— Хенри? Какой еще Хенри?
— Хенри Эйхельбергер, конечно же. Как быстро ты его забыла. Мы с ним теперь неразлучные друзья, и…
— Уолтер, ты опять пьешь? — резко перебила она.
— Нет, конечно. Хенри нельзя пить.
Она фыркнула.
— А разве не Хенри украл ожерелье? — спросила она после затяжной паузы.
— Конечно же нет, дорогая. Он ушел, потому что влюбился в тебя.
— Кто, этот скот? Я уверена, Уолтер, что ты пил. Так вот, я с тобой больше не желаю разговаривать. Прощай, — и она с такой силой швырнула трубку, что этот звук звоном отдался в моем ухе.
Я опустился в кресло с бутылкой виски в руках и стал гадать, что я мог такого обидного ей сказать. Поскольку соображать мне было уже трудно, я утешался бутылкой, пока Хенри не вышел из ванной. В моем смокинге с галстуком-бабочкой на шее он выглядел весьма представительно, Когда мы вышли на улицу, было уже темно, но я был полон надежды и уверенности, хотя и расстроен немного тем, как говорила со мной по телефону Эллен Макинтош.
Найти заведение мистера Гандеси оказалось делом нетрудным. Первый же таксист указал нам его. Называлось оно «Голубая лагуна» и было залито внутри неприятным для глаза голубым светом. Прежде чем отправиться туда, мы основательно поужинали в итальянском ресторанчике.
Хенри был почти красив в одном из лучших моих костюмов с белым шарфом, переброшенным через шею, и в мягкой черной фетровой шляпе. В каждый из боковых карманов легкого летнего плаща он сунул по бутылке виски.
Бар «Голубой лагуны» был заполнен, но мы прошли прямо в ресторанный зал. У человека в засаленном фраке мы спросили, как найти Гандеси, и он указал нам на толстоватого мужчину, одиноко сидевшего за маленьким столиком в самом дальнем углу зала. Мы подошли к нему. Перед ним стоял бокал красного вина. Машинально он крутил на пальце кольцо с большим зеленым камнем. Нас он не удостоил даже взглядом. Других стульев у стола не было, поэтому Хенри наклонился и уперся в стол обеими лапищами.
— Гандеси — это ты? — спросил он. Но тот даже сейчас не поднял на нас взгляда. Сдвинув брови, он ответил равнодушно:
— Да, ну и что с того?
— Нам надо бы переговорить с тобой с глазу на глаз, — сказал Хенри. — Здесь есть местечко, где нам никто не помешает?
Теперь Гандеси поднял голову. В его черных миндалевидных глазах застыла неизбывная скука.
— О чем будет разговор? — поинтересовался он.
— О некоем жемчуге, — сказал Хенри. — Точнее, о сорока девяти жемчужинах.
— Продаете или покупаете? — спросил Гандеси, и было видно, что скука его начинает постепенно рассеиваться.
— Покупаем, — ответил Хенри.
Гандеси едва заметно прищелкнул пальцами, и рядом с ним тут же вырос необъятных размеров официант.
— Этот человек пьян, — сказал ему Гандеси, тыча в Хенри пальцем, — вышвырни-ка отсюда обоих.
Официант ухватил Хенри за плечо, но тот, не моргнув глазом, быстрым движением схватил за руку нападавшего и резко вывернул ее. Через несколько секунд лицо официанта приобрело тот оттенок, который я затруднюсь описать иначе, как нездоровый. Он сдавленно застонал. Хенри отпустил его и сказал, обращаясь ко мне:
— Кинь-ка ему сотенную на стол.
Я достал бумажник и вынул из него стодолларовую банкноту.
При виде этой бумажки Гандеси сразу же жестом приказал официанту удалиться, что тот и проделал, поглаживая на ходу прижатую к груди руку.
— За что деньги? — спросил Гандеси.
— Всего лишь за пять минут твоего времени.
— Смешные вы, ребята… Ну ладно, будем считать, что я клюнул, — он взял купюру, аккуратно сложил пополам и сунул в жилетный карман. Затем он тяжело поднялся и, не глядя на нас, пошел к двери.
Мы с Хенри последовали за ним через скудно освещенный коридор, в конце которого была еще одна дверь. Он распахнул ее перед нами, и я вошел первым.
Когда же мимо Гандеси проходил Хенри, у толстяка в руках появилась вдруг тяжелая, обтянутая кожей дубинка, и он со всей силы опустил ее на голову моему другу. Хенри повалился вперед, опустившись на четыре точки. С проворством, которого трудно было ожидать при его комплекции, Гандеси захлопнул дверь и встал, привалившись к ней спиной. При этом так же внезапно в его левой руке оказался револьвер с коротким стволом.
— Смешные вы, ребята, — повторил Гандеси, усмехнувшись.
