— Если так на это посмотреть, Даффи…
— То что?
— Я всё же беспокоюсь из-за фанатов. Они могут кричать такое, Даффи, вы даже не представляете. Вы и понятия не имеете, что они могут придумать.
— Уши, — жёстко сказал Даффи, — пусть заткнёт уши.
Пока Джимми Листер ездил в полицию, Даффи проехался по улочкам, названия которых были на фотографиях Белла. Утром понедельника «работа» у проституток шла вяло — клиенты приходили в себя после выходных — и у него было мало шансов её найти. Замедляя то и дело ход и исподтишка оглядывая улицу, он думал о том, сколько сейчас могут присудить за попытку выдать себя за полицейского. Или за шантаж.
Он заранее спустил боковое стекло и ездил туда-сюда по улочкам, вполглаза следя за дорогой и посматривая по сторонам в поисках вызывающе одетых фигур, цокающих по тротуару высоченными каблуками. Снова и снова он колесил по улочкам, проезжал по площади: ничего удивительного, что местные жители недовольны. Дело не только в том, что многочисленные «клиенты» досаждают своими приставаниями и вполне почтенным женщинам, жить здесь — и растить детей — всё равно, что беспрестанно дышать выхлопными газами. Ну ладно, ещё разок, а потом и… и… вот она.
— Работаешь? — это, вероятно, был самый ненужный вопрос из всех, какие за всю жизнь задавал Даффи, но прозвучал он непринуждённо, будто показанное мельком удостоверение личности. Мэгги — или, может, Дениза, потому что у неё и на этот раз были тёмные волосы, — внимательно окинула взглядом машину, убедилась, что сзади не прячется второй клиент, и присмотрелась к водителю, чтобы знать наверняка, что не придётся иметь дело с явным психопатом.
— Двадцать пять, — сказала она. Район был из захудалых. Интересно, сколько она зарабатывала на Шепардз-маркет? В четыре раза больше? В шесть? Может статься, и в десять, если случалось попасть на араба. Мэгги Коулмен явно упала в цене.
— Забирайся, подруга.
Она тут же села в машину, и салон наполнился запахом чего-то, сильно напоминающего освежитель воздуха. Возможно, это и был освежитель, подаренный одним из её клиентов. Она положила руку на бедро Даффи и сказала:
— Твифорд-авеню, знаешь, где это? Деньги вперёд.
— Ясное дело, — ответил Даффи, — как тебя звать, подруга?
— Шэрон.
Даффи подождал, пока наберёт скорость, достаточную для того, чтобы нельзя было выпрыгнуть, и тихонько проговорил:
— Ну что ж, Шэрон, я буду называть тебя Денизой, если ты не против.
— Да как хочешь.
— Или, может, мне лучше называть тебя Мэгги.
— Да хоть царицей Савской, если это тебе в прикол.
— А ты можешь называть меня полицейским сержантом Хоукинсом.
На это она, по крайней мере, среагировала.
— Ах ты дерьмо, ублюдок, так ты для этого меня сюда затащил? Коппер поганый. Да я вас, фараонов поганых, за милю чую!
Даффи улыбнулся.
— Сам же ко мне подвалил, снял! Я к тебе приставала? Какое ж это приставание, когда коппер с дубиной подваливает…
— Может, мне нужно совсем не это, Мэгги.
— Так ты хочешь бесплатно, а? Слушай, я даю копперам без проблем, а? Я могу прямо в участке, хоть день с тобой не потеряю.
— А что, неплохая идея.
— Слушай, у меня есть одна знакомая девчонка…
— Потом, — Даффи остановил машину. — Знаешь, кто здесь живёт?
— Конечно, нет, коппер.
— Дэнни Мэтсон.
— Кто?
— Он целыми днями сидит в кресле и держит ногу на табурете.
— Так ему что, нужна девочка? Ты за ним присматриваешь?
— Он будет очень рад тебя видеть.
— Калекам это будет стоить тридцать.
Даффи обычно с симпатией относился к шлюхам. Эта нравилась ему меньше.
— Ты подставила Дэнни Мэтсона, ты подстроила ловушку Брэндону Доминго. Кто тебе заплатил?
— Что, твои дружки? Я таких не знаю.
— Кто платил?
— В каком смысле? Клиенты всегда платят. Одни легавые всё хотят оттрахать на халяву.
— Дэнни уже никогда не сможет играть, Брэндону грозит пять лет, кто тебе заплатил? — Даффи судорожно сжал руль, боясь, что иначе руки сами потянутся к чему-нибудь ещё: например, к чьей-нибудь глотке.
Молчание.
— Проссер? Или Магрудо?
Молчание.
— В таком случае мне остаётся только завести на тебя дело, Мэгги.
— Много ты там напишешь, коппер.
— Проституция, нанесение тяжких телесных повреждений, попытка ввести в заблуждение правосудие.
