Когда Маккехни закончил рассказ, Салливан произнес только:
— Никогда не слышал про такие штуки с котами. Все остальное для меня не новость. Сила, наверное, нужна, чтоб кота на шампур насадить. Расцарапает, небось, как думаете?
Маккехни начал терять терпение из-за интереса, проявляемого полицией к смерти кота:
— А как же нападение на мою жену и шантаж?
— Откуда вы знаете, что это шантаж?
— Конечно, это шантаж!
— Этот человек сказал, что он сделает, если вы не заплатите?
— Нет.
— Тогда, может, он только прощупывает. Может, эти две вещи и не связаны между собой. Кто-то прочитал статью в местной газете и решил попытать счастья.
«Так быть не может, — подумал про себя Маккехни, — ведь этот тип, Сальваторе, знал про Барбару, а об этом в газете ничего не было». Но вслух произнес только:
— Что-то не похоже, как вам кажется?
— Но возможно, — Салливан, похоже, стремился свести проблемы, связанные с этим делом, к минимуму. Маккехни ждал. В конце концов Салливан поерзал в кресле, снова поковырял в ухе и сказал:
— Я, пожалуй, могу распорядиться, чтобы дело перевели сюда, — особого энтузиазма в его голосе не прозвучало. — Вы хотите, чтобы я это сделал?
— Если думаете, что так будет лучше. Что бы ни происходило, к тому месту, где я живу, это, очевидно, не имеет никакого отношения.
Салливан кивнул, медленно поднялся и вышел. Вернувшись, он, похоже, обратил еще меньше внимания на присутствие Маккехни в своем кабинете. Взгляд его говорил: если Маккехни уйдет, можно будет наконец как следует прочистить уши.
— Они вышлют мне дело, — заверил он, — какой-то Бейлис. Говорит, согласно заключению судмедэксперта, кот жарился на вертеле часа три. Ну и запах там был, наверное.
— Не помню.
— Да ладно, Маккехни, я уверен — помните. Да, кстати, раз уж мы начали о неприятных запахах — здесь ведь тоже малость пованивает, как по-вашему?
Маккехни огляделся.
— Нет-нет, оглядываться не надо. Я хотел сказать, что воняет от вашего места, я прав, мистер Маккехни? Ручки-то у нас не всегда были чистенькие? Рыльце-то в пушку, а, Маккехни? Собираетесь побыть Маккехни подольше? А то, если снова собираетесь изменить имя, надо срочно обновлять ваше досье.
— Это было сто лет назад.
И в паре сотен миль отсюда. Плохая компания, соблазн, могло случиться с кем угодно. Нельзя вести дело, не подвергаясь периодически соблазну. Но откуда Салливану известно про судимость?
— Это было сто лет назад, — повторил он. — Я думал, существует закон о сроке давности, что-то в этом роде.
— Есть такой закон, Маккехни, есть. — Салливан оживился — ему явно нравился поворот разговора. — Но к нам это не относится, так ведь? Или относится, но не в полной мере. А когда человек попадает на нашу территорию, даже совсем ненадолго, нам хочется хоть что-то о нем знать.
— Вы же понимаете, господин инспектор, невозможно заниматься бизнесом и не подвергаться иногда соблазнам.
— Я просто уверен в этом, Маккехни. Просто, когда читал наше маленькое досье, удивился, как это в Лидсе не увеличилось количество ДТП, — со смешком заметил Салливан, — когда все эти штуки повывалились из грузовиков.
Маккехни не отреагировал.
— И все-таки, думаю, что было, то прошло, — у Салливана была такая интонация, будто он не надеялся убедить в этом даже самого себя.
— Возвращаясь к моей теперешней ситуации, инспектор.
— Да-да, конечно.
— Что мне делать с двадцатью пятью фунтами?
— Отдать и записать в налоговую декларацию в раздел невозвращенных долгов.
— Вы это серьезно?
— Абсолютно. Разве инстинкт подсказывает вам что-то другое? Разве не так поступил бы любой уважающий себя мошенник?
— То есть вы предлагаете мне убираться куда подальше?
— Нет. Я просто говорю: бизнес есть бизнес. Ваш бизнес предполагает, что вы периодически списываете небольшие суммы. Мой бизнес состоит в том, чтобы не терять время моих подчиненных, когда какой-то проходимец, начитавшись гилдфордских газет, шантажирует другого местного проходимца. Забавно развивается частное предпринимательство, согласны, Маккехни? Был у нас один клоун — изучал колонку с сообщениями о смертях в «Дейли телеграф» и рассылал на имя покойных небольшие счета за подгонку одежды. Счет обычно получали родственники умершего — речь шла всего о четырех-пяти фунтах, он не жадничал — и чаще всего они оплачивали счет. Естественный порыв, что тут скажешь. Как можно не оплатить счета безвозвратно ушедшего?
