Ознакомительная версия.
— Кто Вы? — девушка нарушила затянувшуюся паузу первой. Голос был слабый и от этого немного хриплый.
— Меня зовут Владлен Эдуардович, — почему-то прошептал мужчина.
— Кто Вы? — повторила свой вопрос девушка.
— Тот, кто не дал вам совершить самую большую глупость в жизни.
— Что Вы знаете о моей жизни? — вдруг перебила его пострадавшая и попыталась приподняться. Но слабая рука дрогнула, и она со вздохом опустила голову на подушку.
— Не нужно нервничать, — мужчина приблизился к ней, желая помочь, но она взглядом остановила его. — Я не знаю, но вижу, — медленно проговорил Владлен Эдуардович. — У Вас есть всё для полноценного существования: руки, ноги, красота, молодость. Всё остальное — приобретаемо и изменяемо.
— Так может говорить человек, который привык измерять существование связями и деньгами.
— Не буду лукавить, — улыбнулся мужчина, — есть такое. Но…
В этот момент громкие голоса ворвались в пространство, и комната вспыхнула светом, от которого им обоим пришлось зажмуриться.
— Владлен Эдуардович, приветствую. Что это вы в темноте? — бодрый голос доктора беспардонно прервал разговор. — Виолетта, деточка, как Вы себя чувствуете? — Не дожидаясь ответа, морщинистое лицо нависло над девушкой и внимательно заглянуло в глаза, оттягивая каждое веко. Крепкие пальцы быстро ощупали горло и остановились на худеньком запястье. — Ну, что ж, постепенно всё приходит в норму.
— Отлично, — выдохнул Потоцкий.
— Да, хорошо. Ещё денёк-другой — и физически пациентка будет полностью здорова, а вот нервы подлечить не мешало бы.
— У меня всё в порядке с нервами, — тихо огрызнулась Виолетта.
— Конечно, — тут же подхватил доктор. — Они в порядке, но в тонусе. Нужно их успокоить.
— Но… — девушка хотела возразить. Владлен Эдуардович вдруг перебил её, обращаясь к доктору, маленькой тучной медсестре и Марку:
— Я хотел бы переговорить с Виолеттой наедине. Это не отнимет много времени.
В комнате снова стало тихо. Девушка растерянно смотрела на спасителя, и её глаза постепенно наполнялись печалью и влагой.
— Я не знаю, что могло произойти, чтобы Вы решились на такой отчаянный шаг, — медленно начал мужчина, понизив голос почти до шёпота. — Но зато я точно знаю, что после таких моментов жизнь обычно меняется на сто восемьдесят градусов. И почти всегда — к лучшему. Просто человек так устроен, что ему обязательно нужно находиться в зависимости от других людей. Он даже не ставит под сомнение эту жизненную систему. В детстве мы считаем нормальным, когда нас заставляют кушать то, что мы ненавидим. Это же семья!.. Когда становимся взрослыми, считаем нормальным, когда нас унижают учителя, начальники или бюрократы. Это же учёба, работа и социальная система… Женившись, мы находим нормальным, что жена или муж постоянно упрекают или навязывают своё мнение. Так надо… Более того, мы за всё это боремся: за семью, работу, политические взгляды. Мы держимся за свои цепи — и не дай Бог нам от них освободиться! Когда же человек доходит до крайней точки, как и произошло с Вами, наступает кризис, крах иллюзий. Но никто не думает, что это и есть самое что ни на есть настоящее… Истинное просветление наступает именно в эти моменты в состоянии «неприкаянности». Чтобы понять этот круговорот, нужно выйти из него, на время покинуть систему.
— По-вашему, я сейчас нахожусь вне системы, поэтому должна наслаждаться счастливым моментом?
— Определённо. Я не знаю Вас, Вы не знаете меня, но я уверен, что в жизни ничего не происходит просто так. Если так получилось, что Вы целы благодаря мне, то это для чего-то нужно. Так же дело обстоит и с Вами: если Вы остались живы, значит, Вы нужны здесь именно в таком виде. — Его губы растянулись в улыбке, и он почти с отцовской нежностью посмотрел в белое лицо девушки. — И Вы же знаете о том, что мы в ответе за тех, кого…
— Приручаем? — вставила Виолетта.
— Спасаем. Хотя именно Ваш ответ запечатлён в литературе. Моя же мысль родом из восточной философии. Древние китайцы считали, что, если один человек спас другого, то он стал проводником и несёт за него ответственность, так как практически подарил ему вторую жизнь.
— Вы… Вы хотите сказать, — голос девушки дрожал от накатившего камня волнения, — я теперь Вам обязана…
— Нет, не обязаны. Я только хотел сказать, что хочу Вам помочь.
— Помочь, — еле слышно не то спросила, не то повторила девушка.