— Ой, да не смеши меня.
— Посмотрим, кому поверят присяжные: тебе или Брэндону. Один из вас получит пять лет.
— Ты просто болван, коппер. Ты меня не запугаешь. Кому поверят присяжные — шлюхе или ниггеру? Да они просто велят нам катиться ко всем чертям и в следующий раз трахаться по-тихому.
Она была неглупа; очень жаль. Она была неглупа и не робкого десятка. Даффи пришлось срочно придумывать что-то другое: он потерпел неудачу. Она взяла верх.
— Что я приставала, я признаюсь, что с меня взять. Скажу, что раскаиваюсь, сожалею и всё такое, что больше не повторится, и что бы они делали на моём месте, если вокруг так много мальчиков в синей форме и все хотят, чтобы им дали за так.
— Пошла вон, Мэгги.
— Ты козёл, коппер, знаешь ты это? Ко-зёл.
«Здорово!» — сказал Брэндон Доминго, когда полицейские освободили его и объяснили условия залога. «Здорово!» — сказал Брэндон Доминго, когда Джимми Листер сообщил, что рискнёт выпустить его на первую игру, посмотрит, как всё пойдёт, а потом уж примет решение насчёт двух остальных. «Здорово!» — сказал Брэндон Доминго, когда Даффи изложил ему свою идею с затычками для ушей.
Предстояло сыграть у себя дома с «Ньюпортом», на выезде с «Гуллем» и у себя с «Престоном». Выиграй они все три матча, и у них будет реальный шанс остаться в дивизионе. Проиграй больше одного — и они неизбежно вылетают. Нечто среднее означало, что всё будет зависеть от того, как сыграют их соседи по таблице.
Шла встреча с «Ньюпортом»; Даффи стоял на лейтон-роудской трибуне и смотрел, как местная шпана прямо-таки из кожи вон лезет. Они, конечно, имели не очень отчётливое представление о правописании, но уж читать-то они все умели. По крайней мере, заголовки в местной газете. «О-о-о, гад-кий-гад-кий-гад-кий-гад-кий-Брэн-дон» — была одна из самых безобидных речёвок. Другие отличались большей замысловатостью, они касались цвета кожи, африканских джунглей и того, зачем нужно то, что висит между ног. Каждый раз, как Брэндон получал мяч, несколько сотен шалопаев свистели и потрясали кулаками с выставленными средними пальцами.
Но Брэндон, с наглухо законопаченными ушами, ничего не замечал. Даффи больше беспокоило то, как переносит эту свистопляску вся остальная команда, но, судя по их виду, они никак на неё не реагировали. Присутствие Брэндона вселяло в них уверенность, а соперники их, напротив, мыслями уже были в летних отпусках. Спустя сорок минут «Атлетик» заработал свободный у кромки ньюпортской штрафной. Брэндон разбежался, ударил, мяч угодил в «стенку», отлетел от плеча защитника в воздух, пронёсся над штрафной по обманчивой траектории и, скользнув по ноге ньюпортского защитника, от груди игрока «Атлетика» влетел в ворота. Типичный для конца сезона гол; один-ноль; и три очка.
— Думаю, мы должны справиться, Даффи, — сказал после матча Джимми Листер, — я в самом деле так думаю.
— Как Брэндон?
— Мне кажется, он немного пришиблен, а думать старается только об игре.
— Что говорят в полиции?
— Говорят: сделает хет-трик — снимем обвинение. Миленькое у них чувство юмора.
— Ну да, они всегда так шутят. — Это была правда; Даффи помнил, что казалось смешным этим копперам. — Ну так что, ещё две победы, а, Джимми?
— Будут, будут, клянусь здоровьем моей бабки.
Обе бабушки Джимми Листера к этому времени уже переселились в мир иной, и встреча с «Гуллем» это подтвердила. «Ноль-два» ещё до перерыва, «ноль-три» к пятидесятой минуте. Джимми заменил полузащитника на «блуждающего» форварда, Брэндон швырнул свои затычки на скамью, но и это не спасло положения. Средняя линия «Атлетика» была как решето, «блуждающий» блуждал где-то вдали от мяча, и «Гулль» провёл ещё один мяч. «Они оказались сильнее нас, — сказал Джимми в интервью газете „Кроникл“, — но ничего не закончено, пока не дан финальный свисток».
Матчи, проходившие на севере Англии, неожиданно облегчили положение «Атлетика» — или, по крайней мере, прояснили его. «Порт-Вейл» закончил свой сезон поражением, и теперь у него было всего на два очка больше, чем у «Атлетика». Стало ясно: если «Атлетик» проиграет или сведёт вничью свой заключительный матч, он уходит из дивизиона, если выиграет — пусть даже с минимальным преимуществом, — то останется играть там, где играет сейчас. «Теперь парни точно знают, что от них требуется, — сказал Джимми Листер, — всё в наших руках».
