Он поговорит с ней об этом. Как только оденется, спустится к ней и поговорит. Нет, не надо, чтобы она думала, что завладела им или что-то в этом роде. Дай только женщине подумать о том, что делаешь все для нее, дай только ей власть — нет уж. Порядочные девушки как только вообразят себе, что это они заправляют балом, сразу берут тебя в оборот. Со шлюхами все не так. И все же что плохого в том, чтобы открыть ей свои мысли? Трезво поговорить с ней. Говоря с ней трезво, он и правда думал завязать после этого дельца, найти домик в Лодердейле, переехать туда вместе с ней и ее ребенком. Может, даже поехать с ней на Гаити для развода. Никаких условий, они не станут себя ограничивать, просто попробуют немного пожить вместе, посмотрят, что получится. В любом случае, она вот-вот отделается от одного брака, так что вряд ли будет спешить выскочить замуж второй раз. Пусть пройдет немного времени, посмотрим, как получится жить вместе. Такая девушка, как Джессика, должна понять. Ему она нравилась, по-настоящему нравилась эта чертова… а он говорил ей, что любит ее? Он говорил прошлой ночью — я люблю тебя, Джесс? Наверное, да. Наверное, он и вправду любит ее.
Выйдя из душа, он проглотил две таблетки аспирина и пошел на кухню. Налил себе стакан томатного сока и выпил две чашки черного кофе. Он был уже одет и готов спуститься по лестнице, когда в дверь позвонили. Он подошел, открыл «глазок» и посмотрел на звонивших. У двери стояли двое — он никогда прежде их не видел.
— В чем дело? — спросил он.
Один из них поднял значок полицейского.
— Полиция, — сказал он.
* * *
Тринадцатый участок находился на Восточной двадцать первой улице между Второй и Третьей авеню. Алекс знал это здание, поскольку, когда Ястреб взял его с поличным, он отвез его именно туда. Это был один из самых новых участков в городе, примыкавший сзади к Полицейской академии, находившейся на Двадцатой улице. На Двадцать первой сплошняком шли оружейные магазины, там всегда толклись сотни первогодков, и, если идти вниз по ней вокруг Грамерси-парк, может показаться, что находишься в самой середине вражеской армии. Здание было сложено из белого кирпича и полированного металла. Даже надпись слева от входа была из того же металла. Она должна была гласить «13-й участок», но «й» выпала из стены, оставив только очертания. С обеих сторон от двери горели зеленые фонари в форме цилиндров — не шары, как у других участков. С того, что был справа, краска облупилась, потому один фонарь был зеленым, а другой белым. Сверху свисал огромный американский флаг.
Забравшие Алекса детективы провели его в дверь, мимо дежурного прямо к лифту. Внутри лифта один из них нажал на кнопку третьего этажа. Никто не сказал Алексу ни слова. Выйдя из лифта на третьем этаже, они пошли по очень памятному Алексу коридору с этой гребаной надписью на стене «ДЕТЕКТИВЫ» с нарисованной под ней от руки черной стрелкой. Синие двери в конце коридора вели в отдел, который в новой полицейской структуре назывался отделом расследований тринадцатого полицейского участка. Какой-то детектив в одной рубашке без пиджака сидел за складным столом прямо за дверью. На нем была наплечная кобура, он что-то печатал и едва удостоил их взглядом.
Комната показалась Алексу незнакомой. Справа в стене было три двери — как и тогда, много лет назад, когда его арестовали. Но теперь большую комнату разделял ряд серых металлических шкафчиков картотеки, и сделанная от руки, приклеенная скотчем надпись гласила: «первое отделение. Отдел по расследованию убийств». Когда его ввели в комнату, он увидел детектива, который брал отпечатки пальцев у чернокожей девушки. Ему показалось, что раньше отпечатки у него брали в другом углу комнаты. Все казалось другим, за исключением дверей в три кабинета. Одна из них была с надписью «Убийства», туда его и повели. На мгновение он испугался, поскольку подумал, что ему хотят пришить убийство, которого он не совершал. Но затем увидел там Хокинса, а поскольку знал, что Хокинс не в «убойном» отделе, то понял, что ребятам просто места не хватает и они заняли тот кабинет, который смогли найти. Когда они вошли, один из детективов перевернул картонную табличку на двери. На одной стороне была фамилия лейтенанта, а на другой через трафарет было написано: «ИДЕТ ДОПРОС». То есть у них даже кабинета для допросов не было. Иногда он удивлялся, как это копы вообще проводят хоть какую-то работу. Один из детективов закрыл за ним дверь.
— Садись, — сказал Хокинс. — Чашечку кофе или что-нибудь другое?
