Мой удар пришелся Митчеллу по шее. Его рот чмокнул. Он ударил и попал, но это не играло роли. Мой удар был сильнее, но и он не принес мне золотой медали, потому что в этот миг словно армейский мул лягнул меня в затылок. Я взлетел над темным морем и взорвался как шутиха.
Первым ощущением была слабость: заговори со мной сурово — и я расплачусь. Вторым — что моя голова не помещается в комнате. Лоб был безумно далеко от затылка, а виски на огромном расстоянии друг от друга, но в обоих звучало то же глухое биение.
Я услышал завывающий шум где-то за стеной, потом почувствовал, как струйки ледяной воды стекают по моей шее. Покрывало кушетки указывало, что я лежу вниз лицом, если таковое у меня еще оставалось. Я осторожно перекатился и сел. Раздался грохот. Это грохотали куски льда в компрессе, сделанном из полотенца. Нежно любящая меня особа положила мне холодную примочку на затылок. Менее нежно любящая меня особа трахнула меня до этого по черепу.
Это могла быть одна и та же особа. Любовь — штука переменчивая.
Я приподнялся и полез в карман. Бумажник был на месте, в левом кармане, но его клапан был расстегнут. Я просмотрел содержимое. Все на месте.
Бумажник поделился своей информацией, но она уже не была секретной в любом случае. Мой баул стоял открытый у кушетки. Значит, я был дома, в собственных апартаментах. Я дотянулся до зеркала и глянул на свое лицо. Оно показалось мне знакомым.
Я подошел к двери и открыл ее. Прямо передо мной стоял, облокотясь на перила, дородный мужчина. Это был жирный тип среднего роста, но довольно крепкий. На нем были очки, большие уши торчали из-под серой фетровой шляпы.
Ворот его плаща был поднят. Он держал руки в карманах плаща. Над ушами торчали мышино-серые с сединой волосы. Он казался крепко сбитым, как и многие толстяки. Свет из открытой двери моей комнаты отражался в стеклах его очков. В зубах он держал маленькую трубку, из тех, что называют «бульдог». Я был все еще в тумане, но его присутствие обеспокоило меня.
— Хорошая погода, — сказал он.
— Что вам нужно?
— Ищу одного человека. Не вас.
— Здесь больше никого нет.
— Так, — сказал он. — Спасибо.
Он повернулся ко мне спиной и облокотился на перила.
Я пошел туда, где раздавался шум. Дверь номера 12-Б была распахнута настежь, свет горел, горничная в зеленой гостиничной форме орудовала пылесосом.
Я вошел и огляделся. Женщина выключила пылесос и уставилась на меня.
— Чего вам?
— Где мисс Мэйфилд? — Она пожала плечами.
— Дама из этого номера, — сказал я.
— А, эта. Она съехала. Полчаса назад. — Она снова включила пылесос. — Лучше спросить в конторе, — прокричала она сквозь шум.
Я повернулся и захлопнул дверь. Пошел вдоль черной змеи шнура пылесоса к розетке и выдернул вилку. Женщина в зеленом злобно уставилась на меня. Я подошел к ней и вручил ей долларовую бумажку. Ее злоба поутихла.
— Просто хочу позвонить отсюда, — сказал я.
— У вас же есть телефон в номере?
— Не задумывайтесь, — сказал я. — Это стоит доллар. — Я подошел к телефону и поднял трубку. Девичий голос сказал:
— Контора. Хотите снять комнату?
— Это Марло. Я опечален.
— Чего? Ах, это вы, мистер Марло. Чем мы можем быть вам полезны?
— Она уехала. Я даже не смог поговорить с ней.
— Ах, как жаль, мистер Марло. — Казалось, что ей и впрямь жаль. — Да, она съехала. Мы, конечно, не могли…
— Сказала ли она, куда переехала?
— Она просто расплатилась и уехала. Совершенно неожиданно. Адреса не оставила.
— С Митчеллом?
— Извините, мистер Марло, но я никого с ней не видела.
— Но что-то вы должны были заметить. На чем она уехала?
— На такси. К сожалению…
— Хорошо. Спасибо.
Я вернулся в свой номер, где толстяк удобно расселся в кресле, закинув ногу на ногу.
— Спасибо, что заскочили, — сказал я. — Чем могу быть полезен?
— Вы могли бы сказать, где Ларри Митчелл.
— Ларри Митчелл? — Я призадумался. — Я с ним знаком?
Он открыл бумажник и вытащил визитную карточку. Неуклюже приподнялся и протянул ее мне. На ней было написано:
«Гобл и Грин. Детективы.
Пруденс-стрит, 310, Канзас-Сити, штат Миссури».
— Наверное, интересная у вас работа, мистер Гобл.
— Не шути со мной, фраер. Меня легко рассердить.
— Отлично. Посмотрим, как вы сердитесь. Что вы тогда делаете: грызете свой сивый ус?
— У меня нет усов, болван.
— А вы отрастите. Я подожду.
На этот раз он гораздо живее вскочил на ноги. Внезапно в его руке появился пистолет.
— Тебя никогда не отделывали рукояткой, болван?
— Отчаливай. Ты на меня тоску наводишь. Тупицы всегда нагоняют на меня тоску.
Его рука дрогнула, и лицо покраснело. Затем он сунул пистолет обратно в кобуру и заковылял к дверям.
— Наши дорожки еще пересекутся, — рявкнул он через плечо.
Я оставил последнее слово за ним. Не стоило ему даже отвечать.
Потом я зашел в контору.
— Что ж, ничего не получилось, — сказал я. — Не знаете ли вы, часом, таксиста, заехавшего за ней?
— Джо Хармс, — незамедлительно сказала девушка. — Вы точно найдете его на стоянке на Гранд-стрит. Или позвоните к ним в контору. Хороший парень. Он когда-то приударял за мной.
— И промахнулся на милю, — ухмыльнулся портье.
— Ну уж, прямо. Тебя-то тут еще не было.
— Ну да, — вздохнул он. — Работаешь по двадцать часов в сутки, пытаешься сколотить на дом. А пока сколотишь, пятнадцать других парней уже облапают твою девушку.
— Только не эту, — сказал я. — Она вас просто дразнит. А сама сияет, стоит ей только глянуть на вас.
Я вышел, а они все улыбались друг другу.
Как в большинстве маленьких городков, в Эсмеральде была одна главная улица, от которой спокойно растекались, примерно на квартал в обе стороны магазины и конторы, а затем плавно переходили в жилые кварталы. Но в отличие от большинства маленьких городков Калифорнии тут не было ни фасонистых фасадов напоказ, ни облупленных досок объявлений, ни киосков с гамбургерами и сосисками, ни табачных ларьков или бильярдных, перед которыми ошиваются местные хулиганы.
Магазины на Гранд-стрит были либо старинными и узкими, либо вполне современными, с фасадами из стекла, хрома и неона. Не все в Эсмеральде преуспевали, не все были счастливы, не каждый водил «кадиллак» или «ягуар», но городок, видимо, процветал, и лавки, продававшие предметы роскоши, были такими же аккуратными и богатыми, как в Беверли-Хиллз, но без показухи. И еще одно маленькое различие: в Эсмеральде старина
