Под мостиком простиралась бескрайняя палуба «Люселлы». Первый помощник Винстейн разговаривал с группой матросов, которым предстояло вскарабкаться на стенки камеры шлюза и пришвартовать корабль. Эта работа требовала большой физической силы: по мере того как «Люселла» будет опускаться вниз, швартовые станут обвисать, и их нужно все время натягивать. Затем, когда противоположные ворота шлюза, выходящие в озеро Гурон, откроются, матросы должны быстро отдать швартовы и перепрыгнуть на корабль.
От нас до входа в шлюз было примерно с полмили. На воде играли солнечные блики, по обоим берегам расположились два городка с одинаковым названием. Над канадским Солт-Сент-Мари возвышались корпуса гигантского сталелитейного завода «Алгома». Отдавая команды рулевому, капитан Бемис в качестве ориентиров использовал различные части комбината: курс на вторую трубу, курс на угольный террикон и так далее.
После сорокаминутного ожидания береговая охрана сообщила, что «Люселла» может входить в шлюз. Гул дизелей стал слышнее, мимо нас, двигаясь по направлению к озеру Верхнему, прошел огромный сухогруз, приветствовав нас сиреной. Бемис нажал на кнопку, и «Люселла» ответила громким ревом. Мы медленно двинулись вперед и несколько минут спустя осторожно вошли в шлюз.
Ширина шлюза «По» — всего сто десять футов; ширина «Люселлы» — сто пять футов. Таким образом, у рулевого в запасе был зазор по два с половиной фута с каждого борта. Работа предстояла ювелирная. «Люселла» осторожно двигалась вперед и в двадцати футах от южных ворот замерла на месте. Рулевой провел операцию виртуозно, ни разу даже не взглянул на румпель.
Затворы шлюза представляли собой огромные деревянные ворота, обшитые стальными балками. Я оглянулась назад и увидела, как северные ворота, управляемые специальной электронной системой, медленно закрываются за кормой.
Сразу после этого матросы спустили на стенки камеры лестницы и моментально оказались на обоих парапетах шлюза. Я поблагодарила капитана за оказанное гостеприимство, за то, что он разрешил мне поговорить с членами экипажа, и вместе с Бледсоу спустилась на палубу.
На палубе собралась почти вся команда. Я пожала руку поварихе Анне, поблагодарила ее на корявом польском за вкусную еду. Анна в восторге обрушила на меня целый поток польской речи, на что я ответила грациозным, по моим понятиям, реверансом.
Нужно всего пятнадцать минут, чтобы шлюз выплеснул два с лишним миллиона галлонов воды в озеро Гурон. Мы быстро опускались вниз, а матросы постоянно натягивали швартовы. Как только палуба «Люселлы» поравняется с парапетом, мы с Бледсоу перепрыгнем через двухфутовый зазор и окажемся на суше. Через тридцать секунд после этого откроются южные ворота.
На американской стороне стоит специальная смотровая башня, откуда туристы могут наблюдать, как корабли поднимаются или опускаются вместе с уровнем воды. День выдался холодный, и на башне народа было немного. Я лениво разглядывала зевак, посматривая через шлюз «Макартур», когда внезапно мое внимание привлек мужчина, стоявший у подножия смотровой башни. Точнее, не он сам, а его ярко-рыжая шевелюра, какую не часто встретишь у взрослых. Шевелюра показалась мне знакомой, но с расстояния в тридцать — сорок ярдов разглядеть лицо было непросто. Мужчина поднес к глазам громадный бинокль и навел окуляры на «Люселлу». Я пожала плечами и взглянула на парапет — палуба вот-вот сравняется со стенкой камеры. Бледсоу тронул меня за плечо, и я направилась к штурманской рубке, чтобы взять свою сумку.
В следующий миг я покатилась по палубе, чувствуя, что не могу вздохнуть. Сначала я решила, что меня ударили сзади, и резко обернулась. Но когда я попыталась встать на ноги, то поняла, что палуба колеблется и трясется. Члены команды тоже валялись на палубе, сбитые с ног чудовищным толчком.
Я увидела, что повариха Анна сорвалась за борт и держится за стальной трос — того и гляди свалится вниз. Я хотела броситься ей на помощь, но передвигаться по палубе было невозможно. Я покачнулась и упала. Потом с ужасом увидела, как Анна падает в узкую щель. Раздался дикий крик, а затем душераздирающий треск, заглушивший все прочие звуки.
Палуба поползла вверх, словно ее подталкивал снизу напор воздуха. Я вспомнила слова Шеридана, сказанные за завтраком. «Фицджеральд» точно так же провис центром корпуса в воздухе и переломился пополам. Я не понимала, что происходит, но палуба кренилась все круче. Меня затошнило.
