Это было два часа тому назад, в восемь утра, сегодня, во вторник. И теперь трудно было поверить, что все это случилось. Я никогда не забуду ничего из того, что произошло. Однако напряжение уже спало.
За стенами дома птицы пробовали свои голоса, шелестел довольно сильный и прохладный бриз. Мы снова находились в хижине: Айрис и Мая, две мои «красные шапочки», и я. Мая рассказала, что вернулась с чесноком в пустую хижину, подождала нас какое-то время и легла спать. Ругая нас последними словами, добавила она добродушно. Мы поговорили о том, что с нами приключилось, и постарались забыть об этом.
Нас всех клонило ко сну. Мая спала мало, а Айрис и я провели на ногах двадцать четыре часа. Мы устали, хотели спать, но чувствовали себя несколько легкомысленно. И только что мы насытились спагетти.
Мая посмотрела на меня долгим немигающим взглядом и спросила своим шуршащим голосом:
— Тебе понравилось?
— Спагетти? В жизни не ел ничего вкуснее.
— Ты все еще сердишься? — спросила она. Ее глаза спокойно взирали на меня, а полные губы слегка кривились в намеке на улыбку.
— Конечно, — улыбнулся я в ответ. — Надо же было совершить такую глупость — отправиться в лавку за... К дьяволу с этим! Может, оно было и к лучшему.
— Шелл, тебе, похоже, не очень-то удобно там, — проворковала Айрис.
Она и Мая расслабились на постели. На Мае было надето то же платье, в которое она «втиснулась», когда удирала из квартиры, и выглядела она не менее очаровательно, разве что не была мокрой, как тогда. Айрис так и не переоделась в платье. Я же сидел прямо на полу, прислонившись к стене хижины.
Я взглянул на них из-под тяжелых век и ответил:
— Да уж не очень.
Мая медленно и плавно поднялась с постели. И я вспомнил то первое впечатление, то ощущение животной силы и грации в каждом ее движении.
Мы уже опрокинули по стаканчику виски с водой. Мая подошла ко мне и спросила:
— Еще стаканчик, Шелл?
— Неплохо бы, — согласился я. — Хочешь, я приготовлю?
Она покачала головой и прямо перед моими глазами нагнулась, чтобы поднять стакан, стоявший на полу у моих ног. Господи Боже мой! Всегда бы такое обслуживание!
Она наполнила три стакана и раздала их нам. Когда она подошла ко мне, я попросил:
— Поставь его, пожалуйста, на пол, Мая.
Она наградила меня широчайшей улыбкой. Пару секунд мы радостно улыбались друг другу. Потом она вернулась на постель и растянулась на ней, как настоящая тигрица.
Айрис выпила глоток и сказала:
— Я рада, что ты привез нас сюда. Мы остались временно без работы, так что отпуск нам будет кстати. — Она бросила взгляд на Маю. — Не правда ли, дорогая?
Мая неспешно кивнула.
Мы выпили еще по стаканчику. Бутылка постепенно пустела. Мы все улыбались друг другу и выпили еще по стаканчику. Бутылка была пуста. Мы улыбались. Я это делал с вожделением.
— Шелл, тебе, кажется, очень неудобно там, — сказала Айрис. — Ты можешь сесть на постель, если хочешь. Мы тебя не укусим. — Она хихикнула.
Мая переместилась в конец постели. Я прикрыл один глаз — места, похоже, хватало.
Айрис сделала глубокий вдох, и глазам моим стало больно. Я не мог не подумать о синяках, которые, наверное, оставил Дятел на ее обворожительной груди.
— Мая, дорогая, — сказала Айрис, — одной из нас придется уйти.
Мая не сказала сначала ни слова. Потом, не спуская с меня глаз, мягко произнесла:
— Пока, дорогая Айрис.
— Но, Мая, — хихикнула Айрис. Ни одна из них не сдвинулась с места. В комнате стала нарастать тишина. Горячая, многозначительная тишина.
Я прочистил горло и промямлил:
— Ну что ж, дорогуши. Мне, пожалуй, пора уходить. Надо еще кое-что сделать, почистить револьвер... Хочется спать, а ехать далеко...
Они посмотрели на меня, потом обменялись взглядами. Они улыбнулись, словно в голову им пришла одна и та же идея. Они повернулись ко мне и прошептали в один голос: «Шееелл...»
Вы правильно догадались — я был слишком утомлен.
