– Входите, Хаммер.
В комнате мы были одни, но за ее дверями наверняка дежурила целая армия. И в дверях наверняка имелись потайные глазки, позволяющие следить за каждым моим движением.
– Желаете выпить? – предложил Понти.
Пить здесь мне не больно-то хотелось, но из вежливости я ответил:
– Спасибо, то же, что и вы, дон Понти.
Дон Понти приготовил два высоких бокала, налил виски «Кэнэдиен клаб», добавил имбирного эля, несколько кубиков льда, протянул мне один бокал и предложил присесть. Все это напоминало милую встречу двух старых друзей, но оба мы чувствовали, как растет напряжение, что обстановка накалена до предела. И оба прекрасно понимали, чем все это может кончиться. Я спросил у дона разрешения воспользоваться телефоном. Он молча кивнул, и я тут же схватил трубку. Набрал номер Вельды, продиктовал ей номер телефона, с которого звоню, и повесил трубку.
– Она будет звонить, – сказал Понти.
– Каждые десять минут.
– Вообще мне это нравится. Но не считаю, что столь уж необходимо.
Я пожал плечами и отпил глоток из бокала.
– К чему рисковать?
– Знаете, такой человек, как вы, очень пригодился бы в семье, – заметил он.
– Вы уж извините, дон Понти, но больно беспокойная у вас работа.
– Вы приехали сюда один...
– Разве?
Слово это ему явно не понравилось, и он нахмурился. Но когда я усмехнулся, озабоченная морщинка исчезла и он ответил улыбкой.
– По всем правилам я бы должен был убить вас, Майк... Хотя бы за то, что вы убили моего сына, пусть даже Эйзи был далеко не подарок. Я верю, что вы действительно хотели предупредить меня об измене, там, в доках, но я уже был готов к такому повороту событий. Вы что же, вообразили, что я стану делать из себя мишень, сойдя с корабля ночью на темном причале? Вы считаете, что, если босс уезжает, все остается по-прежнему, да? Что кто-то на время занимает его место, а потом, по возвращении, дон снова спокойно занимает его по праву?..
– Я высоко оцениваю предпринятые вами меры предосторожности, – коротко ответил я.
– И, разумеется, вы вообразили, что я никак не могу убить вас до тех пор, пока не буду знать, где деньги?..
– А помните старые добрые времена, дон Понти? Вы запросто могли схватить какого-нибудь парня, и вырвать у него ногти, и отрезать ступни... только ради того, чтоб он заговорил. И уж, конечно, он тут же начинал говорить. Вы считаете, что и со мной можно так?
Понти фыркнул и принялся за виски.
– Нет. С вами... это не тот случай, Майк. Заговорить-то вы, конечно, заговорите. Но вся штука в том, что вам нечего сказать. Во всяком случае, из того, что меня интересует.
Я смотрел на него поверх бокала.
– Дули успел сказать вам кое-что, Майк. Но далеко не все. И вы еще не вычислили. Я прав?
– Правы.
– Тогда к чему было приходить сюда?
– Найти человека, который распорядился убрать Дули.
– И с чего вы так всполошились? Кем он был, этот ваш Дули? Никем. Полный ноль! Он даже не был рядовым членом мафии. И теперь мертв, что тут поделать... – Секунду он молча смотрел в потолок, потом добавил: – Лично я должен был бы возненавидеть его. Я допустил ошибку. Именно потому, что он не был одним из нас, я ему доверял. И деньги его, похоже, ничуть не интересовали. Я много раз показывал и объяснял, как можно сколотить состояние, но ему было плевать. Именно поэтому я и проникся к нему доверием. И главы других семейств разделяли мое мнение.
– Так вы собирались спрятать деньги здесь, в пещере?
– Да, такова была изначальная идея. Они должны были храниться во втором, дальнем ее отсеке, который отделялся бы стеной и вход куда был бы замаскирован. Ну и, естественно, туда бы вел потайной ход из дома.
– И потому вы устроили там ферму по разведению грибов? Чтоб отвести подозрения, да?
– Смотрю, вы хорошо выполнили домашнее задание, мистер Хаммер.
Черт, если б не Гомер, я бы никогда об этом не узнал. Слава Богу, что хоть теперь не надо самому осматривать это место. Понти не лгал, но и с крючка меня снимать не спешил. Я взглянул на часы, снял трубку и снова позвонил Вельде. Сказал ей, что все пока в порядке, и повесил трубку.
– Ну а что касается Дули... Скажите, дон Понти, он делал нечто такое, что могло бы возбудить у вас подозрения?
