Ознакомительная версия.
В приемной послышались голоса, говорили женщины и мужчина. Олег узнал только Вику – та поздоровалась со второй женщиной, что-то ей сказала. Потом приоткрылась дверь, он уселся в кресло и, накинув на голову капюшон, уставился в стол. Чувствовал, что выглядит глупо до невозможности, но терпел, сидел неподвижно и разглядывал две темные тени. Одна – тонкая, гибкая – Вика, отодвинула от стола тяжелый стул, взяла у гостьи то ли шубу, то ли длинное пальто и выскользнула из кабинета. И, прежде чем закрылась дверь, Олег увидел в приемной двух парней, высоких, крепких, в простой, не стесняющей движений одежде. Вика преспокойно закрыла дверь перед их носом, потом снова послышался ее голос. Она, ни больше ни меньше, выставила их в коридор, а потом вышла следом. Стало очень тихо, он слышал лишь дыхание человека, что сидел напротив.
Женщина, высокая, бледная, с темными волнистыми волосами длиной ниже плеч, в темном платье и высоких сапогах. На ней много украшений – длинные серьги, в которых поблескивают камни, кольца на тонких длинных пальцах, широкий тяжелый браслет, еще один, а под ними – Олег присмотрелся – видны тонкие белые шрамы, довольно длинные, уходящие вверх, под рукав. Она пока спокойна, ничего не подозревает, и это хорошо…
Справа раздался тихий мелодичный звон, Олег даже вздрогнул от неожиданности, повернул голову. На полке шкафа стояли золотые часы, накрытые прозрачным футляром. Красивые, сделанные под старину, они пробили ровно двенадцать раз, и тут Олег опомнился. Морок держит Марианну уже минут десять, а то и больше, время идет, в коридоре поджидают два мордоворота, надо спешить.
Он поднялся с кресла, подошел к двери и повернул ключ в замке. Выдернул его, спрятал в карман, и тут Чиркова обернулась. Они смотрели друг другу в глаза, лицо Чирковой изменилось – на нем появилось удивление, но не испуг. Она приподнялась на стуле и тут же опустилась обратно, уронила на пол большую кожаную сумку, но даже не попыталась поднять ее. Все поняла за пару секунд и теперь молчала, ждала объяснений.
А все слова, как назло, куда-то подевались, Олег мучительно вспоминал заготовленные еще вчера отточенные короткие фразы, доказательства и с ужасом понимал, что все забыл, все заготовки вылетели из головы. Вернее, он рассчитывал, что ненависть придаст ему красноречия, но ошибся – он пытался ненавидеть эту женщину, и ничего не получалось. Это была просто чужая, посторонняя, очень красивая женщина, на таких обращают внимание в любой толпе, оборачиваются, смотрят вслед, но и только. Ее красота холодная, неживая, в глазах нет ужаса, будто она ждала этой встречи и готова к ней.
– Вы кто? – спокойным ровным голосом произнесла Чиркова. – Где Марианна? Мы с ней договаривались на двенадцать….
– Ее нет, – перебил Олег и, видя, что она собирается сказать еще что-то, залпом выдал:
– Вы Ольга Чиркова, верно? Ваш муж, Станислав Чирков, работал следователем в УВД. Пять лет назад вы вышли за него замуж, после того как он достал деньги на необходимую вам операцию, а до этого вы пытались покончить с собой. Резали вены, если я не ошибаюсь.
Чиркова побледнела еще больше, отшатнулась так, что еле слышно звякнули ее длинные серьги, сжала кулаки и медленно произнесла:
– А вам какое дело? Вы кто?
Олег обошел стол, уселся в кресло напротив нее:
– Ваш муж не говорил вам, где он тогда достал деньги?
– Он их заработал. – Губы у Чирковой дрогнули, она потянулась за своей сумкой, подняла ее, положила на колени. Чуть опустила голову и повторила с угрозой в голосе: – Вам какое дело?
Олег молчал, разглядывая Чиркову, та смотрела на него в упор, смотрела зло и растерянно одновременно. Она пропустила этот удар, и пока непонятно, знает Ольга правду о том случае или умело прикидывается глупышкой.
Вдруг лицо ее изменилось, она прищурилась, недобро улыбнулась и поднялась со стула. Дернула дверь на себя раз, другой, тряхнула волосами и повернулась к Олегу:
– Что вам надо?..
– Сядьте, – перебил ее Олег. – Сядьте и выслушайте меня. Я вам ничего плохого не сделаю.
А вот это было зря – Чиркова, почуяв слабину собеседника, резко сменила поведение и принялась копаться в сумке, видимо, искала телефон.
– Я вызову охрану.
– Отлично, – Олег следил за ней. – Звоните. Только сделаете хуже себе и вашему мужу. Он работает в «Сотексе», верно? Боюсь, благодаря вам он лишится этого места.
