— Иногда ты открываешь рот чересчур широко! — рявкнул Вуд. — Ей вполне хватает Барри!
— Барри? — не упустил я нового имени.
— Джонни Барри, мой компаньон, — на сей раз поторопился пояснить Тино. Я бросил взгляд на Вуда.
— А что связывает вас с этим Барри?
С минуту он тупо смотрел на меня.
— Что?
— Я хочу понять. Тино ваш компаньон, а этот Джонни Барри — компаньон Тино. Следовательно, Барри — компаньон вашего компаньона. Так, что ли?
Тино поставил пустой бокал на крышку бара, поднял с пола кожаный чемодан и, лучезарно улыбаясь, произнес:
— Мы ведь не хотим заставлять шерифа нас долго ждать?
Когда мы вчетвером вошли в окружной морг, Чарли Кац, главный хранитель трупов, прямо-таки засиял, увидев Лейверса:
— Доброе утро, шериф! — Потом перевел взгляд на меня, и глаза его помрачнели. — Лейтенант!
— Привет, Чарли! — кивнул я как ни в чем не бывало. — Что новенького в мире призраков?
Его левый глаз задергался в нервном тике.
— Лейтенант никогда не теряет чувство юмора? Но на днях вы умрете от смеха, лейтенант, и мне будет приятно позаботиться о вас!
— Ну, Чарли, — сказал я примирительно, — относись ко мне правильно, иначе я хорошенько врежу тебе в то место, где тебе не нужно!
— Прекратите, Уилер! — рявкнул Лейверс прямо мне в ухо.
Но, как говорится, дело было сделано — традиционными любезностями мы с Кацем обменялись.
— Последний труп, Чарли, — сказал я уже иным, деловым тоном. — Парень с отверстием в затылке.
Кац потер влажные ладони, подошел к одной из холодильных камер, набрал код и вытащил носилки на бесшумных колесиках.
— Джентльмены, — отрывисто пригласил Лейверс. Мы все подошли поближе, а Чарли откинул с головы трупа белую простыню. Секунд пять Вуд и Мартенс пристально смотрели на безмятежное лицо парня в сером костюме, потом оба выпрямились. Лейверс кивнул Чарли, и тот снова осторожно натянул простыню на лицо и задвинул носилки в камеру, поколдовав над замком.
— Мы можем выбраться отсюда? — сиплым голосом спросил Вуд. — От такого зрелища у меня мурашки по всему телу.
— Конечно, — разрешил Лейверс. — Кто-нибудь из вас опознал его?
Мы вышли из морга на прохладный, чистый предрассветный воздух.
Мартенс набрал полные легкие воздуха и медленно выдохнул.
— Похоже, будет замечательный день!
— Великолепный! — согласился Вуд. — Знаешь что, Тино? Когда я выйду в отставку, то поселюсь здесь, в Калифорнии!
— Кто-нибудь из вас опознал труп? — терпеливо повторил свой вопрос Лейверс.
Вуд раскурил сигару, провозившись с ней довольно долго, потом внимательно посмотрел на Мартенса и тихо произнес:
— Какого черта? Рано или поздно они все равно докопаются.
— Разумеется, Том, — ответил Тино. — Просто не повезло, вот и все.
— Можете повторить свой вопрос! — с горечью в голосе пробормотал Вуд.
— Пожалуйста! — Лейверс не скрывал раздражения. — Очевидно, вы узнали его. Кто он, черт возьми?
— Его зовут, или звали, Джордж Ковски, — медленно и четко пояснил Вуд.
— Ковски? Черт, это кое о чем говорит. Это о многом говорит! Казначей вашего профсоюза? — спросил Лейверс.
— Все верно, — подтвердил Вуд, попыхивая сигарой так, что кончик ее ярко запылал. — Тот самый Ковски.
— Парень, которому пришла повестка явиться на заседание Сената и дать показания, касающиеся незаконного присвоения денежных фондов профсоюза?
— Тот самый Ковски, — отсутствующим голосом повторил лидер рабочих. — Тихо! — Он схватил Мартенса за руку с такой силой, что тот поморщился. — Тино, нам нужно действовать решительно. Понадобится не только Стенсен. Пусть Бронски немедленно вылетит из Чикаго. И этот газетный агент, черт побери, опять забыл его имя. В общем, он и, может, еще Луис Теззини из Нью-Йорка!
— Конечно, конечно, Том! — успокоил его Тино. — Не принимай все близко к сердцу, ладно?
— Не принимать близко к сердцу? О чем ты говоришь? Разве ты не видишь, что они пытаются сделать? Хотят свалить всю вину на меня! Вот что они задумали. Убрали Ковски, а кто, черт возьми, поверит, что я не имею к этому никакого отношения? Кто поверит, что на самом деле у него не было никаких доказательств, которых от него ждали эти вашингтонские ничтожества, а? Кто…
— Том! — перебил его Мартенс ледяным тоном. — Попридержи язык!
