Ознакомительная версия.
Проскочили огромный пустырь с цепочкой темных, необитаемых зимой дачных домиков, свернули еще раз и оказались в лесу. Он начинался от края поля и уходил куда-то очень далеко, чуть ли не до самого Архангельска, превращаясь по дороге в тайгу. Колея петляла дальше между стволов, но Олег остановился и выскочил из машины, побежал к «Мерседесу». Морок то ли не успел затормозить, то ли не счел нужным, но дорогущая машина ткнулась бампером в березу. Он даже ухом не повел, распахнул дверцу, выволок Осипова на снег, подтащил к здоровенному пню и прислонил к нему спиной. Фары не выключил, так что Осипов оказался на виду, ярко освещенный до последнего волоска, до складочки на одежде. Он немедленно повалился боком на снег, Морок поправил его, присел на корточки, всмотрелся тому в лицо, раздвинул веки.
– Ну, – почему-то шепотом спросил Олег, – что там? Он говорить-то сможет?
– Спокойно. – Морок отстранился, поглядел на Осипова и вдруг с силой врезал ему по лицу. Ударил наотмашь, потом еще раз и еще, пока тот не открыл глаза. И сразу же зажмурился от яркого света, завозился, поднял руку, но Морок ударил его по ладони. Поднялся, чуть приглушил «подсветку», вырубив дальний свет, и, хорошенько встряхнув Осипова за грудки, усадил у пня в удобном для разговора положении.
– Валяй, – отошел он в тень. – Пообщайтесь. Можешь не торопиться, времени у нас полно. Фиксировать будешь?
– Да. – Олег подал ему свой мобильник, подождал, пока Морок разберется с камерой, подошел к Осипову.
Тот глупо моргал спросонья и выглядел в точности как невинный, не вовремя разбуженный младенец – такой же пухлый и бестолковый. Только от младенцев не разит шампанским и табаком, часы дорогие они не носят и неприличными словами выражаться пока не умеют.
Затем дернулся, мотнул головой, провел ладонью по волосам, попытался подняться, но Олег толкнул его в живот, чем вызвал порцию ругани.
– Ты хоть понял, с кем связался… – начал Осипов, и тут Морок незаметно оказался позади пня, зажал ему ладонью рот и нос, спокойно сказал:
– Это ты пока ничего не понял. Советую сохранять спокойствие и выдержку, в противном случае целость рожи тебе не гарантирована. И не только рожи, сам понимаешь. У человека к тебе разговор есть, так что сиди и слушай.
– Привет, – вырвалось у Олега, – здорово, скотина! Не узнал меня?
– Нет, – честно выдохнул Осипов, – я же тебя не вижу. Покажись, вдруг признаю.
– Перебьешься. – Олег стоял к свету спиной, разглядывая бледного, взмокшего от страха Осипова. Тот вполз повыше, отодвинулся от пня, но Морок уже стоял за спиной у Олега, готовился снимать.
– Помнишь пять лет назад драку у дома Строгановой? – спросил Олег. – Ты и еще два оленя – Титов и Капустин – на нас напали. Капустин с ножом, Титов так, больше для массовки. Помнишь?
– А, было дело, – щурясь проговорил Осипов. И вдруг направил указательный палец на Олега: – А ты… Покровский! Блин, я тебя вспомнил, ты в «Дубраве» сегодня был! Еще думаю – лицо знакомое…
– Фигово, – прошелестел Морок, – он тебя узнал. Что делать будем? Он же тебя сдаст.
– На здоровье, – шепотом отозвался Олег, – после того как все расскажет, может пойти и сдать, я не против. Что мне предъявят?
– Разберемся. – Морок отошел еще дальше в тень. – Ты мне скажи, когда начинать, а то, боюсь, аккумулятор сядет.
Олег подошел к Осипову вплотную, убрал руки за спину. Странно, но ненависти не было, осталось лишь желание поскорее закончить все и убраться отсюда. И еще – с Осиповым надо поаккуратнее, это единственный свидетель, он понадобится в суде.
– Такой вопрос: это ты тогда следаку платил? Чиркову?
– Да, – продолжая щуриться, ответил Осипов, – мать моя деньги дала и еще на тех двоих, чтобы молчали. А что?
Олег едва сдержался, чтобы не двинуть Осипову промеж ног, благо сидел тот удобно, и как можно спокойнее проговорил:
– Да так, ерунда. Всего-то семь лет мне дали за то, что я на вас с ножом напал.
Осипов скривил губы, полез в карман, достал платок и вытер лицо. Запахнул дубленку, повозился на снегу, устраиваясь поудобнее, и протянул:
– Ну, извини. Я ж не знал, что это столько весит…
– Узнаешь, я тебе обещаю. – Олег пнул его по ноге. – В общем, так: либо ты дашь новые показания, расскажешь все как было: и про драку ту, и про взятку. Или…
– Или что? – ухмыльнулся Осипов. – Что ты мне сделаешь?