Чиркова отбросила сумку, подалась вперед, уставилась на Олега. И стала похожа на кошку, которую загнали в угол, – напряженная, злая, глаза горят, длинные ногти царапают столешницу. Вот сейчас бы она заорала, но понимает, что нельзя, не тот случай, поэтому глухо произнесла:
– Еще раз спрашиваю – что вам надо?
– Просто ответьте на вопрос: вы знаете, где тогда ваш муж достал деньги?
Женщина поджала губы, отвернулась, смотрела на часы и стенку, увешанную небольшими картинами, смутно видимыми в полумраке.
– Заработал, так он сказал мне. Я не знаю.
Похоже, не врет, слишком трудно дались ей эти слова. Буквально выдавила их из себя, и заметно, что вспоминать о тех днях ей не хочется. Может, забыла уже, да пришлось. Ничего, дорогая, это только присказка, сказка впереди.
– Зато я знаю, – заговорил Олег. – Это была взятка, ваш муж отпустил преступника на свободу, а вместо него посадил невиновного человека. Вы живете взаймы, голубушка, и уже целых пять лет. Пора отдать долг.
Чиркова смотрела на него исподлобья, свела к переносице тонкие темные брови и все порывалась перебить, но не решилась. Потом выпрямилась, подняла голову и принялась крутить на запястье широкий браслет, сжимая его с такой силой, будто хотела смять, как бумагу.
– Не может быть, – наконец произнесла она. – Стас бы так никогда не поступил, он порядочный человек, я его хорошо знаю. Вы врете! Что вам надо?
– Не вру, – отозвался Олег. – Я не вру и докажу это. Смотрите.
Он нашел в телефоне запись разговора с Осиповым, включил просмотр и подал телефон Чирковой. Та осторожно положила его на ладонь и смотрела, не отрываясь, слушала сбивчивую речь поганца. Губы у нее дрогнули только раз, когда Осипов назвал фамилию следователя. «Погоди-погоди, я не понял…» – Олег вырвал у Чирковой телефон, выключил запись, убрал в карман. Раздался тихий вкрадчивый звон, но переливы быстро стихли – часы на полке пробили четверть первого. Чиркова вздрогнула, подняла голову, и Олег увидел ее огромные зрачки, темные, неестественно расширенные, и ему вдруг показалось, что женщина его не видит, что она ослепла.
– У вас же есть дети? – уточнил он, и Чиркова передернулась, точно от холода.
– Да, двое, Светочка, полтора года, и Денис, три, – подтвердила она, глядя на Олега уже безумным взглядом.
– Вы любите их, покупаете им игрушки, одежду – все самое лучшее и дорогое, правда? И не хотите, чтобы с ними что-то случилось, – сказал Олег и вдруг почувствовал странное, необъяснимое удовольствие: он может распоряжаться жизнью и будущим этой женщины так же, как Чирков когда-то поступил с ним. Паскудное чувство, но сильное, влекущее, хочется повторить, испытать его еще раз, чтобы запомнить, каково это – вершить судьбу другого.
– Вы не посмеете, – прошептала Чиркова
– Вы так считаете? – холодно отозвался Олег.
– Что вам нужно? – Она уже умоляла, смотрела ему в глаза и сжимала пальцы. На ее ладонях появились красные полоски, следы от ногтей. Ей больно и страшно, но она держится, пытается спасти своего подонка-мужа и детей, вроде как ни в чем не виноватых, но наследственность никто не отменял…
Олег ничего не мог поделать с собой, да особо и не старался. Какое же это наслаждение – быть хозяином чужой жизни, эта женщина сделает все, что он потребует: отдастся ему прямо здесь, ограбит мужа и принесет деньги, убьет Чиркова своими руками, умрет сама – все, что он попросит. Все, что угодно, отказа не будет.
– Вы добьетесь, чтобы ваш муж сказал правду о том деле со взяткой, доказательства передадите мне. Если откажетесь – я обнародую эту запись, и вы позора не оберетесь, я постараюсь замазать вас по полной, выставлю соучастницей. Сделаете, как я сказал – вы с детьми останетесь в стороне, но ваш муж все равно сядет за должностное преступление. Он же ни живых, ни мертвых не щадит…
И только сейчас почувствовал, как от злости свело скулы, и последняя фраза прозвучала невнятно. Олег лишь сейчас в полной мере ощутил ненависть к Чиркову и пожалел, что отказался от предложения Морока насчет леса. Как бы это было славно – потолковать с ним один на один, припомнить все детали, все подробности тех дней. А еще лучше было бы свести их с Осиповым, вот потеха бы вышла…
– Что это значит? – выдавила из себя Чиркова.
– А то, что по его вине несколько преступников ушли от наказания. И этот случай, и еще один, когда сожитель убил беременную женщину и ее детей, а виновной сделали ее, посмертно объявив сумасшедшей. Ваш муж чудовище, и зона – это самое меньшее из всего, что он заслужил…
Ознакомительная версия.