— И где же вышел прокол?
— Всегда что-то да сорвется. За исключением тех случаев, когда ничего не срывается, и тогда не о чем рассказывать. Прокол случился элементарный: он по ошибке послал счет человеку, чья семья занималась портновским делом. Все очень удивились. Думаю, никто не пострадал. Он отделался парой лет.
— Вы что-нибудь слышали об этом человеке по имени Сальваторе?
— Конечно слышал. Крупный местный мафиози. Девочки, травка, немножко героина, налеты, совращение малолетних; этот мистер Сальваторе — мафиози широкого спектра.
Маккехни удивился; и рассердился:
— Почему вы раньше не сказали? Вы же можете прослушать его телефон, когда он будет мне завтра звонить.
— Терпение, Маккехни, — Салливан, похоже, снова развеселился; даже забыл про уши. — Мы не можем просто так ставить телефон на прослушивание, сами знаете. Масса всяких ограничений. Надо получить разрешение министерства внутренних дел, подпись министра. Он ведь не станет подписывать документ ради такой мелочи, а?
— Почему?
— Я вам объясню почему, Маккехни. Патаму чта гаспадин Сальваторе не гаварит па-англиски, тока па-итальянски. Тутто свою жизнь. И во-вторых, его с нами больше нет. Умер лет пять назад. Славный был старик. Все ребята скинулись на венок.
— С кем же я тогда разговаривал?
— Других Сальваторе здесь нет. Думаю, вам шутник попался, мистер Маккехни, вот кто.
— И что мне делать?
— Делайте, что хотите. Платите, если захочется, или пошлите в задницу.
— А если он не пойдет?
— Давайте так: если он будет продолжать и дойдет до сотни, придете ко мне еще раз. Меньше ста — нам нет смысла разговаривать, — произнося эти слова, Салливан многозначительно посмотрел на Маккехни. Назначал ли он, таким образом, цену?
Утром следующего дня Брайен отнес жене завтрак в постель, как делал каждое утро со дня нападения, и присел внизу в гостиной почитать газету и просмотреть почту. Каждый из супругов всегда открывал письма, адресованные другому; это был некий знак доверия. В пачке было несколько деловых писем для Брайена, пара рекламных листовок и маленький коричневый конверт, адресованный миссис Маккехни. С одного краю он был толще, а сам чем-то заляпан. Брайен аккуратно вскрыл конверт, заглянул в него, а потом бросил быстрый взгляд в сторону лестницы — не идет ли Рози.
Первое, что он достал из конверта, была фотография Барбары, но не из тех, что он видел раньше. Она шла по улице, похоже — где-то в Лондоне; судя по ракурсу, снимок был сделан из проезжающей машины. Сходство было очевидно, но симпатичное личико разглядеть было сложно — фотография была покрыта пятнами. Половина лица девушки была смазана. Брайен еще раз сунулся в конверт и понял, что это: из использованного презерватива вытекали остатки содержимого. Он скомкал конверт и сунул в карман, затем перевернул фотографию. На обратной стороне заглавными печатными буквами было написано:
ДОРОГАЯ МИССИС МАККЕХНИ
МЫ ПОДУМАЛИ ВАМ ЗАХОЧЕТСЯ ВЗГЛЯНУТЬ
НА СНИМОК БАРБАРЫ
Маккехни снова посмотрел на фото. Постепенно он смог различить пару размытых опознавательных знаков — магазин одежды, банк, театр. Снимок был сделан на Шафтсбери-авеню, в каком-нибудь квартале от его офиса.
По дороге на работу Брайен выкинул конверт вместе с презервативом. Придя в офис, он пытался думать о ближайших заказах, но вместо этого все время ждал, когда зазвонит телефон. В конце концов телефон, естественно, зазвонил.
— Мистер Маккехни, как себя чувствуете сегодня? Надеюсь, отлично, как всегда?
— Хорошо.
— А жена?
— Что с ней может случиться?
— Действительно. Конечно, если только она еще не читала утреннюю почту.
— Не знаю — при мне почту еще не принесли. — Брайен и сам не понял, почему солгал, — просто надоело все время оказываться в дураках.
— Ладно, перейдем к делу. Мы вами немного недовольны, мистер Маккехни. Вы, безусловно, понимаете, почему.
— Нет.
— Ладно-ладно — глупо было ходить в полицию. С чего вы взяли, будто одно отделение будет работать лучше, чем другое? Уверен, они не очень-то вам помогли. (Знал бы он, насколько был прав.) В любом случае, раз уж вам так хочется увеличить риск, боюсь, мне придется поднять ставки. Ваше неблагоразумие увеличивает сумму с двадцати пяти до пятидесяти. Но чтобы показать вам, что я человек деловой, даю еще день на оплату. Приготовьте полтинник к завтрашнему дню, а я позвоню утром насчет доставки.
