— А следовательно? — спросил О’Гар строго.
— Но я все время был с ним и с той девушкой… когда здесь произошло убийство.
— Итак?
Разговор наш прервал стук в дверь. Пришел полицейский, чтобы позвать меня к телефону. Я опустился на первый этаж и услышал в трубке голос Ричмонда.
— Что случилось? Мисс Генри позвонила мне, но она не знает деталей.
Я рассказал ему обо всем.
— Вернусь сегодня вечером, — сказал он. — Делайте, что сочтете нужным. Будем считать, что руки у вас развязаны.
— Ладно, — ответил я. — Когда вы вернетесь, меня здесь, наверное, уже не будет. Вы сможете связаться со мной через агентство. Я пошлю телеграмму Эшкрафту, чтобы он приехал… за вашим автографом.
Затем я позвонил в городскую тюрьму и спросил коменданта, там ли еще Джон Райен, он же Фред Руни, он же Торопыга.
— Его нет. Федеральная полиция забрала его вчера утром в Ливенуорт.
Возвратившись наверх, в библиотеку, я торопливо сказал О’Гару:
— Хочу поймать вечерний поезд на юг. Ставлю на то, что все это было задумано в Тихуане. Я пошлю телеграмму Эшкрафту, чтобы он приехал. Хочу выманить его из этого мексиканского городка на пару дней, а ты, когда он появится здесь, не спускай с него глаз. Я опишу тебе его внешность, и твои парни смогут сесть ему на хвост, когда он объявится в конторе Венса Ричмонда.
Из оставшегося времени я потратил около получаса на то, чтобы написать и отправить три телеграммы. Первая была адресована Эшкрафту:
“Эдварду Бохенону.
Кофейня “Золотая подкова”.
Тихуана. Мексика.
Миссис Эшкрафт мертва. Приезжайте немедленно. Венс Ричмонд”.
Остальные две были зашифрованы. Одна пошла в отделение сыскного агентства в Канзас—Сити: я просил, чтобы кто–нибудь из наших агентов допросил в Ливенуорте Торопыгу. В другой я просил, чтобы кто–нибудь из отделения в Лос—Анджелесе встретил меня завтра в Сан—Диего.
Потом я отправился в свою берлогу за свежими рубашками, после чего первым же поездом отбыл на юг.
Сан—Диего был весел и многолюден, когда в полдень следующего дня я вышел из вагона. Уйма народа нахлынула на открытие скакового сезона по другую сторону границы. Киношники из Лос—Анджелеса, фермеры из Импириел—Бэли, моряки Тихоокеанского флота, шулеры, туристы, бродяги всех сортов и даже обычные люди из разных мест — здесь всяких хватало. Я прилично пообедал, снял номер в отеле, отнес туда свою сумку, а потом отправился в отель “Ю. С.Грант” на встречу с агентом из Лос—Анджелеса.
Я нашел его в холле отеля — веснушчатого парня лет двадцати двух, быстрые серые глаза которого увлеченно бегали по строчкам программы скачек. Палец на руке, в которой он держал программу, был заклеен пластырем. Я прошел мимо него и остановился у прилавка с куревом, где купил пачку сигарет, и, глянув в зеркало, поправил углубление на шляпе. После этого я вышел на улицу. Заклеенный палец и операция со шляпой были нашими опознавательными знаками. Кто–то изобрел эти штучки еще до войны за независимость, но с тех пор, как я сдавал экзамен, у меня не было повода ими воспользоваться.
Я свернул на Четвертую улицу, ведущую в сторону от Бродвея — главной магистрали Сан—Диего, и здесь агент меня догнал. Звали его Гормен. Я ввел его в курс дела.
— Поедешь в Тихуану и возьмешь под наблюдение кофейню “Золотая подкова”. Есть там девчонка, которая выставляет клиентов на выпивку. Невысокая, волосы вьющиеся, каопановые, глаза карие, лицо круглое, губы яркие, пухлые, плечи широкие. Наверняка ее узнаешь. Очень славная девочка лет восемнадцати, зовут ее Лала. Не пытайся с ней сблизиться. Появишься там на час раньше меня. Потом появлюсь я, заговорю с ней. Хочу знать, что она предпримет сразу после моего ухода и что будет делать в следующие несколько дней. Со мной можешь связаться… — Я сообщил ему название отеля и свой номер, — Звони вечером. Ни при каких обстоятельствах не открывай, что знаешь меня.
Мы расстались, и я отправился на площадь, посидел часок на скамейке, а лотом с боем захватил место в автобусе, идущем на Тихуану.
После пятнадцати миль езды по пыльной дороге — вшестером мы сидели на трех сиденьях, — и минутной задержки на пропускном пункте я вышел из автобуса у входа на ипподром. Бега уже начались, но турникеты продолжали лихо вращаться, проталкивая неиссякающий поток зрителей. Я повернулся к воротам спиной и направился к ряду дряхлых, обшарпанных такси, выстроившихся перед “Монте—Карло” — большим деревянным казино, сел в одну из колымаг и поехал в Старый Город.