— Именно. Помочь. Без обязательств и требований. Именно об этом говорит восточная мудрость. А теперь отдыхайте и постарайтесь не думать много и не искать другого смысла. Всё так, как я сказал, не больше и не меньше.
Погасив свет, мужчина закрыл за собой дверь. Он уже не мог слышать надрывных всхлипываний или видеть стремительного потока слёз, хлынувших из глаз девушки, но интуитивно чувствовал — она плачет.
Ни одного сомнения, что она из разряда хищниковЖенский силуэт незаметно проскользнул в контору.
— Марк? — позвал бархатный низкий голос, а длинные пальцы с безупречным маникюром бесшумно повернули ключ в замке.
— Я в кабинете, — послышалось откуда-то из глубины.
— Все разъехались. У тебя есть час, — заявил женский голос.
— Я не уложусь, — откликнулся мужской голос.
— Не льсти себе, я тебя знаю, — парировал тот же низкий бархатный, но уже с игривыми нотками, голос.
Марк посмотрел в сторону приближающихся шагов. Она шла по узкому коридору, на ходу сбрасывая одежду. Траектория взгляда мужчины была предсказуемой: по ножкам в ажурных чулках, рельефным бёдрам, тугому, слегка выдающемуся животу, приютившему в недрах пупка сверкающий бриллиант, вызывающей груди (пожалуй, немного большей, чем хотелось бы, но безусловно манящей), надменному подбородку… Смотрел и послушно ощущал, как мужское волнение заглушает голос разума. Она подошла к нему практически обнажённая, оставив чулки для игры воображения, а трусики — как последнюю интригу. Внешне он казался абсолютно спокойным, хотя внутри бушевало сражение между гордостью и похотью. Первая явно проигрывала.
— Теряешь время. Осталось пятьдесят семь минут, — прошипели бордовые губы и ехидно улыбнулись.
Он рванул её на себя, повалив на рабочий стол, сметая какие-то случайные предметы. Она засмеялась, но он скомкал её радость в горячем поцелуе, заставляя учащённо дышать…
… Женщина сунула ножки в лакированные лодочки на высоченных каблуках и вздохнула:
— Как жаль. — Марк бросил в её сторону вопросительный взгляд. Она подошла к нему вплотную, чтобы помочь застегнуть рубашку. — Жаль, что ты не тот, на кого делают ставки…
— Пустое, — ответил он и слегка оттолкнул её от себя.
— Как сказать, — её низкий голос будто облизывался.
— Ты не в моём вкусе, — уже спокойно произнёс Марк, возвращая на стол упавшие предметы.
— Да что ты?! — засмеялась она.
— Как человек…
— Хм. Но, как я вижу, это тебя не останавливает.
— Тебя тоже, — не глядя на неё, отрезал мужчина.
— Ну, ладно, не злись, — она подошла к небольшому зеркалу и пальчиком поправила контур только что нанесённой помады. — Понимаешь, дорогой, женщина — это не постельная принадлежность и не кухонный комбайн с накрашенными глазами. Женщина — это образ, стиль и уровень жизни мужчины. Мы же с тобой априори находимся на разных уровнях. Я уже молчу о твоём стиле жизни.
— Вместо того чтобы цитировать слова Софи Лорен, над своим бы образом жизни подумала.
— О! Даже так?! Неожиданно. Интересно. — Глаза женщины хищно сощурились и словно сканировали любовника. — Признаюсь, удивил. — Она подошла к нему и заглянула в лицо, — может, ты не так прост, как кажешься?
— Я тебя разочарую: я не кажусь, я есть.
— Ну, взял и всё испортил своим солдафонским юмором! — фыркнула она, и её лицо тут же словно надело постную маску, а глаза метнулись на запястье, где блеснул циферблат стильных квадратных часов. — Ладно, в любом случае — спасибо за эмоции… Не теряй формы. Увидимся.
Она скрылась за дверью так же бесшумно, как и вошла. Мужчина посмотрел на закрытую дверь и с облегчением вздохнул. Хорошо, что она быстро уходила и не требовала всей этой женской романтической чепухи. После каждого такого визита ему хотелось бежать куда глаза глядят. От неё, от этого бюро, от своей работы, от себя самого. Будто она оставляла в нём ядовитое жало, которое разъедало его спокойствие и самообладание, заставляя мучиться бесполезными раскаяниями. Марк поднёс руку к лицу и поморщился. Сладко-терпкий едкий запах её духов вызвал головокружение. Агрессивные нотки парфюма полностью соответствовали её характеру и жизненной позиции: эгоистичной, самодовольной и нетерпимой. Даже фамилия у неё была жалящая, не оставляющая ни одного сомнения, что она из разряда хищников, — Осина.
Ознакомительная версия.
