— Хм, — говорю. Может, тут и правда что-то есть. Тому, кто нечист на руку, контроль над прессой нужен как воздух.
— Может, в этом есть какой то смысл, Бриджит, — говорю.
— Конечно, есть.
Принесли нам завтрак. Завтрак — это мне, а ей хлебец диетический и джема кляксу. Хрен знает, откуда вдруг диетический у «Джимми». Мы жевали каждый свое и думали.
— Бриджит, детка, — говорю я ей, — представляешь, как будет счастлив ваш Тиар, когда узнает, что ты его расследуешь?
— Хм, — отвечает, — так, значит, ты хочешь сказать, что он, возможно, будет не очень доволен, правильно я понимаю? Что ж, тут ты, вероятно, не далек от истины, Ники.
— Возможно, и не далек. Так что будь осторожна, подруга. Может статься, твой редактор будет не очень доволен. Мало того, он может огорчиться. А если огорчится, может и рассердиться. Осерчать может, и еще как осерчать.
— Ты считаешь, меня могут уволить?
У меня чуть чай из носа не брызнул.
— Ну да, только я не бабки твои с дедками имел в виду, — говорю, — я развивал мысль в том плане, что тебе могут грозить куда более грустные последствия.
— Понимаю. Дело может обернуться плохо.
Дальше ковырять эту тему не было смысла. Я быстро доедал порцию, а она грызла свой сухарик. И толстела, толстела прямо на глазах.
— Только будь осторожна, когда станешь составлять список.
— Список?
— Ну да, типа список. Ты сама слышала — мы считаем, что в округе плетется заговор. Ты решила разобраться, нащупать какие-то звенья. Поэтому надо составить типа список — имена, даты, события и прочее, собрать доказательства, верно?
— Ну, верно, я начала что-то вроде этого прямо в редакции, вероятно, надо бы держать эти записи в более надежном месте, как ты считаешь?
— Молодец, девочка, правильно мыслишь.
Оставалась одна маленькая проблема, которую я хотел с ней провентилировать.
— Знаешь, Бриджит, — говорю, — я хотел еще кое о чем тебя попросить относительно списков, которые ты составляешь.
— Да, я слушаю, Ники.
— Когда будешь составлять списки, туда попадут конкретные люди, которыми потом заинтересуется полиция, понимаешь? И это могут быть люди, которые в прошлом, так скажем, совершали разные проступки, ты понимаешь?
— Ну да, в этом, собственно, и смысл, разве нет?
— Вот именно, да… да, конечно. Только, видишь ли, подруга, когда поднимется вся эта буча, мы тебя очень просим… чтобы ты, это самое, полегче — с одним-двумя мелкими нарушителями, которые в этом деле типа сбоку припека, ты понимаешь, что я имею в виду?
— И кто эти люди?
— Да, к примеру, кореши мои — Джимми, Дин, может, еще кто. Ты должна понимать: есть вещи, которые большие люди не хотят, чтобы маленькие люди делали, да и вещи эти, прямо скажем, не совсем, строго говоря, законные, так?
— Ты хочешь сказать, это преступления? Ведь это вполне очевидно, Ники, не так ли?
— Ну… можно и так сказать, если тебе так больше нравится, ну да, преступления, типа того, — я хихикнул, — ну там всякое такое, за что тащат чувака в суд, а он, может, и не виноват вовсе, понимаешь, о чем я?
— Да, Ники, кажется, понимаю. Иными словами, ты хочешь, чтобы я отфильтровала информацию о преступлениях твоих приятелей на том основании, что некий преступный синдикат захватил их делянки и лишил средств к существованию, а преступления, которые они совершали, стал совершать сам, и об этом читателям сообщить можно, верно я тебя поняла?
Тут я почувствовал себя как на допросе в ДУРе.
— Ну… да, — говорю ей.
Хихикнула.
— Ладно, посмотрим, что можно сделать, Ники, — и лапкой своей меня по руке похлопала, — посмотрим, что можно сделать. Теперь насчет этого самого списка…
Все вышло не совсем так, как я планировал, но в конце концов мы занялись этим самым ее списком. У нее были повсюду связи, так что когда это дело закрутится, нам будет намного легче. К тому же черновичок у нее уже был, и она мне его показала.
— Во блин, спасибо, подруга, — говорю, — есть результат, есть. Ты спрячь-ка это понадежнее, а сама больше никуда не лезь, будь осторожна, слышишь? Ты слышишь меня?
— Я слышу тебя Ники.
* * *
Перед тем, как поехать на Ямайку, я поставил на телефон автоответчик. На мобильник ставить не стал — дорого — только в квартире. А когда вернулся, мы договорились, что будем держать связь, и что высовываться я пока не буду. В общем, когда в воскресенье вечером я пришел от миссис Шиллингфорд, меня ждало недовольное сообщение от Полетты.
— Ники, я перезвоню в восемь. Будь дома. — Рехнуться можно. Терпеть не могу, когда мне бабы указывают. — И не вздумай оставлять сообщение. Жди.