В следующую секунду я заметил неподдельный ужас на лице Лейверса.
— Шериф, может, мне позвонить в ФБР? — искренне посочувствовал я ему.
Распрощавшись с компанией около семи часов, я отправился домой, три часа поспал и вернулся в офис около полудня. Мой измученный вид в точности отражал то, что творилось в душе.
Аннабел Джексон — гордость Юга, мое наказание и одновременно секретарша шерифа — тепло улыбнулась и, захлебываясь от восторга, произнесла:
— Ну разве все это не волнующе, Эл?
— Да, — согласился я, — настоящая нервотрепка.
— Впервые в жизни чувствую себя в эпицентре чего-то стоящего!
— У меня дома такое же чувство тебя ожидает каждую ночь, — не преминул я высказать свое заветное желание. — Стоит тебе только захотеть.
— Не зацикливайся, — небрежно отбрила она меня. — Могу поспорить, в глубине души ты тоже заинтригован. Только делаешь вид, что уже всем пресытился.
— Поживем — увидим, стоит ли это дело выеденного яйца, — важно заметил я. — Шериф у себя?
— Он не уходил домой со вчерашнего вечера! — доложила Аннабел. — Как ты считаешь, Эл, этот ужасный Вуд действительно убийца?
— Гадание — самое опасное занятие при расследовании. — Мне захотелось поубавить ее пыл. — Один факт может изменить всю придуманную версию.
— Фу, какой ты скучный! — фыркнула она. — Истинный слуга закона и порядка!
Я вошел в кабинет шерифа без стука, поскольку считал, что даже лейтенанту положены кое-какие привилегии. О них я неустанно твердил Аннабел Джексон, только она не хотела меня понимать.
Под глазами у Лейверса за время моего отсутствия появились черные круги. Он посмотрел на меня сквозь — завесу сигарного дыма и не без сарказма спросил:
— Надеюсь, хорошо отдохнул, Уилер? Готов с новыми силами продолжать расследование? А я тут объявил по радио, чтобы все преступления в стране прекратились, пока лейтенант отсыпается.
— Надеюсь, ваше сообщение подействовало, — скромно парировал я.
— Садись и заткнись! — сердито проворчал шериф. — У меня от тебя скоро откроется язва. Хватает неприятностей и без твоих глупых шуток!
Я опустился в кресло с отличными пружинами, которое предназначалось для посетителей, и закурил.
— Пока так и не удалось найти Тони Фореста, — угрюмо сообщил Лейверс. — Как я понимаю, ночью, когда он покинул дом в Хилл-Сайде, его тут же подобрала летающая тарелка!
— А как дела у Беллы Вуд? — поинтересовался я. — Она гостит у нас или за нее кто-нибудь поручился?
— Ты ушел в семь, — тяжело произнес он, — а в семь десять Мартенс привел Гарри Стенсена. Тебе известно, кто такой Стенсен?
— Адвокат.
— Спроси, кто такая Руфь Вейб, ты бы ответил — бейсболистка! Да, адвокат, но какой! — хмыкнул Лейверс. — В общем, в семь двадцать они уже ушли, и дочь Вуда вместе с ними.
— И какова сумма залога? — полюбопытствовал я.
— Залог нужен только в том случае, если человек находится под следствием, Уилер, — назидательно напомнил мне шеф. — Думал, ты уже это знаешь.
— Вы хотите сказать…
— Да, хочу сказать! Мне что, своих проблем не хватает? Ты же рассказал только, что она была пьяна, превысила скорость и выехала на встречную полосу…
— А что же, мой рассказ для вас ничего не значит?
— Не значит, потому что сюда явился Стенсен! — откровенно выпалил Лейверс. — С меня достаточно убийства Ковски. Или ты думаешь, я горю желанием увидеть, как со слов Стенсена все газеты страны распишут бестолкового провинциала шерифа, который пытался очернить и терроризировать невинную девушку лишь потому, что она оказалась дочерью лидера рабочего профсоюза?
— Шериф, Белла Вуд обещала мне оказать большую услугу, если я сниму ее с крючка. А это, между прочим, о чем-то говорит, несмотря на все ваши добрые намерения.
Лицо Лейверса сделалось багровым, задыхаясь от гнева, он заорал:
— Ты можешь хотя бы десять секунд не думать о сексе? — Затем, слегка успокоившись, сообщил:
— Пол Уинтерманн вылетел из Вашингтона, будет здесь около трех пополудни.
Новость заставила меня задуматься.
— Вы имеете в виду того парня, что заведует следственным отделом в Сенате?
— Вот именно! — Лейверс протер лицо свежим носовым платком. — Я собираюсь позвонить в отдел убийств, Уилер. Самим нам очень опасно заниматься этим делом.
— Как скажете, шериф, — вежливо отозвался я.
