— Не говори таких вещей, Лемми! Ты воображаешь, что я позволю ей пойти и рассказать о нас во всех углах планеты? Она знает нас, она знает про наши дела, и если ты думаешь, что я буду рисковать тем, что меня поджарят из-за крошки, которую я увез и которая может меня узнать, ты серьезно заблуждаешься на мой счет. Будет лучше отправить ее в Аргентину, чем убить, потому что я думаю, что по истечении восьми дней она будет очень довольна, если ей удастся пустить себе пулю в лоб. Тип, к которому мы ее отправим, не имеет себе равных в искусстве уговорить девочку покончить жизнь самоубийством.
Я встал.
— Очень хорошо, здесь командуешь ты. Но я хочу немного подышать воздухом, это пойдет мне на пользу. В камерах Брикстона стоит затхлость, так как они не проветриваются и еще менее вентилируются, чем в двух других тюрьмах страны, которые я знаю.
— Отправляйся, — сказал Сигелла. — Иди погуляй, Лемми, но будь осторожен, и не слишком далеко уходи. У меня тут расставлены люди в кустарнике и перелеске. Они наблюдают за окрестностями. Сейчас будут зажжены огни, чтобы самолет мог приземлиться. Примерно через час мы сядем в самолет и тогда — прощай, Англия.
Я вышел, прошел через вестибюль, открыл входную дверь и оказался на улице.
Ночь была замечательная, все видно, как днем. Я обошел вокруг дома и ничего не увидел, кроме того что в двух-трех местах стояли караульные. Потом направился по аллее, по которой мы с Конни приехали, в сторону большой дороги.
Дорога больше похожа на широкую тропинку, окаймленную густым лесом с одной стороны, а с другой — огорожена изгородью. Там, вероятно, должны взлетать и садиться самолеты.
Прошу поверить, что Сигелла этот угол выбрал очень хорошо. Место было так же пустынно, как Сахара. Я не совсем еще уверен, что ему не удастся выполнить намеченный план. Я обвел взглядом окрестности. Оттуда, где я стою, отлично видно большую дорогу. Но там ни одной машины, ни одного полицейского, вообще ничего. Я начинаю думать, что дело повернулось для меня очень неприятно. Возможно, нарушилась радиосвязь. Такое я наблюдал раньше и у нас. Херрик и полицейские отправились, наверное, в другое место.
Неожиданно на дороге из Хай Уиком показалась идущая в моем направлении на бешеной скорости автомашина. Сначала я подумал, что это головная машина отряда полиции. Я ошибся. Приблизившись к повороту, машина свернула и помчалась в направлении холма, не снижая скорости. А водитель машины, видимо, совершенно обезумел, потому что гонит машину, как сумасшедший.
Я стоял у дерева, как прикованный, и смотрел на дорогу. Машина теперь направляется прямо на меня. Она немного сбавила скорость, поднимаясь на холм. Я вижу, что это большая спортивная машина и что ведет ее Йонни Малас.
Кепочка надвинута на глаза, голова перевязана, и кровь стекает по щеке.
Я прыгнул на дорогу и поднял руку. Он остановился, и я подошел к нему.
— Что такое с тобой, Йонни? Ты так возбужден! Что случилось? Он дышал с трудом, и нужно было быть слепым, чтобы не видеть, что его здорово задело.
— Подойди-ка поближе, Лемми. Мне надо кое-что тебе сказать. Я нагнулся к окну, он быстро высунул руку, поймал меня за воротник; я заметил у него в другой руке револьвер. Он был похож на всех дьяволов ада, а по затылку его стекала струйка крови. Он, видимо, получил пулю в голову.
— Наконец-то я держу тебя, проклятый подонок, продажный агент! Сейчас ты сдохнешь, вот увидишь!
— Послушай, Йонни, — сказал я, — что с тобой делается, Боже мой? Ты немного чокнутый или что?
— Так вот как ты свел счеты с Боско, проклятое отродье легавых! Я не настолько недоразвит, как ты думал, и когда ты вышел из своих апартаментов на Джермин-стрит, я остался там и видел, как легавые уводили от тебя Боско. Я убрал этого проходимца и дерьмо, когда полицейские сажали его в машину. Я убрал его, а сейчас покончу с тобой, дерьмо!
— Не строй из себя дурака, Йонни! Внимание, вот они!
Он сделал то, что я и ожидал. На секунду повернул голову, и я нанес ему сильнейший удар, схватив другой рукой револьвер. Он пытался сопротивляться, но у него не хватило больше сил, и мне не стоило труда вырвать у него оружие.
Как болван, я считал себя хозяином положения, и немного отошел от машины, но он вдруг нажал на педаль газа, и машина тронулась.
Я прицелился в заднее колесо и выстрелил. Йонни, у которого в машине был другой револьвер, повернулся и послал в меня две или три пули.