В восемь звонок. Беру трубку, говорю:
— Это сообщение для Полетты. Я сейчас на сеансе массажа с Наоми Кэмпбелл, не могли бы вы позвонить позднее?
— Кончай придуриваться, Ники. Ты дома?
— Ну конечно, я дома. Я же с тобой говорю. Или нет?
— Подождешь пятнадцать минут? Мы с Элвисом сейчас к тебе придем.
Положил трубку. Снова звонок. Рамиз.
— Ники, ты дома? Я к тебе через пятнадцать минут заеду, ладно?
Я даже слова не успел сказать, так что он говорил все равно что с автоответчиком. Правда, он так и так собрался приехать, может, решил, что меня нет, и можно весь вечер пьянствовать на пару с автоответчиком.
Потом в дверь постучали, и вошел Джордж. Взбирается по лестнице и ноет:
— Ники, это все против правил. Понятия не имею, как я в это влез, даже не припомню, чтоб я на это соглашался. На что я трачу свое свободное время? Общаюсь с ворами и мошенниками. А чем я занимаюсь в течение рабочего дня? Вместо того, чтоб брать, кого следует, за шиворот, веду слежку за офицером из службы пробации! И как я до такого докатился?
— Джордж, — говорю ему, хочешь рому? А может, травки?
— А моя жена теряется в догадках, куда это я ухожу после вечернего чая. Я ведь взял за правило с бумажками по утрам заканчивать, чтобы вечером с этим мусором не возиться, и можно было идти домой чай пить.
— Она что, думает, у тебя появилась подружка или как?
— Уж не знаю, что она думает. В общем, Ники, я бы выпил чаю, и прошу тебя, воздержись от наркотиков, пока я не уйду.
— Не хочешь, значит, веселенького табачку понюхать?
— Нет, ты знаешь, обойдусь без того, чтоб без ума веселиться. Староват я для этого.
Тут в дверь постучали.
— Кого еще черт несет? — говорит.
Чтобы к Джорджу в гости прийти, надо было за год вперед договариваться.
— Либо Рамиза, либо Полетту, оба собирались с новостями прийти.
— Свят-свят, еще мошенники. Это я не про Полетту, конечно, она славная, слышал, бегает сейчас за Англию.
— И зарабатывает кучу бабок, Джордж.
Открыл дверь, и там они были, все трое — Полетта, Элвис и Рамиз.
— Так-так, — говорю им, — Джордж только что сказал, что не хочет видеть этих мошенников — Полетту, Элвиса и Рамиза, а вы уже тут как тут.
— Ничего подобного! — кричит Джордж. — Про Полету я не говорил. Я, наоборот, сказал, что она славная. Да и Элвис, насколько мне известно, чист, как стеклышко.
— Значит, остаешься ты, Рамиз, — говорю.
Хмыкнул. Скажи ему кто-нибудь, что он чист, как стеклышко, он бы не на шутку обиделся.
— Здравствуйте, мистер Маршалл, — говорит Полетта.
— Как оно, Джордж? — говорит Элвис.
— И еще он сказал, чтобы я не доставал кайф, пока он не уйдет, — говорю. Так что опиум колоть потом будем, а пока давайте-ка, ребятки, чайку. Да, и совсем забыл про ром, который я с Ямайки привез, только осторожнее, а то он вам так понравится, что вы бросите опиум и будете ромом колоться.
И я поставил чайник. До сих пор страсть как гордился своей квартирой и своим чайником. Кружек у меня, правда, было всего четыре, так что сам я пил из стакана. Принес все в гостиную, расселись.
— Спасибо, Ники, — говорит Джордж.
— Очень вкусный чай, — говорит Полетта.
— А где ром? — это Элвис. — Эй, да мой старик пьет точно такой же — «Рэй энд Невью».
— Ну, что у вас новенького? — спрашиваю.
Тут они как все разом затараторили, друг друга перебивают. Никаких тебе «извините» или «после вас» или «заткни пасть», если уж на то пошло. Орут, неразбериха полнейшая. Год назад Рамиз бы на куски изрезал любого, кто взялся бы его перекричать. Должно, подобрел.
— А ну заткните пасть! — говорю им.
Заткнули.
— Ну, что новенького? — снова спрашиваю. — Можно по порядку, ребятки? Кто где был, кого видел, с кем встречался — коротко. Давай, Полетта, составь списочек, у девчонок почерк лучше.
— Это оттого, что они умнее, Ники. Смотри-ка, как доходит до дела, сразу «девчонки то», «девчонки се», ты заметил?
— Ни хрена я не заметил, и знать ничего не хочу, и замечать и слышать, кончай балабонить, садись и пиши, ладно?
Смеется. Мы с ней всегда были хорошими приятелями — я и Полетта, вот только она всегда была выше ростом и быстрее бегала. В общем, она взяла фломастер и большой лист бумаги — все это, между прочим, принесла с собой, будто предчувствовала — и стала писать список:
