Я доехал по берегу озера до Эвьена и оттуда позвонил в шато Денфорду. Я спросил, там ли О'Дауда. Его там не было. Он уехал в Женеву и будет вечером. Я сказал Денфорду, что мне нужно встретиться с ним и что я скоро буду.
Уж с кем мне не хотелось встречаться в тот момент, так это с О'Даудой.
Я поставил машину на гравиевой площадке перед шато, вошел и по мраморному полу направился к кабинету Денфорда. Он сидел во вращающемся кресле и курил, уставившись на зеленый шкаф для документов. Судя по усыпанному пеплом жилету, он уже давно пребывал в этом положении. Когда я вошел, он поднял голову, посмотрел на меня и вернулся к шкафу.
Я сел и закурил. На стене за его столом висела фотография, на которой О'Дауда, стоящий на берегу какого-то озера, держал приличную щуку, которая, должно быть, весила все десять килограммов.
— Разговор у нас будет сугубо личный, — сказал я. — Мы не будем касаться той каши, в которую по вашей милости превратилось все это дело. Мы ограничимся только вашими прямыми ответами на некоторые мои вопросы. Хорошо?
Он кивнул, а затем протянул руку и из бокового ящика своего стола достал бокал. Сделав хороший глоток, он сощурил глаза и убрал бокал обратно в ящик.
— И как долго вы этим занимаетесь?
— С обеда.
— Тогда прервитесь на время нашего разговора. Прежде всего, вы имели какую-либо связь с Наджибом Алакве сегодня?
— Нет.
— Вы знаете, что он захватил Джулию и не собирается возвращать ее, пока я не передам ему сверток из машины?
— Нет. — Его это, похоже, не очень интересовало. Да, виски притупляет чувства даже у лучших из нас.
— Когда раньше вам нужно было связаться с Наджибом, как вы это делали?
— Это мое дело.
— Теперь это мое дело, — сказал я. — Я хочу это знать и у меня сейчас такое настроение, что я спокойно могу ударить человека, который старше меня. Поэтому говорите.
Он подумал какое-то время, затем повернулся, порылся в другом ящике и передал мне визитку. Я взглянул на нее и подумал, сколько различных визиток у Наджиба. Почти все было как и прежде: мистер Наджиб Алакве, эсквайр, импорт, экспорт и особые услуги, но адрес на сей раз был женевский. Я перевернул визитку. Никогда не знаешь, какую жемчужину братья Алакве подарят в очередной раз. Девиз гласил: “Для хорошего слушателя достаточно и полуслова”. Ну, я надеялся перекинуться с Наджибом более чем полусловом, и в самое ближайшее время.
Не глядя на меня, он сказал:
— Все, что вы должны были сделать, — отдать сверток мне или уничтожить его.
— Я собирался уничтожить его, но вы все испортили.
Теперь все несколько усложнилось.
Он покачал головой.
— Вы бы сохранили его. Сделали бы на нем деньги. Я это знаю.
— Я сам думал об этом, но все получилось по-другому. — Я встал. — Хотите совет?
— Нет. — Он был совершенно апатичен, никакой прежней резкости.
— Пакуйте вещи и убирайтесь отсюда, и чем дальше от О'Дауды, тем лучше. Вы уже как-то собирались сделать это вместе с ней, но он помешал вам. Вам следовало бы уже давно уйти от него.
Он резко поднял голову и заморгал.
— Как вы это узнали?
— Это была догадка... до настоящего момента.
— Он убил ее.
— Я склонен согласиться. Но вы ничего не можете сделать. После всего, что вы сделали, когда он узнает все до конца, вам придется думать о собственной шкуре.
— Я думаю, что смогу убить его, — сказал он.
— Если бы я мог считать это твердым обещанием, — сказал я. — Но когда закончатся виски, единственной вашей заботой будет борьба с похмельем.
— Тиш Кермод сделал это. Он — отвратительный ублюдок... хуже, чем О'Дауда. Иногда они напиваются вместе, эти двое. Закрываются в этом чертовском восковом музее со всеми теми людьми, которых О'Дауда ненавидел. Можно слышать, как они там смеются и танцуют. Долгие годы я скрывал это от девочек... но они все же узнали... Вот почему они ушли от него.
Я направился к двери. И вдруг мне в голову пришла одна мысль, и я спросил:
— У вас есть пистолет?
— Пистолет?
Почему пьяные так любят эхо?
— Да, пистолет. Может так случиться, что он мне понадобится, вам же, я уверен, он ни к чему.
Мне кажется, он подумал, что я, возможно, собираюсь использовать его против О'Дауды, потому что он решил сотрудничать и достал из ящика и протянул мне пистолет. Я не люблю пистолеты. Они полны таинственных враждебных сил. Я посмотрел на него и спросил:
— Что это, черт побери, такое?
