Ознакомительная версия.
И Конюх ей поверил.
– Главное, никому ничего.
– Это само собой… Да и не спалюсь я… А если вдруг?.. Может, прямо сейчас?
Даша лишь мило улыбнулась в ответ. И выставила вверх средний палец правой руки. Фак ему вместо бабы…
– А если все как надо сделаю?
– Прямо здесь и раздвинусь. – Она кивком головы показала на расправленный диван. И взгляд ее затянулся знойной поволокой.
– Ловлю на слове!
– Так я и не против… Ну, чего стоишь? Давай, собирайся!
– Что, уже?
– Чем быстрей начнешь, тем быстрее кончишь! – Она взглядом показала на диван.
От волнения у Конюха пересохло в горле.
– Собирайся, я тебя в машине подожду… Если голодный, жратва в машине.
Она вышла из дома, а он отправился на кухню, попил водички. Заглянул в холодильник – остатки колбасы, кусок сыра, яйцо. Он бы и не прочь был перекусить на дорогу, но в машине у Даши что-то есть. Уж в этом она точно не обманет.
Он спрятал деньги, оделся так, чтобы не замерзнуть на холоде. Неизвестно, где придется стоять в ожидании жертвы – может, на улице, под дождем.
Конюх вышел во двор, выпустил машину, закрыл ворота, забрался в теплый салон. До Бочарова далеко, километров пятьдесят, но этот путь они пройдут быстро. А дальше что? Даша сбросит его на месте предстоящего преступления или останется там вместе с ним?.. Не хотел он, чтобы она уезжала…
– Где сейчас Одинцов? – спросил он.
– Не знаю, может, уже дома. Или еще в работе… Если еще на работе, дождемся его. Посмотрим, куда он поставит машину. Там его утром и встретишь.
– В машине?
– У него «девятка», ты с ней справишься.
Конюх кивнул. Неплохой, между прочим, вариант. Лишь бы только Одинцов не засек его, когда он будет вскрывать машину. Но это можно сделать в районе четырех утра, когда сон особенно крепкий. К тому же он мог открывать машину с корточек. Он это сделает так, что из окна его не увидят… Утром Одинцов откроет машину и нарвется на пулю. Не надо ждать, когда он сядет в машину, опасно это. Одинцов мент, у него нюх, и это нужно учитывать. По этой же причине опасно идти за ним в подъезд, когда он пойдет домой.
– Было бы лучше заминировать тачку.
– Нечем.
– Плохо… Может, не будем торопиться? С бомбой было бы лучше.
– Надо торопиться. Одинцов очень опасен.
– Хотя бы автомат…
– Только пистолет. Зато с глушителем.
– Справимся.
У Конюха снова пересохло в горле.
– Можно? – Он показал на початую бутылку с водой, которая стояла в специальном гнезде для напитков.
– Можно, – кивнула она. – Я не брезгую.
Он широко улыбнулся, свинчивая пробку с горлышка. Привыкла к нему Даша, он уже стал для нее почти родным. Завтра утром он грохнет мента, а днем получит эту замечательную женщину. Жизнь должна быть медом…
Максима вызвал к себе Саньков. В кабинете у начальника УВД, как и за окном, было холодно. Максим сидел в кресле, но чувство такое, будто он стоял на ковре.
– Где Кустарев? – сухо спросил полковник.
Ночь уже практически, а он все еще на работе. И уезжать не торопится.
Серьезный он мужик, начальник управления. Вечно нахмуренные брови, наморщенный лоб, суровый взгляд. Не добрый он, но и не злой. И справедливым быть старается, хотя и не всегда получается. Высокий, худой, сутулый, нескладный. Чахоточный у него вид, но с легкими полный порядок. В свои сорок девять лет в беге на три километра равных ему нет, во всяком случае, в управлении. И службу знает: сам восемь лет рядовым опером отпахал.
– В работе.
Кустарев следил за Семеновой. Не нравилось Максиму поведение этой женщины, поэтому он и приставил к ней хвост. Было известно, что она сейчас дома. У нее был свой коттедж на окраине города. Как заехала она вечером во двор на своем «Мерседесе», так никаких движений.
– Кто задачу поставил?
– Я, – ответил капитан.
Нетрудно было догадаться, откуда ветер дует. Бартеньев накапал, что Кустарев работает по личному плану капитана Одинцова. Может, сам жаловаться ходил, а возможно, Саньков из него сам обиду выжал. Он это умеет.
– Убийцу Карцева ищешь? – с подвохом спросил полковник.
Впрочем, Одинцов ждал разговора на эту тему, готовился к нему.
– Ищу.
– Это наше дело.
– Я понимаю… А Кустарева я сейчас сменю, пусть домой едет, а я побуду…
– Личная заинтересованность?
– Игорь Яковлевич, ну вы же все знаете, зачем тянуть?.. – поморщился Максим.