Старый Город был безлюден. Почти все отправились на собачьи бега. Войдя в “Золотую подкову”, я увидел веснушчатую физиономию Гормена над стаканом с мескалем. Ну что ж, будем надеяться, что со здоровьем у него все в порядке: надо иметь очень хорошее здоровье, если собираешься сесть на диету из этого кактусового самогона.
Завсегдатаи “Подковы” приветствовали меня как своего. Даже бармен с прилипшей ко лбу прядью волос улыбнулся.
— Где Лала? — спросил я.
— Хочешь потолковать с Эдом? — Крупная молодая шведка глянула на меня вполне благосклонно. — Постараюсь ее найти.
В эту минуту через заднюю дверь вошла Лала. Она тут же бросилась мне на шею, начала обнимать, тереться щекой с мою щеку и все такое прочее.
— Снова приехал гульнуть?
— Нет, — ответил я, препровождая ее в одну из кабин.
— На этот раз по делу. Где Эд?
— На севере. Его жена откинула копыта, вот он и поехал прибрать остатки.
— А тебе досадно?
— Еще как! Жутко досадно, что парень огребет солидный куш!
Я глянул на нее краем глаза, — этак с хитрецой.
— И ты думаешь, Эд притащит этот куш тебе?
Она взглянула на меня довольно хмуро.
— Что ты болтаешь?
Я усмехнулся загадочно.
— Могут случиться две вещи: либо Эд даст тебе отставку… об этом он давненько уже подумывает… либо выскребет все до последнего цента, чтобы спасти свою шею…
— Ты проклятый лжец!
Наши плечи соприкасались. Быстрым как молния движением ее левая рука скользнула под короткую юбку. Я толкнул Лалу плечом и с силой крутанул. Нож, который она метнула, глубоко вонзился в середину стола. Нож с толстым клинком, отбалансированный так, чтобы его можно было бросать.
Она лягнула маня, попав острым каблучком по щиколотке ноги. Я успел зажать ей локоть в тот момент, когда она вырвала нож из столешницы.
— Какого черта вы тут делаете?
Я поднял глаза.
По другую сторону стола стоял, зловеще уставившись на меня, мужчина. Высокий и жилистый, с широкими плечами, из которых вырастала длинная, худая, желтая шея, поддерживающая маленькую круглую головку. Он стоял, широко расставив ноги и держа руки на поясе. Глаза у него были, как черные пуговки на туфлях, и располагались очень близко один от другого над маленьким, расплющенным носом.
— Что ты делаешь с девушкой? — рыкнула на меня эта милая личность.
Он выглядел слишком опасным, чтобы вступать с ним в спор.
— Если ты официант, — сказал я, — то принеси бутылку пива и что–нибудь для девочки. Если ты не официант… то отваливай.
— Я тебе сейчас…
Девушка вырвалась из моих рук и остановила его.
— Для меня виски.
Он что–то буркнул, взглянул на нее, показал мне еще раз свои нечищенные зубы и неторопливо отполз.
— Кто это?
— Лучше держись от него подальше, — посоветовала она, не ответив на вопрос.
Потом спрятала нож под юбку и повернула лицо ко мне.
— Что ты там болтал о каких–то неприятностях у Эда?
— Читала об этих убийствах в газете?
— Да.
— Так что еще я должен тебе сказать? Единственный выход для Эда — свалить все на тебя. Не сомневаюсь, что у него это получится. Если же нет, то ему хана.
— Ты спятил! — крикнула она. — Не так уж ты нализался, чтобы не знать, что во время убийства мы оба были с тобой.
— Я не настолько спятил, чтобы не знать, что это ничегошеньки не доказывает, — ответил я. — Но вполне достаточно для уверенности, что возвращусь в Сан—Франциско с убийцей на поводке.
Она рассмеялась. Я тоже ответил ей смехом и встал.
— Еще увидимся, — бросил я и направился к двери.
Я возвратился в Сан—Диего и послал телеграмму в Лос—Анджелес с просьбой прислать еще одного агента. Потом перекусил, а вечер провел в своем номере в отеле, ожидая Гормена.
Появился он поздно, от него так несло мескалем, что запах можно было учуять, находясь в Сент—Луисе, но голова у него была в полном порядке.
— Одно время дела складывались так, что я готов был вынуть пушку, чтобы вытащить тебя из той конуры, — усмехнулся он.
— Брось эти глупости! — прикрикнул я на него. — Твое дело глядеть в оба. Что ты видел?
— Когда ты смылся, девушка и тот тип сели рядышком, носом к носу. Они были возбуждены… сплошные нервы. Вскоре он вышел из кабака Я оставил девушку и последовал за ним. Он пошел в город и послал телеграмму. Я не мог приблизиться к нему настолько, чтобы увидеть адрес. Потом вернулся в “Подкову”.