Я поймал одну на бегу в плечо, около нерва, и завопил, потому что боль была адская. Револьвер выпал, и пока я его подбирал, Йонни уже наполовину съехал с холма.
Я выстрелил еще четыре раза, надеясь, что задел его, черт возьми! Потом стал бежать за ним, потому что сказал себе, карты выложены на стол, и игра идет в открытую. И если Йонни удастся доехать до дома с такой приятной новостью, они быстро ликвидируют Миранду. Мой единственный шанс, на который я ставлю, что я все же влепил хоть одну пулю в этого парня, что с ней он едет уже черт знает как и что до дома ему доехать не удастся.
И когда я достиг вершины холма, я увидел, что так приблизительно оно и получилось. Я видел машину, которая ехала очень медленно, делая ужасные зигзаги. Йонни лежал на руле, и ему было явно не по себе.
Я бежал изо всех сил, потому что знал, что мне необходимо вернуться в дом, но он, видимо, догадался о моем намерении, потому что сделал усилие и нажал на акселератор.
Машина рванулась вперед, и в тот момент, когда я поравнялся с ней, Йонни взял вправо, прямо на входную площадку, въехал по ступеням, влетел в широко открытую дверь и ударился о стену.
Я подумал, что у меня, может быть, есть маленький шанс, и мчался, как спринтер. Я влетел в вестибюль как раз в тот момент, когда Сигелла, Конни и еще несколько человек вышли из салона.
Йонни лежал на руле, и ему удалось немного выпрямиться. Лицо его было покрыто кровью, и я вижу то место на нем, куда попала моя пуля.
Он указал на меня пальцем.
— Нас накрыли, — сказал он, задыхаясь, — этот подонок… полиция… полиция…
ПОСЛЕДНИЙ ТРЮК КОННИЯ достал револьвер и приготовился дать сигнальный выстрел, когда убедился, что обойма пуста. Прежде чем я успел что-либо сделать, я получил несколько ударов и оказался на полу.
Когда, наконец, я сумел встать, я увидел Сигеллу, наклонившегося над Йонни. Он выпрямился и насмешливо посмотрел на меня.
— Закройте двери, дети мои, и сделайте так, чтобы их никто не мог открыть.
Потом он стал рассматривать меня.
— Итак, ты не смог удержаться от того, чтобы проделать свое грязное дело, изменник? Ты хотел выдать нас полиции. Отлично, отлично! Теперь ты увидишь, что с тобой будет.
Я выпрямился. Отовсюду появлялись разные типы. У каждого по пятнадцати обвинений, и им нечего терять.
— Одну секунду, Сигелла, — сказал я. — Послушай, что я скажу. Я не мог выдать тебя полицейским, так как я сам из полиции. Я накрыл всю твою банду и посадил тебя на мель.
Он начал смеяться.
— Итак, господин специальный агент нас накрыл?… Нет, вы только его послушайте! Ты заставишь меня лопнуть от смеха! Мы не только никем не будем задержаны, но я устрою тебе парафиновую ванну, и Констанция позаботится, чтобы ее поджечь.
Я постарался выгадать время.
— Послушай же, крысиное отродье, что произойдет: у тебя нет ни малейшего шанса спастись, агенты находятся повсюду. Они будут здесь через минуту. Не корчи идиота и не ухудшай своего скверного положения.
— Брось это, — ответил Сигелла, — у меня болит живот от тебя и от твоей медали из белой жести. Это так же противно, как и твоя нелепая комбинация, которую ты придумал наверху с Мирандой. Потрясающе! Конни отобрала у нее револьвер, когда она вздумала разыграть сцену, чтобы выйти из дома…
В этот момент какой-то тип с бешеной скоростью скатился по лестнице.
— Патрон! — закричал он. — Они уже здесь! Они повсюду, они выходят из-под навесов для сигнальных огней, с другой стороны поля, они появляются отовсюду.
— Это хорошо, — сказал Сигелла и засмеялся. — Вам нужно кое-что объяснить, дети мои. Затыкайте все отверстия, закройте ставни и поместите два пулемета на крышу. Или они или мы. Потому что среди нас нет никого, кто может выкарабкаться из этого дела с пятьюдесятью годами.
Он подал знак Рискину.
— Отведи его наверх и швырни в комнату, где находится Миранда, а потом устрой так, чтобы отправить кого-нибудь к гаражу, чтобы забрать пять-шесть бидонов горючего. Скажите-ка, ребята, вы помните, что было сделано с тем типом в Джоплине, который нас предал? Так вот мы снова это проделаем!
Он повернулся ко мне.
— Лемми, на этом я закончу.
Через пять минут наполнится хорошенькая ванна, и Миранда сможет посмотреть, как ты будешь принимать ее, до того как мы с ней разделаемся.