— В чем дело? — спросил Алекс.
— Дружеский визит.
— Ничего себе дружеский — двух горилл за мной послали!
— Я хотел с тобой поговорить, — пояснил Хокинс.
— Тогда почему сами не приехали в город?
— Я не мог покинуть кабинет, Алекс. Я жду окружного прокурора, мы будем вести допрос одного типа, который зарубил топором свою жену. Не думаю, чтобы ты сам пришел сюда.
— Вы могли вызвать меня по телефону и попросить прийти. Мне не катит, когда двое громил ломятся ко мне в дверь рано утром.
— Ладно, ты уже все равно здесь, так расслабься.
— Да уж, — ответил Алекс. Он все еще был зол. Он ни на мгновение не поверил в то, что Хокинс ждет прокурора. Ястреб просто хотел затащить его на свою территорию, вот и все. Еще один пример сраной полицейской психологии. Они думают, что если приволочь человека в участок, так он сразу же начнет трястись от страха. Ястреб должен бы понимать, что с ним такое не сработает.
— Ну и что? — спросил он. — Вам что, опять дело не на кого повесить? Вы со мной встречаетесь только тогда, когда пытаетесь мне дело пришить.
— Нет, Алекс, никакого дела нет.
— Тогда что?
— Я просто хотел поговорить с тобой.
— И о чем же?
— Давай кофейку выпьем, хорошо?
— Не хочу я кофе. У меня есть дела, и я хочу с этим покончить. Что бы там ни было.
— Алекс, ты знаешь женщину по имени Дейзи Уильямс?
— Нет, — ответил он. — Кто это? — Никогда нельзя признаваться копам в том, что кого-нибудь знаешь, даже если речь вдет о твоей собственной матери. Кроме того, он и так врал только наполовину. До сей минуты он не знал фамилии Дейзи.
— Это одноногая проститутка из Гарлема. Ты уверен, что не знаешь ее? Там она очень известная личность.
— Я не знаю ее. А вы-то как с ней познакомились, мистер Хокинс? Пытали счастье с чернокожими девками в Гарлеме?
— Я не сказал, что она чернокожая, Алекс.
— Если она из Гарлема…
— Там и белые шлюхи есть.
— Короче, что с ней такое? — пожал плечами Алекс. Он не собирался играть в прятки с этим гадом Хокинсом. Копы всегда любят показывать, что накрыли тебя на чем-то. (А, только ты можешь знать, что пистолет был спрятан в саду, поскольку никто из нас не упоминал об этом и в газетах этого не было, да к тому же из твоей задницы торчит роза.) Копы автоматически считают всех дураками — кроме себя.
— Дейзи прошлым вечером попала в маленькую заварушку. Я думал, ты мог об этом слышать.
— Если я ее не знаю, то откуда я мог слышать об этом?
— Ах да, ты ее не знаешь. Я и забыл.
— Да, — вздохнул Алекс.
— Она пырнула ножом человека, — сказал Хокинс.
— Не повезло ей, — небрежно ответил Алекс, но внутренне насторожился. Вправду ли она кого-то пырнула или Хокинс опять волну гонит? Почему Арчи ему не позвонил? Если Дейзи на самом деле попала в беду?..
— С ней пытался завести шашни один моряк, не зная, что она проститутка. Когда она сказала, сколько это будет стоить, он обиделся, схватил один из ее костылей и стал ее бить. Дейзи выхватила из сумки нож и порезала его.
Алекс ничего не сказал. Он не понимал, зачем Хокинс ему все это рассказывает. Было в манере рассказа что-то странное, Алекс никогда его таким не видел. Он не понимал, в чем дело. Он ждал. Здесь должно быть нечто большее, чем просто дежурный отчет в трех экземплярах о том, что сделала или не сделала Дейзи.
— Она была очень испугана, эта Дейзи. Когда увидела, что моряка увозят в «Скорой», а она сама едет в патрульной машине в двадцать девятый участок, она очень испугалась. Она практически сразу же начала договариваться о сделке, пока ее везли, прямо в машине.
— Да не знаю я ее, — сказал Алекс, — так что мне по фигу, что она…
— Детектив по фамилии Филдз, чернокожий, как указано в отчете, начал с ней разговаривать. Она была в истерике, поскольку не знала, насколько сильно порезала моряка, и думала, что мы впарим ей на всю катушку. Филдз кое-что учуял, он хороший коп. Потянул за ниточку, сказал, как все это для нее худо обернется — ты знаешь эти штучки, Алекс. Он вытянул из нее все.
— Не понимаю, к чему вы клоните, мистер Хокинс, — сказал Алекс. — Я не знаю этой проститутки, и мне наплевать, во что она там влипла.