Тут Понти, похоже, растерялся и немного погрустнел. Вся присущая резкость и жесткость словно испарились куда-то, и на смену им явилась настороженность, выработанная за долгие годы ожидания следующего хода, который может сделать противник. Нет, окончательно он эти качества не утратил, но ситуация заставляла смотреть на вещи по-другому. К тому же он был уже далеко не молод. Уж восемьдесят-то ему точно стукнуло, и он являлся последним представителем старого поколения, который должен был передать свои дела и знания потомкам того же рода.
– Следовало бы помнить, что доверять никому нельзя, – сказал он. – Теперь такие времена, что ни о каких друзьях не может быть и речи.
– Особенно когда занимаешься таким делом, как ваше...
– Но почему, почему он пошел на это? Ему следовало бы понимать, к чему это приведет.
– Понти, – сказал ему я. – Лично вам Дули ничего плохого не сделал. Он даже ваших денег не крал. Просто изъял из обращения и спрятал там, где никто не может найти. Его просто тошнило от того, что происходит вокруг, в мире. Он сражался на войне, чтобы спасти этот мир, потом вдруг увидел, что все напрасно, все псу под хвост и что всему этому безобразию способствует разного рода жулье. Своим поступком он собирался крикнуть об этом на весь мир, но никто бы его не услышал. И теперь его протест похоронен вместе с деньгами.
Пока я говорил это, лицо его затвердело и снова обрело жесткое выражение.
– Слишком большие деньги, чтоб один человек мог долго их прятать. Вам это известно или нет?
– Да, известно.
– И далеко не всякое здание можно превратить в безопасный склад для хранения, так или нет?
– Ну и?..
– Пещера – идеальное решение. Все бы сработало. – Плотно сжатые его губы снова раздвинулись в улыбке. – Я так понимаю, вы со своей секретаршей уже успели проверить склад Гарриса, да?
– Что ж, у вас прекрасно отлажена система слежки.
– Ну и каков же результат?
– Там пусто, какой же еще... Замечательный склад для бутлегера. Даже летучих мышей нет. А кстати, как вы боретесь с этими тварями на грибной ферме?
– Ну, во-первых, они не выносят шума. Потом, еще существует цианид, им обрабатывают гнезда.
Беседа явно зашла в тупик. А потому я резко сменил тему и спросил Понти:
– А как вы сами собирались удрать с такими огромными деньгами?
Он выразительно пожал плечами.
– Когда производился трансфер, я в этом не участвовал. И, возможно, именно потому ни разу не сидел за решеткой. Знаете, и теперь не собираюсь. И если б Дули не обвел меня вокруг пальца, то была бы кража века. – Он поднял на меня глаза, в них светилось любопытство: – А вы когда-нибудь задумывались над тем, почему власти ни разу не пытались меня депортировать?
Я не ответил.
– Я гражданин этой страны. Родился здесь, в тот день, когда моя мать, приплывшая из Сицилии, сошла с корабля. Я лежал на столе в Эллис Айленде,* завернутый в какое-то тряпье. Врач, осматривавший всех иммигрантов, выдал мне свидетельство о рождении. А потому депортировать меня никак нельзя.
* Остров близ Нью-Йорка, в 1892 – 1943 гг. – главный центр по приему иммигрантов в США, до 1954 г. – карантинный лагерь.
– А ведь это скверно, Лоренцо. Депортация могла бы спасти вам жизнь.
– Думаю, любой, кто мог называться моим врагом, давно уже мертв. А новые доны... э-э... они прислушиваются к моим рекомендациям. Похоже, им не хватает опыта. И, думаю, вам прекрасно известно... бизнес идет своим обычным чередом. Идет в ногу со временем, развивается и растет.
У меня даже мурашки по коже пробежали – от того спокойного тона, каким он произнес эти слова.
– Но когда вдруг пропадает столь громадная сумма... неужели это вас ничуть не волнует?
Он снова выразительно пожал плечами. В этом жесте почти читался ответ.
– Это потеря. Большая потеря. И полностью возместить ее, разумеется, невозможно. Но хотя бы частично – вполне.
– С чего это вы взяли?
Он ответил:
– А вы никогда не задумывались о том, что сейчас творится в мире, мистер Хаммер? Посмотрите: что ни город, то море насилия, почти каждая страна на грани войны. Люди настолько озабочены разного рода проблемами и неприятностями, что будут рады любому средству, лишь бы отвлечься от отчаяния. А мы можем предоставить им такие средства, и вы это прекрасно знаете. Власти слишком озабочены царящим в их рядах разбродом и борьбой. Полиция и политики продаются и покупаются, особенно если предложить им вдесятеро большую сумму, чем они могут получить на государственной службе. Кругом коррупция, газеты трубят об этом каждый день. Это ведь для вас не новость, верно?
Я покачал головой. Он был прав.
