— И что? Думаете, меня этим напугаешь?
— Это сделал Джианкана, Ленни. Он решил, что этот человек был убийцей Тони Ианноне. Одно наше слово — и ты окажешься на его месте.
Литтел выхватил снимок.
— Погодите минутку. Кемпер, ты и так достаточно наговорил.
Кемпер увлек его в столовую. Кемпер пригвоздил его к серванту кончиками пальцев.
— Никогда не перечь мне при подозреваемом.
— Кемпер…
— Ударь его.
— Кемпер…
— Ударь его. Заставь его бояться тебя.
Литтел сказал:
— Не могу. Черт возьми, не надо со мной так.
— Ударь, или я прямо сейчас позвоню Джианкане и сдам ему парня.
— Нет. Прошу тебя… пожалуйста.
Кемпер вручил ему кастет. Кемпер заставил его надеть кастет на руку.
— Ударь его, Уорд. Ударь — или я позволю Джианкане убить его.
Литтел задрожал. Кемпер дал ему оплеуху. Литтел нетвердой походкой подошел к Ленни и, покачиваясь, встал перед ним.
Ленни улыбнулся своей нелепой улыбкой «я-крутой-парень». Литтел выбросил руку и ударил его.
Ленни сбил столик и свалился, выплевывая зубы. Кемпер швырнул в него диванную подушку.
Литтел уронил кастет. Рука его бессильно повисла и онемела.
Легши зарылся лицом в подушку. Ленни выплюнул пару золотых зубов.
— Я спросил: кто такая Лора Хьюз?
Ленни закашлялся, а потом прочистил горло. И глубоко вздохнул: мол, ладно, раз уж мне больше ничего не остается.
Он сказал:
— Она — дочь Джо Кеннеди. Ее мать — Глория Свенсон, актриса.
Литтел закрыл глаза. Этот допрос не имел абсолютно никакого…
Кемпер сказал:
— Продолжай.
— Продолжать? Насколько? Я — единственный из не членов семьи, кто знает…
Кемпер сказал:
— Продолжай.
Ленни еще раз вздохнул. Его верхняя губа была рассечена до самых ноздрей.
— Мистер Кеннеди содержит Лору. Лора любит его и ненавидит одновременно. Глория Свенсон ненавидит мистера Кеннеди, оттого что он в бытность свою кинопродюсером здорово надул ее с гонорарами. Она отказалась от Лоры много лет назад, и больше мне, мать вашу, «продолжать» нечего.
Литтел открыл глаза. Ленни поднял опрокинутый им столик и упал в кресло.
Кемпер надел кастет на палец и принялся им крутить:
— Откуда у нее фамилия Хьюз?
— Она назвалась так в честь Говарда Хьюза. Мистер Кеннеди ненавидит Хьюза, так что Лора решила взять эту фамилию, чтобы досадить ему.
Литтел снова закрыл глаза. Перед ним открывались вещи, которые были выше его понимания.
— Задай вопрос мистеру Сэндсу, Уорд.
На мгновенье перед ним предстала картинка — Ленни с ручкой в форме фаллоса.
— Уорд, открой глаза и задай мистеру Сэндсу… Литтел открыл глаза и снял очки. Цвета комнаты стали мягкими и размытыми.
— Я видел, как ты ругался с Безумным Сэлом, возле церкви. Из-за чего?
Ленни расшатал выбитый зуб:
— Хотел отказаться от поездок с ним.
— Почему?
— Потому, что Сэл — отрава. Такая же, как и вы.
Голос его сделался усталым, как у смирившегося с участью стукача.
— Но он тебя не отпустил?
— Нет. Я сказал ему, что буду работать с ним в течение шести месяцев, и то если он…
Кемпер повертел кастетом:
— Если он что?
— Если этот ублюдок проживет еще полгода.
Его голос стал спокойным — как у актера, который только что понял, как надо играть свою роль.
— А что, с ним может что-то случиться?
— Он — игрок, причем маниакальный. Он задолжал Сэму двенадцать штук, и тот собирается «заказать» его, если он не вернет ему денег.
Литтел снова надел очки:
— Я хочу, чтобы ты остался с Сэлом, а о его долгах я сам позабочусь.
Ленни вытер рот о наволочку подушки. Удар кастета одарил его «заячьей губой».
Кемпер сказал:
— Отвечай мистеру Литтелу.
Ленни сказал:
— О, да, да, мистер Литтел, сэр, — в омерзительной лукаво-пидорской манере.
Кемпер прицепил кастет к поясу.
— Не рассказывай Лоре Хьюз о нашей встрече. И никому не говори о нашей сделке.
Ленни поднялся на нетвердых ногах:
— И помыслить не могу.
Кемпер подмигнул:
— В тебе есть мужество, сынок. Ау меня есть один знакомый в Эл-Эй, у него журнал — так вот, ему бы очень пригодился такой знаток богемной жизни, как ты.
