.
— Слушай, Лоррейн, я не могу. Мне надо найти...
— Господи, Боже мой! — Лоррейн подняла свои темные глаза и прикусила нижнюю губу.
На эскалаторе спускались, как из поднебесья, четыре человека. Тоцци мотал головой и мигал глазами, тяжело опершись на поручень, чтобы не упасть. Рядом с ним стояла раскрасневшаяся Джина Дефреско, выглядевшая страшно рассерженной, но и по-настоящему испуганной. За ними, на ступеньку выше, ехал Тони Беллз, а за Беллзом — громила Стенли. Гиббонсу все это не понравилось. И тут он заметил блестящий металлический браслет наручников на запястье Джины, рука которой находилась рядом с рукавом пальто Тоцци. Гиббонс понял, что они скованы наручниками вместе.
— Дерьмо, — прорычал он, хватая Лоррейн за руку и оттаскивая от прохода. Но она вырвала руку, все еще сердясь на него. — Лоррейн, — прошипел он, — иди сюда.
Она не обратила внимания на его слова.
— Это Майкл, — громко сказала она. — Ты что, не видишь? Ему плохо. Он ужасно выглядит. — Она направилась к эскалатору, чтобы помочь своему двоюродному брату.
— Лоррейн, вернись...
— Эй, Гиб, какого черта ты тут делаешь?
Гиббонс обернулся на шепот. Это был Живчик Дефреско, который, согнувшись, прятался за прилавком. Выглядел он так, будто только что сбежал из дома с привидениями.
— Беллз где-то здесь, Гиб, он совсем с катушек съехал. Находится в полной прострации. Когда я увидел, к чему дело идет, я просто слинял. Я сматываюсь. Извини. Я ухожу.
Но Гиббонс не слушал его. Он смотрел, как его глупая жена идет к своему идиоту двоюродному братцу, прямо в гущу весьма опасно разворачивающихся событий.
— Лоррейн! — зашипел он. — Вернись! — Он кинулся за ней и схватил ее за руку, оттаскивая от эскалатора.
Но, бросив быстрый взгляд на тех четверых на эскалаторе, он внезапно встретился глазами с Тони Беллзом, который смотрел прямо на него, смотрел так, будто знал, кто он такой, и собирался в связи с этим что-то предпринять. Гиббонс почувствовал, что внутри у него все оборвалось. Тут явно что-то не так. Беллз не должен его знать.
Беллз поднял руку над головой Джины. Гиббонс видел все происходящее, как при замедленной съемке. В руке Беллза был пистолет. Гиббонс инстинктивно сунул руку под куртку за своим экскалибуром, выхватил его из кобуры и хотел уже крикнуть «Не двигаться!», когда девушка во фраке завизжала и уронила спрей с одеколоном. Он упал на пол в тот самый момент, когда раздался выстрел. Гиббонс увидел, как автоматический пистолет подпрыгнул в руке Беллза, и сразу же почувствовал, что пуля ударила его в грудь.
Тут все провоняет этим поганым одеколоном, подумал он, падая на спину. Надеюсь, хоть на меня не попадет.
Это была его последняя мысль перед тем, как все расплылось у него перед глазами и он потерял сознание.
* * *
Лоррейн обернулась и увидела, что Гиббонс скользит по полу на спине. Казалось, он пытается ускользнуть с того места, и это выглядело очень странно. Но тут она заметила, как мимо нее кто-то пронесся, тот человек, который на эскалаторе стоял за ее двоюродным братом Майклом, человек с мрачным, но симпатичным лицом. Он двигается как танцор, подумала она, танцор, исполняющий роль привидения. Ровное, непрерывное, плавное движение. Человек бросился к Гиббон-су, и, прежде чем она поняла, что он делает, снова раздался пистолетный выстрел. Его рука была вытянута, как у матадора, занесшего кинжал над поверженным быком. Он выстрелил в тело Гиббонса, подскочившее на полу, как будто в нем уже не было жизни. Интересно, почему я подумала «тело», ведь это человек, мой муж, пронеслось в голове Лоррейн.
