Дэн Симмонс - Отмороженный

— Мне насрать с высокой башни на то, кого нанимает Эмилио! — заявил Малыш Героин. — Если этот коп и на самом деле убийца, как ты говоришь, это значит только то, что Гонзага хорошо имеет его. Он ухватил его за м...е. А теперь позови мне Лео.

— Я и не рассчитывала на то, что ты встревожишься из-за какого-то урода, насилующего детей, — продолжала Анжелина.

— Какого х... ты еще несешь?

— Стиви, ты сам отлично знаешь, о чем я говорю! О тебе и той школьнице, дочке Коннорса, которая исчезла двенадцать лет назад. Эмилио похитил ее, но ты тоже в этом участвовал. Ведь ты изнасиловал ее, не так ли?

— О чем ты балаболишь, дура? Ты что, совсем с катушек съехала? Да всем насрать на то, что случилось двенадцать лет назад!

— Только не мне, Стиви. Я не желаю вести бизнес с человеком, который платит серийному убийце детей.

— Зае...сь ты с тем, чего хочешь и чего не хочешь! — заорал Малыш Героин. — Грязная сыкуха, тебя что, кто-нибудь спрашивает, чего ты хочешь? Твое дело — наладить отношения с Гонзагой, чтобы его люди, на х..., выдернули меня отсюда. До этого ты в состоянии допереть? Если я захочу перетрахать во все дыры хоть целый детский сад, то ты заткнешь свой поганый язык себе в задницу и будешь молча смотреть, понятно? Ты моя сестра, Энджи, но это не помешает мне...

Он вдруг замолчал; в трубке раздавались только шипение и потрескивание.

— Не помешает тебе что сделать, Стиви? — спросила Анжелина, прождав почти минуту. — Прикончить меня, как ты прикончил Софию?

Последовала новая пауза, во время которой с озера внезапно налетел порыв ледяного ветра. А затем Малыш Героин изрек:

— Ты моя сестра, Анжелина, но ты безмозглая сука. Ты снова суешься в мой бизнес... в бизнес Семьи... и я сделаю так, чтобы ты обрадовалась, когда тебя наконец-то прикончат. Ты меня поняла? Завтра в полдень мой адвокат устроит еще один звонок, и для тебя будет гораздо, гораздо лучше, если Лео и Марко окажутся на месте.

В трубке раздались гудки.

Курц отсоединил маленький микрофон, перемотал пленку, включил воспроизведение и убедился в том, что голоса записались ясно и громко. Тогда он выключил диктофон.

— И как, черт возьми, это нам поможет? — поинтересовалась Анжелина.

— Посмотрим.

— Может быть, теперь, Курц, вы все-таки откроете мне, как планируете добраться до Гонзаги? Самое время, если, конечно, вы не хотите, чтобы я выбросила вас и ваших друзей в снежную бурю.

— Ладно, — сказал Курц. И пока они шли к «Прибрежным башням», он изложил ей свой план.

— Срань господня! — прошептала Анжелина, когда он закончил. Поднимаясь в лифте, они не обменялись ни единым словом.

Арлена стояла в холле.

— Мне только что позвонила Гэйл, — сказала она Курцу. — Примерно через полчаса Дональда Рафферти выпишут из больницы.

Донна и Джейсон с нетерпением ждали, когда же Джеймс Б. Хансен наконец-то приедет домой. Он постарался успокоить их, говорил с ними очень ровно и даже ласково, посоветовал выставить собаку на улицу и заметил, что, может быть, из его оружейной комнаты в подвале не украли ничего важного. Взглянув на дверь, через которую взломщики проникли в дом, он спустился вниз, чтобы осмотреть свой кабинет.

Они украли все, что было важным для него. У Хансена перед глазами заплясали черные точки, и он вынужден был сесть за стол, чтобы не упасть. Его фотографии. 200 000 долларов наличными. Они украли даже его взрывчатку «СИ-4». Зачем она могла понадобиться ворам?

Конечно, у него имелись и другие деньги. 150 000 долларов были спрятаны в арендованном морозильнике вместе с трупами. Еще 300 000 он под разными именами положил в разные банки в разных городах. Но это создавало для него немалые трудности. Хансен хотел бы надеяться на то, что ограбление являлось всего лишь случайным совпадением, но, увы, никаких шансов в пользу такого варианта не было. Обязательно следовало выяснить, был ли Джо Курц квалифицированным вором — тот, кто смог нейтрализовать две дорогие охранные системы и взорвать сейф, должен был знать свое дело, — но, так или иначе, тот, кто это сделал, должен был работать на Джона Веллингтона Фрирса или вместе с ним. Все недавние события указывали на наличие заговора, целью которого было уничтожить Джеймса Б. Хансена. Похищение фотографий не оставило Хансену никакого выбора в его дальнейших действиях. А Хансен терпеть не мог такого положения.

Он поднял голову и обнаружил Донну и Джейсона, разглядывающих его подвальное святая святых.

— Ничего себе! Я и не знал, что у тебя так много ружей, — воскликнул Джейсон, уставившись на витрину. — Интересно, почему они их не украли?

— Давайте пойдем наверх, — сказал Хансен.

Он отвел жену и пасынка на второй этаж.

— Насколько я могу судить, здесь ничего не украли и не испортили, — сказала Донна. — Я очень рада, что Диксон находился у ветеринара.

Хансен кивнул, ввел обоих в гостевую спальню, где стояли рядом две одинаковых кровати, и жестом приказал жене и пасынку сесть на это ложе. Хансен так и не снял пальто и теперь сунул руку в карман.

— Мне очень жаль, что так получилось, — сказал он, и его голос прозвучал очень ровно, спокойно, уверенно. — Но волноваться совершенно не о чем. Я знаю, кто это сделал.

— Знаешь? — переспросил Джейсон, который никогда не испытывал полного доверия к заявлениям своего отчима. — И кто же это? И почему?

— Один уголовник по имени Джо Курц, — с улыбкой ответил Хансен. — Мы сегодня же арестуем его. Нам уже удалось найти оружие, которое он использует при подобных грабежах. — Хансен вынул 38-дюймовый пистолет, который перезарядил в доме старухи Дзрджски.

— Как же ты его нашел? — спросил Джейсон. Похоже, что слова отчима его так и не убедили.

— Роберт, — с обычной своей коровьей тупостью проговорила Донна, — что-то не так?

— Пустяки, дорогая, — заверил ее Хансен и выстрелил от бедра, всадив Донне пулю между глаз. Женщина упала на спину и застыла. Хансен направил пистолет на Джейсона.

Но мальчишка не стал дожидаться, пока его застрелят, и одним прыжком метнулся прочь с кровати. Реакция у него оказалась куда лучше, чем предполагал Хансен. Прежде чем Хансен сумел снова прицелиться или хотя бы просто нажать на спусковой крючок, он изо всех сил толкнул отчима, точно так же, как толкал на борт соперников на хоккейной площадке. Оба отлетели от кровати и упали на пол. Джейсон напрягал все силы, пытаясь дотянуться до оружия, а Хансен старался удержать пистолет подальше от долговязого мальчишки. Руки Джейсона оказались даже длиннее, чем у Хансена, но старший был на шестьдесят фунтов тяжелее.

Хансен пытался воспользоваться своим преимуществом в массе, чтобы оттолкнуть мальчишку от себя и прижать к гардеробу. А в следующее мгновение оба вновь оказались на ногах и продолжали сражаться за оружие. Джейсон громко рыдал и ругался одновременно. Хансен боролся с ним, напрягая всю свою немалую силу, и, сам того не замечая, улыбался. Его забавляло это неожиданное сопротивление.

Кто мог ожидать, что этот угрюмый лентяй-подросток затеет такую драку?

Джейсон продолжал стискивать железной хваткой правое запястье Хансена. Свою правую руку мальчишка сумел освободить и, сжав кулак, попытался нанести отчиму прямой удар в лучших традициях голливудских боевиков. Это была ошибка. Хансен коленом ударил его точно в пах, а левой рукой нанес мощный удар в лицо.

Джейсон вскрикнул и закрылся, но все же не выпустил правую руку Хансена, пытаясь помешать отчиму прицелиться в него.

Хансен резким пинком подсек ноги мальчика, и Джейсон полетел спиной вперед на кровать, увлекая за собой Хансена. Хансену удалось воспользоваться моментом и повернуть пистолет дулом вниз, невзирая на то, что Джейсон, задыхавшийся и весь покрытый потом, цеплялся за его правую руку уже обеими руками. Теперь мальчишка принялся умолять.

— Пожалуйста, нет! Нет! — выкрикивал он, захлебываясь слезами. — Мама! На помощь! Нет! Нет! Нет! Будь проклят, ты...

Хансен напрягся, еще немного повернул пистолет и выстрелил пасынку в грудь.

Джейсон задохнулся и лишь беззвучно открывал и закрывал рот, словно рыба, выброшенная на берег, но все еще цеплялся за запястье Хансена, пытаясь помешать тому сделать второй выстрел. Хансен уперся коленом в окровавленную грудь подростка, выжимая остатки воздуха из его легких, и повернул правую руку, вырвав ее из пальцев мальчика, который с каждой секундой терял силы.

— Папа... — выдохнул раненый подросток.

Хансен покачал головой — нет! — приложил дуло ко лбу мальчика и нажал на спусковой крючок.

Задыхаясь, хватая ртом воздух, качаясь на подгибавшихся от напряжения ногах, Хансен вошел в гостевую ванную. Каким-то образом ему удалось не испачкать кровью и мозгом свое пальто и брюки. Но черные ботинки все же были забрызганы. Он взял одно из приготовленных для гостей розовых полотенец, вытер ботинки, сполоснул лицо и руки и вытер их другим полотенцем.