– Это револьвер, мышка. Только спокойно! Туман разносит любой звук. Отдай сумочку!
Женщина не издала ни единого звука. Я сделал шаг вперед и увидел туман, клубящийся над полями шляпы мужчины. Женщина стояла неподвижно. Ее дыхание сделалось слегка хриплым, оно напоминало мне звук напильника, трущегося по мягкому дереву.
– Крикни, – предложил мужчина. – Только крикни, и я тебя прихлопну.
Она не крикнула, даже не пошевелилась. А он сделал какое-то движение и сухо хихикнул.
– Послышался глухой щелчок открывающегося замка, мужчина отвернулся и прошел возле дерева, за которым я стоял. Отойдя на два-три шага, он снова хихикнул. Этот смех оживил мою память. Я вытащил из кармана трубку и сжал ее в руке, как револьвер.
– Как поживаешь, Лэнни, – тихо позвал я.
Мужчина остановился, словно пораженный громом и начал поднимать руки вверх.
– Не делай этого, Лэнни. Я ведь тебе не велел. Не двигайся, нето я тебя застрелю.
Мы стояли не двигаясь. Я, женщина на дорожке и Лэнни.
– Положи сумочку на землю, под ноги, Лэнни, – приказал я. – Медленно и осторожно.
Он наклонился. Я подскочил к нему и схватил его за шиворот в тот момент, когда он еще был в наклонном положении. Он выпрямился, тяжело дыша. В руках у него ничего не было.
– Ну, вот, – сказал я, вынимая у него из кармана револьвер. – В последнее время кто-нибудь постоянно дарит мне револьверы. Я уже так нагружен ими, что хожу согнувшись. А теперь убирайся!
Наше дыхание смешалось, а глаза приобрели выражение глаз двух котов, встретившихся на крыше. Я отошел назад.
– Лети к себе, Лэнни! И без обид. Не рассказывай об этом никому и я тоже не расскажу. Идет?
– Идет, – глухо ответил он.
Его поглотил туман. Некоторое время еще слышны были его шаги, потом все стихло. Я поднял сумочку, заглянул внутрь и направился к дорожке. Женщина все еще неподвижно стояла там, рукой без перчатки придерживая у шеи воротничок серой шубки, а на пальце у нее слабо поблескивал перстень. Она была без шляпы. Ее черные волосы, с пробором посередине, сливались с темнотой. Глаза тоже.
– Чистая работа, Марлоу. Значит, вы выступаете в роли моей личной охраны? – в ее голосе звучали хрипловатые нотки.
– Похоже на то, – ответил я. – Вот ваша сумка.
Она взяла ее.
– У вас здесь есть машина?
– Я приехала сюда с мужчиной, – улыбнулась она. – Но что делаете тут вы?
– Эдди Марз хотел поговорить со мной.
– Не знала, что вы с ним знакомы. Что он хотел от вас?
– Это я вам могу сказать. Он думал, что я ищу кое-кого, кто, по его мнению, сбежал с его женой.
– А вы ищете?
– Нет.
– В таком случае, зачем же вы приехали?
– Чтобы проверить, почему он думает, что я ищу кое-кого, кто, по его мнению, сбежал с его женой.
– Ну и проверили?
– Нет.
– Вы выдаете информацию как диктор – по капле, – сказала она. -Пожалуй, меня это не касается...
Даже если этот человек был моим мужем. Впрочем, я думала, что это дело вас не интересует.
– Люди постоянно напоминают мне о нем.
Она со злостью закусила губы. Казалось, инцидент с мужчиной в маске вообще не произвел на нее впечатления.
– Что ж, можете провести меня до гаража, – обронила она. – Я должна взглянуть на свой эскорт.
Мы пошли вдоль дорожки, обошли угол дома, миновали освещенный фасад и за следующим углом оказались на залитом светом дворике перед конюшнями. Как и в прошлые времена, он был вымощен булыжником и имел уклон в сторону находившегося посередине зарешеченного стока. Блестели машины, сторож в коричневой ливрее встал с табуретки и подошел к нам.
– Мой парень все еще не проспался? – вежливо спросила Вивиан.
– Боюсь, что да, миссис. Я укрыл его одеялом и открыл окно. Думаю, все в порядке. Он просто отдыхает.
Мы подошли к большому «кадиллаку». Сторож открыл заднюю дверцу. На широком заднем сиденьи лежал по уши заботливо укутанный в плед мужчина. Он спал с открытым ртом и храпел. Это был блондин крупного телосложения и было похоже, что выпить он может порядочно.
– Позвольте представить вам Ларри Кобба, – сказала Вивиан. – Мистер Кобб, мистер Марлоу.
Я кашлянул.
– Мистер Кобб – это и есть мой эскорт, – пояснила она. – Милейший парень, этот Кобб. Он исполняет все мои капризы. Вам надо увидеть его, когда он трезвый. Мне тоже. Вообще кому-нибудь надо увидеть его наконец, трезвым. Думаю, это стоило бы увековечить. Этот момент остался бы в истории навсегда, этот краткий, но незабываемый проблеск: трезвого Ларри Кобба.