Бледсоу, с мертвенно-серым лицом, стоял рядом. Я вцепилась в автопогрузчик и вновь поднялась на ноги. Матросы на четвереньках ползли подальше от бортов. Каждому приходилось выбираться в одиночку — палуба так тряслась, что никто не мог прийти на помощь товарищу.
С обеих сторон в небо взметнулись фонтаны воды, похожие на гигантские гейзеры. На миг сушу заслонили две сплошные водяные стены, поднявшиеся вверх на добрую сотню футов. Затем на палубу обрушился целый водопад. Меня и остальных опять сбило с ног. Я услышала отчаянные крики.
Совершенно потеряв голову, я посмотрела на матросов, стоявших на парапете, — почему они не натягивают швартовы? Разумеется, никакие канаты не могли бы удержать громаду «Люселлы». Нос корабля поднимался все выше и выше; железные борта скрежетали о бетонные стены.
Я с трудом поднялась на колени. Мой взгляд упал на ворота шлюза, и я увидела, что напор воды, того и гляди, разнесет затвор в щепки: в небо взлетали целые бревна, в образовавшиеся щели хлестала вода.
Мне хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть всего этого кошмара, но, пораженная ужасом, я не могла отвести взгляд. Ощущение было такое, будто я до одури накурилась марихуаны. Шлюз медленно разваливался на куски. Я видела каждое бревно, каждую доску, каждую каплю воды. Видела и в то же время понимала, что все происходит очень быстро.
Казалось, уже ничто не может нас спасти: сейчас нос «Люселлы» проломит остатки ворот и корабль рухнет вниз — на мелководье и острые камни. Тут раздался ужасающий визг, словно одновременно завизжал целый миллион женщин. Палуба хрустнула и переломилась прямо передо мной.
Все вокруг кричали, пытаясь за что-то ухватиться, но я не слышала человеческих голосов — скрежет лопнувшего корпуса заглушал все. «Люселла» разломилась на две части. Фонтаны воды моментально исчезли; палуба выпрямилась, и носовая часть на огромной скорости въехала обратно в шлюз, ударившись килем о дно. Я увидела, как из чрева корабля в воду сыплется золотистый ячмень. Отскочила в сторону крышка грузового люка, сбив с ног одного из матросов. Палуба вновь резко накренилась, и я едва успела ухватиться за автопогрузчик, чтобы не скатиться вниз, на мокрое зерно. После этого переломившийся надвое гигант замер.
Глава 18
Долгий путь домой
После того как отгремели последние отголоски взрыва и треск разламываемого металла, наступила благословенная тишина. Правда, весьма относительная — стали слышны людские крики. Кричали все — и на «Люселле», и на земле. Издали донеслось завывание сирен. То и дело от палубы отламывался новый кусок, скользил вниз и исчезал в проломе.
У меня дрожали колени. Я разжала пальцы, которыми держалась за автопогрузчик, и стала массировать левое плечо. Бледсоу все еще стоял рядом со мной — с застывшим взглядом и посеревшим лицом. Я хотела ему что-нибудь сказать, но не смогла разомкнуть губ. Итак, произошел взрыв. Кто-то подорвал корабль водоизмещением шестьдесят тысяч тонн. Шестьдесят тысяч тонн. Шестьдесят тысяч тонн. Эти слова бессмысленно бились в моем мозгу.
Все плыло у меня перед глазами, и я решила, что нос корабля вновь стал задираться. У меня подкосились ноги, и я упала. Я лишилась сознания всего на несколько секунд, но потом немного полежала на палубе — пока голова не перестала кружиться — и затем заставила себя подняться. Бледсоу по-прежнему стоял как вкопанный.
Из штурманской рубки, пошатываясь, вышел капитан Бемис. За ним — рулевой. Изо рта у него все так же торчал двухдюймовый окурок. Рулевой тяжелым шагом добрел до борта, перегнулся, и его начало рвать.
— Мартин, наш корабль... Наш корабль... Что случилось? — бормотал Бемис.
— Кто-то подложил вам в трюм бомбу, капитан, — непроизвольно вырвалось у меня, я поняла: эти слова принадлежат мне.
Бемис заторможенно помотал головой. Он весь дрожал.
— Не может быть. С моим кораблем такого случиться не могло. Это что-то со шлюзом.
— Шлюз не может взорваться.
Я начала было спорить с капитаном, но в голове у меня все перемешалось. Захотелось спать. В мозгу возникали и тут же исчезали какие-то смутные, окутанные серым туманом образы. Гейзеры воды, вздымающиеся над кораблем. Водяные фонтаны, то и дело меняющие цвет. Потом перед моим мысленным взором возник водоворот, поднятый корабельными винтами, когда мы отплывали из Тандер-Бея. Темная фигура, выбирающаяся из воды...