Что произошло сразу после этого, я как следует не успел даже разглядеть. В первый момент Хенри все еще был на полу спиной к Гандеси, а в следующий — что-то мелькнуло в воздухе, как плавник резвящейся акулы, и толстяк крякнул. Затем я увидел, что белобрысая голова Хенри уперлась в пухлый живот Гандеси, а руки крепко стиснули его волосатые запястья. Затем Хенри выпрямился во весь рост, и Гандеси, пробалансировав беспомощно у него на макушке, с грохотом рухнул на пол. Он лежал, судорожно хватая ртом воздух. Хенри, не теряя времени даром, запер дверь на ключ, переложил револьвер и дубинку в одну руку, а другой озабоченно охлопал себя по карманам, проверяя, не пострадало ли в схватке драгоценное виски. Все это произошло так стремительно, что я вынужден был сам опереться о стену, потому что у меня голова пошла кругом от этого мельтешения.
— Вот гнус! — сказал Хенри, свирепо вращая глазами. — Я сейчас этого придурка просто выпорю, — добавил он, театральным жестом хватаясь за ремень.
Гандеси перекатился по полу и с трудом поднялся на ноги. Его слегка шатало. Одежда покрылась пылью.
— Смотри, он ударил меня этой дубиной, — сказал Хенри и протянул дубинку мне. — Попробуй, какая тяжелая.
— Так что вам, парни, от меня нужно? — спросил Гандеси, причем от его итальянского акцента не осталось и следа.
— Тебе уже сказали, что нам нужно, кретин!
— Я только не припомню, где и на какой почве мы с вами, ребята, встречались? — Гандеси опустился в кресло, стоявшее около ободранного письменного стола. Тыльной стороной ладони он утер пот с лица и ощупал себя — все ли кости целы.
— Ты нас не понял, приятель. У одной леди, которая живет в районе Каронделет-парка, пропал жемчуг. Если точнее, ожерелье из сорока девяти розовых жемчужин. Он застрахован в нашей фирме… Между прочим, сотню-то верни.
Он шагнул к Гандеси. Тот поспешно достал сложенную банкноту и протянул ему. Хенри передал деньги мне, а я снова уложил их в свой бумажник.
— Мне ничего об этом не известно, — сказал Гандеси, с опаской поглядывая по очереди на каждого из нас.
— Слушай, ты ударил меня дубиной…
— Я не якшаюсь с грабителями! — поспешно перебил его Гандеси. — И скупщиков краденого не знаю. Вы меня не за того приняли.
— Ты мог что-нибудь слышать, — настаивал Хенри, поигрывая дубинкой прямо у него под носом. Шляпа все еще как влитая сидела у него на макушке, хотя и потеряла первоначальную форму.
— Хенри, — сказал я, — сегодня вся работа достается тебе. Как ты думаешь, это справедливо?
— Давай, включайся, — милостиво согласился Хенри, — хотя с этой тушей я и один справлюсь.
К этому моменту Гандеси пришел, наконец, в себя окончательно. Взгляд его снова обрел утраченную было твердость.
— Так вы, ребята, из страховой компании будете? — спросил он с сомнением.
— В самую точку.
— Мелакрино знаете?
— Ты, паскуда, перестань морочить нам головы, — не выдержал Хенри, но я остановил его:
— Постой-ка, Хенри, может, он дело говорит. Что такое Мелакрино? Человек?
Глаза Гандеси округлились от удивления.
— Ну ты даешь! Конечно, человек. Так, стало быть, вы его не знаете?
Он бросил на меня еще более подозрительный взгляд.
— Позвони ему, — сказал Хенри, указывая на аппарат, стоявший на столе.
— Нет, звонить — это плохо, — возразил Гандеси, поразмыслив.
— А получить дубинкой по голове хорошо? — спросил Хенри с присущей ему тонкой иронией.
Гандеси тяжело вздохнул, повернулся в кресле всем телом и притянул к себе телефон. Грязным ногтем он набрал номер. Через минуту ему ответили.
— Джо?.. Это Лу. Тут два парня из страхового агентства интересуются ограблением на Карондолет-парк… Да… Нет, жемчуг… Так ты ничего не слышал об этом, старина?.. Ладно, тогда пока.
Гандеси положил трубку и снова повернулся к нам.
— Дохлый номер… А если не секрет, на какую компанию вы работаете?
— Дай ему свою визитку, — посоветовал Хенри.
Я снова достал бумажник и извлек из него одну из моих визитных карточек. Ничего, кроме моего имени, на ней не было. Я достал ручку и приписал внизу адрес и номер телефона.
Гандеси изучил карточку, поглаживая небритый подбородок. Его лицо вдруг просветлело.
— Лучше всего вам будет обратиться к Джеку Лоулеру, — сказал он.