– Ха! – сказал я.
– Я подумывала даже о том, чтобы выйти за него замуж, – продолжала Вивиан высоким напряженным голосом, словно лишь сейчас ощутила шок, вызванный нападением на нее. – Я была в депрессии и мне в голову не приходило ничего более забавного. У всех нас бывают такие периоды. Слишком много денег, знаете ли. Яхта, дом на Лонг-Айсленд, летняя резиденция в Нью-порте, весенняя на Бермудах... Повсюду какие-то виллы, тут и там, по всему свету, предназначенные, вероятно, лишь для того, чтобы поставить в них бутылку хорошего виски. А для Ларри Кобба хорошее виски весьма доступно.
– Ха! – снова отозвался я. – Есть у него какой-нибудь шофер, который отвез бы его домой?
– Не говорите «ха!». Это слишком вульгарно, – она посмотрела на меня, нахмурив брови. Сторож в ливрее ожесточенно жевал нижнюю губу. – Конечно, у него целый отряд шоферов. Вероятно, они каждое утро дефилируют перед гаражом: пуговицы сверкают, мундиры надраены, перчатки безупречно белы... Такой элегантности могут позавидовать и воспитанники военной академии в Вест-Пойнт.
– Ну хорошо, где же в таком случае, черт возьми, этот шофер? – вышел я из терпения.
– Сегодня вечером он приехал сам, – вмешался охранник в ливрее, словно оправдываясь. – Я могу позвонить ему домой и попросить прислать кого-нибудь, кто забрал бы его.
Вивиан повернулась к нему и одарила его такой улыбкой, словно он только что вручил ей бриллиантовую диадему.
– Это было бы прекрасно, – сказала она. – Вы можете это сделать? Я в самом деле не хотела бы, чтобы мистер Кобб умер вот так...
С открытым ртом. Кто-нибудь может подумать, что он умер от жажды.
– Так не подумаешь, если принюхаться к нему, миссис, – сказал человек в ливрее.
Она открыла сумочку, захватила горсть банкнот и подала ему.
– Я уверена, что вы займетесь им.
– Господи! – охнул сторож, вытаращив глаза. – Конечно, миссис, я все устрою.
– Меня зовут Риган, – сладким голосом представилась она. – Я миссис Риган. Вероятно, вы еще увидите меня тут. Вы работаете здесь недавно?
– Да, миссис, – его руки, в которых он комкал деньги, судорожно сжимались и разжимались.
– Вам наверняка понравится здесь, – сказала она и взяла меня под руку. – Поедем на вашей машине, Марлоу.
– Она стоит снаружи, на улице.
– Это не помеха, Марлоу, я обожаю небольшие прогулки в тумане. Встречаются такие интересные люди.
– Не говорите глупости, – невежливо отрезал я.
Она крепко сжала мою руку и вдруг начала дрожать. И судорожно держалась за меня все время, пока мы шли к машине. Когда мы, наконец, оказались в ней, она перестала трястись. Я поехал вниз по петлявшей среди деревьев дороге. Дорога вела к Казенс-бульвару, главной улице Лас-Олиндес. Мы ехали под старыми, мерцающими фонарями, пока не въехали в город. Теперь мы проезжали здания и словно вымершие магазины, миновали бензоколонку с лампой у входа и наконец увидели открытую аптеку.
– Будет неплохо, если вы что-нибудь выпьете, – сказал я.
Она махнула подбородком. Белая точка в углу машины. Я свернул, притормозил, и припарковался.
– Чашечка кофе с каплей коньяка должна поставить вас на ноги.
– Мне хочется сейчас нахлестаться, как сотне грузчиков. Обожаю это.
Я открыл ей дверцу, она выбралась из машины и прошла так близко возле меня, что ее волосы скользнули по моей щеке. Мы зашли в аптеку. У стойки я купил бутылку ржаной и понес ее к столику, за который мы сели.
– Два кофе, – попросил я. – Черного, крепкого и сваренного еще в этом году.
– Водку здесь пить нельзя, – сказал аптекарь. Одетый в полинявший рабочий халат, он был худ, как щепка, с почти вежливым взглядом и не походил на слишком волевого человека.
Вивиан Риган достала из сумочки пачку сигарет, вытряхнула из нее несколько штук решительным мужским движением и протянула их мне.
– Правила запрещают пить здесь водку, – повторил аптекарь.
Я закурил сигарету Вивиан и себе, не обращая на него внимания. Он взял две чашки кофе и поставил их перед нами. Потом снова посмотрел на бутылку ржаной, проворчал что-то сквозь зубы и наконец устало сказал:
– Ну ладно, я не буду смотреть, когда вы будете наливать. – Он подошел к окну и повернулся к нам спиной.
– У меня сердце уходит в пятки, – сообщил я, откручивая пробку и вливая большую порцию в кофе. – Предписания и законы в нашем штате значат чрезвычайно много. В период сухого закона заведение Эдди Марза был ночным клубом. И каждую ночь двое полицейских сидели в холле и наблюдали за тем, чтобы клиенты не приносили своего собственного виски, а покупали его тут же, в баре.