Ленни попытался прижать обрывки губы друг к другу. Литтел взмолился про себя: «Хоть бы мне удалось проспать эту ночь без сновидений».
Вставка: документ.
Расшифровка телефонного разговора, 16. 01. 59. «Записано по поручению директора». Уровень секретности 1-А: «Только для глаз директора». Говорят: директор Гувер, специальный агент Кемпер Бойд.
ЭГ: Доброе утро, мистер Бойд.
КБ: Сэр, доброе утро.
ЭГ: Вас поразительно хорошо слышно. Вы находитесь поблизости?
КБ: Я нахожусь в ресторане на Нортвест «I».
ЭГ: Ясно. Недалеко от штаб-квартиры Маклеллановского комитета, так что, я полагаю, вы по горло заняты работой на Младшего брата.
КБ: Так и есть. По крайней мере, для виду.
ЭГ: Подробнее, если можно.
КБ: Я убедил Младшего брата отправить меня обратно в Майами. Я сказал ему, будто могу подрастрясти кое-каких свидетелей махинаций с Солнечной долиной, и в самом деле привез кое-какие письменные показания — правда, убедительными их назвать нельзя.
ЭГ: Продолжайте.
КБ: Истинным мотивом моей поездки был поиск информации по делам об исчезновении Гретцлера и Кирпаски. Вам доставит удовольствие узнать, что я справлялся как в полиции Майами, так и в органах Лейк-Вейр, и мне сообщили, что оба дела переведены в разряд «открытых». Что является молчаливым признанием того, что оба убийства останутся нераскрытыми.
ЭГ: Превосходно. Теперь расскажите мне новости о братьях.
КБ: Полномочия Маклеллановского комитета по расследованию случаев рэкета в профсоюзной среде истекают через три месяца. Документальные подтверждения его достижений находятся на стадии компиляции, и я буду отправлять вам копии наиболее важных документов для большого жюри, касающихся интересующей нас темы. И мне бы хотелось снова заверить вас, что на данном этапе Джимми Хоффа неуязвим для закона.
ЭГ: Продолжайте.
КБ: Старший брат собрал на встречу лидеров профсоюзов, дружественных демократической партии, — чтобы удостовериться, что, даже если Младший брат не ослабит хватку на горле Джимми Хоффы, некоторые профсоюзы будут на его стороне. Насколько я понимаю, он намерен объявить о выдвижении своей кандидатуры в начале января следующего года.
ЭГ: И вы по прежнему уверены, что братья не заподозрили работу ФБР в истории с «жучками» в квартире Дэрлин Шофтел?
КБ: Я убежден в этом, сэр. Подружка Питера Бондюрана сообщила Младшему брату о компрометирующей статье в «Строго секретно», а Уорд Литтел выдал и наш «жучок», и дубль Бондюрана независимо от нее.
ЭГ: Слышал, отец братьев здорово потрепал нервы Говарду Хьюзу.
КБ: Это правда, сэр.
ЭГ: В последнее время «Строго секретно» что-то совсем испортился. Отрывки, которые иногда присылает мне мистер Хьюз, меня не особо впечатляют.
КБ: Мы с Питом Бондюраном понемногу сотрудничаем на общих, так сказать, основаниях, и, полагаю, мне удалось найти ему стрингера — человека со связями в Голливуде.
ЭГ: Если мое чтиво на ночь станет более увлекательным, я пойму, что твоего протеже взяли.
КБ: Да, сэр.
ЭГ: Так что за всю эту неразбериху с Большим братом надо сказать спасибо Уорду Литтелу.
КБ: Я был проездом в Чикаго, пару дней назад, и виделся с Литтелом.
ЭГ: Продолжайте.
КБ: Я сперва думал, что увольнение из программы по борьбе с оргпреступностью заставит его предпринять собственные меры против мафии, и решил это проверить.
ЭГ: И?
КБ: И мои опасения оказались напрасными. Кажется, Литтел совсем смирился с тем, что остаток своей службы ему придется следить за «красными», и единственное новое, что я заметил в его поведении, это его интрижка с дочерью Тома Эйджи, Хелен.
ЭГ: Интрижка сексуального характера?
КБ: Да, сэр.
ЭГ: Девушка — совершеннолетняя?
КБ: Ей двадцать один год, сэр.
ЭГ: Я хочу, чтобы вы приглядывали за Литтелом.
КБ: Буду, сэр. И, раз уж мы на связи, разрешите отклониться от темы?
ЭГ: Конечно, разрешаю.
КБ: Дело касается политической ситуации на Кубе.
ЭГ: Продолжайте.
КБ: Во время моих поездок во Флориду я встречался с кубинскими беженцами, часть из которых — сторонники Батисты, а прочие — сторонники Кастро.
Я слышал, что скоро из Кубы будет выслан разношерстный по политическим убеждениям «нежелательный элемент», которому Штаты предоставят убежище; большинство прибывших разместится в Майами. Не желаете получать о них информацию?