— Это все, что у меня есть, — сказал он, передавая мне коробку с патронами.
Это был пневматический пистолет калибра 5,59 мм, способный обеспечить скорострельность до сорока выстрелов в минуту и скорость пули на выходе около ста двадцати метров в секунду. Он мог доставить неприятности и был похож на настоящий. Я уже стрелял из такого в тире Миггза. Я надеялся, что его будет достаточно, чтобы произвести впечатление на Наджиба и заставить его передать мне Джулию.
Я вернулся к машине и быстро отъехал, поднимая фонтаны гравия. Мне хотелось побыстрее уехать, пока не вернулся О'Дауда.
Пока я добирался до Женевы, уже стемнело. Нужный мне дом находился в тупиковом ответвлении от Рю де Волланд, неподалеку от Гар де О-Вив. Квартира была на последнем этаже. Входная дверь была голубой с диагональными желтыми полосами, и когда я нажал на кнопку звонка, внутри раздались звуки какой-то незамысловатой и знакомой мелодии.
Пока я ждал, то мучительно пытался вспомнить, что же это была за вещь. Дверь открылась, на пороге появился Наджиб. Он уже возвратился к своему прежнему стилю одежды: рыжевато-коричневые туфли, кремовый льняной костюм, красная рубашка и желтый галстук, усыпанный гирляндами разноцветных роз. Я был несколько шокирован, но продолжал крепко держать нацеленный на него пистолет.
— Я хотел бы войти, — сказал я.
Коричневое лицо расплылось в улыбке, картошка-нос сморщился, а белые зубы ослепительно засверкали.
— Конечно, мистер Карвер. Чертовски рад видеть вас снова. Добро пожаловать в не слишком скромную обитель.
— Иди впереди и оставь мюзик-холльный жаргон.
Он пошел впереди меня по устланному мягким ковром коридору в большую гостиную. Она была действительно не слишком скромной. Мебель была вся обтянута черным вельветом, ковер был жемчужно-серым с большими красными завитками. Занавески были зелеными, а стены обклеены обоями, имитирующими гранитную кладку. У одной из стен стоял длинный буфет с массой бутылок и сопутствующих вещей. Еще в комнате находился длинный стол, заваленный журналами, на обложках которых была в более чем достаточной мере представлена женская плоть. Воздух в помещении был пропитан запахом турецкого табака.
Наджиб повернулся, обвел комнату рукой и сказал:
— Вам нравится? Нет? Вкусы разные. Некоторые говорят, похоже на комнату шлюхи. Лично я находил многие такие комнаты очень уютными и веселыми. Какое саше любимое питье, сэр?
— Мое любимое питье, — сказал я, — большая порция виски с содовой, которую я приготовлю себе сам на случай, если у вас тут есть яд. Лично я надеюсь, что это не будет тем напитком, который мне придется растягивать, потому что я хочу закончить свое дело очень быстро. Так же, пожалуйста, оставь эту речь “англизированного туземца”. Ты, вероятно, доктор литературы и, без сомнения, можешь начать с Чосера и, пока я с трудом буду отвечать Шекспиром, красиво добить меня Т.С.Элиотом. Поэтому давай поговорим в цивилизованной манере, Наджиб, а?
Он широко улыбнулся мне и сказал:
— На самом деле, я — бакалавр наук, но я не забывал и об искусстве. Так же, давайте разберемся с именами. Я разочарован, что у вас такая плохая память на лица. Я — мистер Джимбо Алакве, эсквайр.
Я был так изумлен, что он пошел и приготовил для меня виски с содовой, пока я переваривал эту новость. Когда я пришел в себя и взял бокал, спросил:
— Что, черт возьми, ты тут делаешь?
— Проживаю временно. У Наджиба масса дел. К тому же, помните, что теперь я работаю на О'Дауду, поэтому должен быть в центре событий.
— Ты хочешь сказать, что он действительно нанял тебя?
— А почему бы и нет? Он не доверяет мне, но любит знать, где я. К тому же, когда он получает от меня ложную информацию о положении дел в моей стране, он, вероятно, догадывается, что она ложная, и может сделать из этого кое-какие выводы. Ложная информация может быть такой же многоговорящей, как и достоверная информация. Мистер О'Дауда готов платить и за ту, и за другую. Нет нужды говорить, что я предан, по-настоящему предан, своей стране. Я непомерно горжусь этим. Мне кажется, что одной из вещей, помешавшей вам достичь успеха, было то, что вы преданы только себе. Это может только привести к ограниченным доходам. И что вы просите за сверток? — Он поднял руку и быстро продолжил. — Естественно, девушка будет возвращена, но я думаю, что вы захотите что-нибудь и для себя лично. Но, конечно, не так много, как это могло бы быть, не будь у нас девушки.
