Тело Элены выглядело как и все остальные мертвые тела, какие Кейт приходилось прежде видеть. Кожа цвета клавиш старого фортепиано, на грудной полости следы разрезов, сделанных при вскрытии. Стежки грубые, доходят чуть ли не до шеи. Но это было не просто мертвое тело. У Кейт перехватило дыхание.
Зачем, спрашивается, я сюда пришла? Это же сумасшествие… Нет, я должна была это сделать. Да, должна… И сейчас мне нужно вспомнить какую-нибудь мелодию. Этот прием я уже прежде применяла. И успешно. Надо засадить в голову какие-нибудь банальные стишки или песенку, и пусть там играет. Иначе мне этот ужас не выдержать.
Дайана Росс запела «Мой милый». Не очень удачный выбор, но певицу останавливать уже поздно. Ансамбль «Супримс» во главе со своей примадонной — все пышноволосые, ритмично размахивающие подолами юбок — уже вставили в мозг Кейт звуковую дорожку фирмы «Мотаун» в тот момент, когда Раппапорт показывала ей темно-пурпурные, почти черные, следы ножевых ударов на груди Элены.
— …два, три, четыре… десять — это в верхней части грудной клетки. Один, два, три… здесь, похоже, удар следовал за ударом без перерыва. — Она подняла взгляд на Кейт. — Видите? — И ткнула в них скальпелем. — В заключении коронера сказано, что было семнадцать колотых ранений, но на самом деле их двадцать два.
В голове у Кейт непрерывно повторялся припев к песенке «Бейби лав». Раппапорт отложила скальпель, взяла рентгеновский снимок и поднесла к свету.
— Смотрите, вот эти два удара… проткнули легкие. Другие два попали прямо в сердце. Они-то и послужили причиной смерти.
— Убивает не оружие, — прошептала Кейт.
— Верно, — сказала Раппапорт и уронила рентгеновский снимок на серовато-белое бедро Элены. — Раны брюшной полости в основном поверхностные.
— Она была изнасилована? — Кейт удалось перекричать песню, звучавшую в ее голове.
— Следов семени нет, но имеются некоторые потертости в области вагины.
— Значит, была попытка изнасилования… но преступник не имел эякуляции?
Раппапорт наклонилась к бедрам Элены — ее глаза были сейчас на расстоянии чуть больше десяти сантиметров — и прошлась металлическим пробником по ее темным лобковым волосам.
— Да, это возможно. Только жаль, что нет семени и нельзя сделать анализ ДНК.
Кейт нежно подняла руку Элены. Она была каменно-холодной, словно резиновой.
— Есть ранения, которые она получила, сопротивляясь?
Медэксперт кивнула.
— А что-нибудь под ногтями найдено?
Раппапорт перелистнула несколько страниц отчета, прикрепленного к дощечке.
— Ничего. Там оказалось на удивление чисто.
Кейт внимательно осмотрела кисть Элены. Ногти выглядели очень странно.
— Вы думаете, убийца потом подрезал и почистил ей ногти?
— Со всей определенностью это утверждать невозможно, — со скукой проговорила медэксперт. Ее карие глаза над маской выглядели усталыми.
— У Элены были длинные ногти, — сказала Кейт. — Так что это его работа.
— Должна заметить, хорошая работа. Он не оставил под ногтями ничего — ни волосинки, ни частицы кожи, вообще ничего.
— А где-нибудь еще обнаружены частицы кожи или волосы?
— Пока только самой девушки. Мы исследовали брюшную полость, печень и почки. Окончательные результаты анализов будут готовы примерно через неделю.
Неделю? Кейт захотелось вскрикнуть. Наверное, следует позвонить Тейпелл, попросить, чтобы они ускорили работу?
— Я могу их забрать, когда они будут готовы?
— Результаты анализов перешлют Рэнди Миду. — Раппапорт внимательно посмотрела на Кейт. — Помощник Тейпелл сообщил, что вы работаете с Мидом? — Интонация была такая, что фраза прозвучала как вопрос.
Кейт не стала отвечать.
— Я пока заберу предварительное заключение, а остальные посмотрю потом.
Кейт хотела взять папку и только сейчас осознала, что все еще держит руку Элены. Ей не хотелось ее отпускать, будто это означало окончательный разрыв связи.