Он осклабился в пьяной улыбке и даже покрутил пальцем у виска, показывая, что плевать хотел на все угрозы. Олег отвернулся – соблазн пересчитать Осипову зубы был слишком велик.
– Напряги фантазию, – перекрывая шум леса, заговорил Морок. – Мы тут одни, тебя весной найдут, да и то, если очень постараются. К весне зверье голодное, по косточке тебя растащит. Но это потом, сначала башку маме твоей по почте пришлем… или через забор кинем. Понравится ей, как думаешь? Или в машине тебя поджарим, тоже вариант, но в любом случае хоронить тебя будут в закрытом гробу. Подходит тебе такой расклад?
Осипов малость протрезвел, проморгался и теперь смотрел уже осмысленным взглядом.
– Давайте я вам заплачу, – деловым тоном предложил он, – и будем считать, что ничего не было…
– Семи лет не было? – вкрадчиво спросил Олег. – Да ты волшебник, что ли? Отмотай время назад, тогда и поговорим.
Осипов только разинул рот, хотел что-то сказать, но тут Мороку надоела эта канитель. Он шагнул вперед, наклонился и схватил его за нос:
– Давай, выкладывай, как все было, и живо! Назови себя, сегодняшнюю дату и говори. И не врать мне!
Оттолкнул Осипова назад, тот врезался затылком в пень и охнул от боли. Что-то негромко пискнуло, на телефоне зажегся красный диод – включилась камера.
Осипов медленно, запинаясь и кашляя, начал исповедь, косил глазом то на «оператора», то на Олега и кое-как, по словечку, рассказал все, как было на самом деле. Про Титова, царство ему небесное, не забыл, и скорбного головой Капустина упомянул, и себя в лучшем свете обозначил, и маму свою, прохиндейку. Под конец выглядел вовсе уж нефотогенично, жалостливо кривился и выдавил из себя в завершение интервью:
– Зачем вам это? Давайте лучше так договоримся. Можно полюбовно решить, я понимаю, что виноват, готов заплатить…
Он промямлил еще что-то в том же духе, Олег отошел в сторону, поднял голову. Снег перестал, тучи разорвало ветром, и через прорехи виднелись звезды, мелкие, как крупа. Стало легко и спокойно, голова немного кружилась – так бывает после тяжелой, грязной, сделанной на совесть работы. Найти эту тварь, вытащить сюда, заставить сказать правду – если это не победа, то что тогда? Чиркову теперь точно конец. Это ж надо, что не больной на голову Капустин, не размазанный по рельсам электричкой Титов, а этот слизняк, вернее, его мать дала следователю взятку. Это как чудо, как милость божья: вот они, убойные доказательства, о которых мечтал, жизнь их сама в руки дает, получите и распишитесь, называется. Странно, что радости нет, лишь усталость и брезгливость к этому сгустку биомассы, прижавшемуся к пню.
Осипов поджал колени, подобрался, поднял голову и вдруг сказал, глядя то на Морока, то на Олега:
– Я не знал, что у тебя брат есть, мне Наташка не говорила.
Морок повернулся к Олегу. Тот подошел, остановился в шаге от Осипова, не совсем понимая его, словно тот перешел на китайский.
Осипов покрутил головой, вскинул брови и протянул, не сводя с Олега глаз:
– Погоди-погоди… я только сейчас понял. Ты же тогда из-за Наташки в драку полез, да? А разве ты не знал?
«Что не знал?» – Слова застряли в горле, язык не слушался, и слава богу. Предчувствие не опасности, а какого-то нереального, немыслимого открытия, даже не так – откровения, захлестнуло, как водоворотом. Оглушило, швырнуло головой о корягу на дне, и Олег с трудом успевал за происходящим, просто слушал Осипова, пока не вникая в смысл его слов.
– Она ж со мной крутила года два, пока ты на горизонте не нарисовался. Мать ей хорошую должность в банке обещала. Маман моя там ИО председателя правления была, пока у банка проблемы не начались, к отзыву лицензии дело шло. Тут Натаха на тебя и перекинулась, а до той поры в резерве держала. Заявила мне – все, дескать, забудь, я замуж выхожу. Ну, я как с катушек сорвался, расстроился – любовь, чтоб ее, дурак был, да и «крышу» напрочь сорвало. Решил тебя малость проучить, одноклассников подговорил… Так ты и правда не знал? – уже в открытую смеялся он, лыбился во весь рот, кривил пухлые губы. – Вижу, что не знал, Ромео фигов… Мы с ней прошлым летом… встречались. Она мне намекала, что можно бы заново все начать. Эй, вы оба, вы меня слышите?
Морок опустил телефон, взглянул на Олега. Даже в полумраке, в невесть откуда взявшемся тумане и духоте Олег будто слышал его слова: «Я тебе говорил, а ты не верил…» Говорил, да, говорил, было дело. А насчет не верил… Пять лет, как один день. И какого черта Морок тогда потащился курить на склад, провод бы выдержал, он крепкий…
Ознакомительная версия.