– Знаю. Конфликт у тебя с Карцевым был. И алиби у тебя нет…
– И кто угнал машину, неясно. И живу я с женщиной, которая могла позвонить Карцеву и выманить его из дома… Все против меня.
Максим не дерзил, не ерничал, но все-таки в его словах можно было уловить вызов. Обидно, когда свои же подозревают. И еще следователь из соседнего района к себе на завтра вызывает. Или сам подъедет…
А преступника, который угнал машину, действительно никто не видел. Максим сам лично массу людей опросил, и никто ничего.
– Это плохо, – исподлобья глядя на него, сказал Саньков.
– Я найду настоящего убийцу.
– А если нет?
Максим угрюмо глянул на своего начальника. Давно Саньков не ставил под сомнения его способности.
– Тогда пойду на принцип. Подам рапорт на увольнение. Если я плохой опер, то зачем я такой нужен?
– Ты не плохой опер. И не об увольнении тебе нужно думать… Кто-то ж убил Карцева? И никаких версий.
Саньков пристально смотрел на него. Он нарочно затянул паузу.
– Кроме одной? – мрачно усмехнулся Максим.
– А если эта версия напрашивается?
– Есть и другие версии…
– Какие?
– Скажу. Обязательно скажу. Когда убийцу возьму.
Саньков молча кивнул в сторону двери. Раз уже Одинцов предлагает дело, то пусть идет им заниматься.
Максим открывал дверь, когда начальник остановил его.
– А Кустарева менять не надо, – сказал он. – Пусть работает. Пусть помогает.
Максим вернулся в свой кабинет, сел за стол, обхватив голову руками. Ситуация патовая. Прямых улик против него нет, но и настоящего преступника след простыл. Хоть бы один отпечаток пальцев в машине оставил. Нет ничего… Кровь у него на одежде должна была остаться. Кровь из Карцева наверняка фонтаном хлынула, не могла не забрызгать убийцу. Но где она, эта одежда? И где сам преступник?..
Он взял трубку и позвонил Любе. Ссоры между ними не было, но, как он ушел от нее позавчера, так до сих пор и не объявлялся. И она ему не звонила…
Он позвонил ей первый. Еще сегодня утром. Но ни ответа, ни привета. И сейчас все та же песня – «телефон абонента заблокирован»…
А если с Любой что-то случилось? Вдруг она имеет какое-то отношение к похищению Карцева? Может, это она и звонила ему, выманивая его из дома?.. Эти вопросы сорвали его с места, направили к машине.
Через десять минут он въехал во двор ее дома, остановил машину напротив подъезда. Вынул ключ из замка зажигания, бросил связку ключей в карман куртки, вышел из машины. Только в подъезде мелькнула мысль, что в спешке он забыл поставить автомобиль на сигнализацию. Но ведь он же скоро вернется. Сейчас узнает, что с Любой все в порядке, и вернется. А если нет, машину закрыть будет нетрудно, из окна это можно сделать…
Он поднялся на четвертый этаж, позвонил в дверь. Никакой реакции. Тогда он открыл дверь своим ключом. В темноте прихожей с писком замигал свет с пульта сигнализации. Квартира стояла на охране, значит, Любы дома нет.
Он быстро набрал код, осмотрел квартиру. Чистота, порядок, вещи не разбросаны. Но Любы нигде нет. Он позвонил на пульт охраны, представился, спросил, когда квартиру в последний раз ставили на охрану. Оказалось, что Люба ушла из дома сегодня днем, в четырнадцать пятнадцать, и с тех пор больше не появлялась.
Возможно, она уехала к матери, но тогда почему выключен телефон?
Максим открыл дверь, но вспомнил про сигнализацию и стал набирать код на пульте. Покончив с этим занятием, он перешагнул порог и вздрогнул. В межквартирном тамбуре, в шаге от него стоял человек. Левая рука его находилась у настенного пульта, правой – он открывал дверь, позиция неудобная, грудь и живот открыты. Этот человек явно застал его врасплох…
* * *
Большая кружка с кофе стояла на столе рядом с тремя бутербродами с копченой колбасой, два – с красной рыбой. На экране телевизора шел мистический сериал. Не очень уютно в подвале, но тепло, сухо. И достаточно комфортно. Еще бы мужика…
Ян мог появиться в любое время дня и ночи, и Леся должна быть в полной боевой готовности. Да она, в общем-то, всегда готова. В подвале с сауной никого нет, и никто не мешает разгуливать здесь голой. Да если бы и был кто, все равно…
Она была здесь натуральной пленницей, но это как-то не очень смущало девушку. Нет возможности бежать, ну и черт с ним. Зачем дергаться, если ее здесь неплохо кормят? Даже очень хорошо. Ян и ужинает ее, и танцует. И, главное, не напрягает работой по дому. Спустится к ней, вымоет, высушит, и обратно к себе. И ему хорошо, и ей без мужика не пропасть.
Ознакомительная версия.