— Нас с вами ждет еще один труп. — Раппапорт зевнула. — Так что давайте поторопимся.
Кейт нежно положила руку Элены на тележку. Раппапорт резко двинула стальной ящик, и он захлопнулся с глухим щелчком.
Тело Пруитта выглядело восковым и резиновым.
— А что это за ссадины у него на подбородке? — спросила Кейт.
Раппапорт наклонилась, потыкала пальцем в перчатке подбородок Билла Пруитта. Примерно в течение трех секунд кожа в этом месте из пурпурной превратилась в белую, затем в слегка желтоватую и наконец стала снова пурпурной.
— Судя по цвету, я бы сказала, что это произошло в период, когда было совершено убийство, и определенно в этот самый день.
Значит, Пруитта избил преступник, злодей художник. Кейт не могла уловить смысл.
— Зачем бить, если он его утопил? Мне кажется, это уже лишнее.
Раппапорт пожала плечами.
— А как обстоят дела с Итаном Стайном?
— Вскрытие еще не закончено, — ответила эксперт. — Это преступление особого рода. — Она покачала головой. — Я пришлю заключение, как только оно будет готово.
Кейт сложила в сумку бумаги по Элене и Пруитту. Ей хотелось как можно скорее убраться отсюда, пойти в тир и пострелять из пистолета.
Запах пороха висел под низким потолком, как облако кислотного дождя. Кейт снова и снова нажимала на спусковой крючок. Рука подрагивала, пистолет подпрыгивал. Она почти забыла этот восторг, ощущение мощи, какую приобретает рука. Подъехала мишень. Попаданий в десятку не было, но все выстрелы нанесли мишени серьезный ущерб. Совсем даже неплохо после такого долгого перерыва. Кейт перезарядила пистолет и опустошила очередную обойму, сконцентрировавшись на том, чтобы тверже держать руку и мыслить ясно и целенаправленно.
Интересно, как бы реагировали мои приятельницы, Блэр и остальные, если бы сейчас оказались здесь? Они ведь, наверное, пистолеты только в кино видели.
Кейт заметила Морин Слаттери, когда закончила четвертый круг. Та находилась от нее всего в нескольких пролетах. Кейт уже надоело расстреливать картонных преступников, и она направилась к ней. Увидев ее, Слаттери сняла защитные наушники.
— Славная стрельба. — Кейт восхищенно рассматривала мишень, в которой было выбито несколько десяток.
— Спасибо. — Слаттери улыбнулась. — А как у вас?
— А… все сильно запущено.
— Навык вернется очень скоро, вот увидите. Это ведь как плавание.
— Или как трахаться.
Слаттери вскинула брови.
— Ну и язычок у вас, Макиннон.
— Во время учебы в школе Святой Анны я верховодила в классе.
Морин расплылась в улыбке.
— А я училась в школе Святой Марии в Байонне, штат Нью-Джерси.
Кейт бросила на нее заговорщицкий взгляд.
— Какая была форма?
— Обычная, клетчатая.
— А какой длины юбка?
— Скажем так, когда я начала работать в отделе по борьбе проституцией и наркоманией, то к мини-брючкам уже была готова. А у вас?
— Ровно на один дюйм ниже трусиков. — Кейт перекрестилась. — Наклониться практически было невозможно. Так что если я роняла карандаш, получалось, что теряла его навсегда.
Они весело засмеялись, как школьницы.
— Послушай, — сказала Кейт, — чего это мы все друг другу выкаем? Давай на ты.
— Давай, — охотно согласилась Морин.
Она положила пистолет в кобуру, и они направились в раздевалку.
— Появилось что-нибудь новое по делам? — спросила Кейт.
— Проверила Переса. Двое художников из центра, с которыми он ужинал в тот вечер, утверждают, что проводили его до дома.
— И он оттуда больше не выходил?
Слаттери пожала плечами:
— Не знаю. Перес говорит, что в день убийства Итана Стайна его не было в городе.
— Я жду, когда он передаст мне копию ежедневника за последний месяц. И Скайлер Миллс тоже. Тогда можно будет кое-что проверить и сопоставить.
— Правильно.
— А как с Мендосой? — спросила Кейт. — Его алиби проверено?
— Миссис Солана подтвердила, что всю ту ночь он провел с ней.
