внешность, каменная глыба вместо лица делали дополнительные угрозы совершенно излишними. Я не сомневался, что платить придется.
— Но мы вынуждены с этим подождать. Совсем немного. Мы не можем пока дать тебе умереть, Бентолл.— Он сказал несколько слов на непонятном мне языке китайцу, стоящему от него справа, высокому, мускулистому, с умным и таким же застывшим, как у Хьюелла, лицом. Потом снова повернулся ко мне.— Придется оставить вас ненадолго. Нужно заняться охранниками, дежурящими у внешнего ограждения. Основная территория и гарнизон уже в наших руках. Вся телефонная связь с патрульными постами отрезана. Оставляю Ханга присматривать за вами. Не советую кому-нибудь пытаться валять дурака с Хангом. Вы можете подумать, что один человек, пусть даже с автоматом в руках, не может удержать девятерых в одной комнатё. Если кто-то решит на этом сыграть, то будет иметь возможность убедиться, что не зря Ханг был старшиной батальона автоматчиков в Корее.— Губы Хьюелла расползлись в злобной улыбке.— Тому, кто догадается, на чьей стороне он воевал, призов не достанется.
Спустя несколько секунд он и один из китайцев ушли. Я посмотрел на Мари, она на меня. Лицо ее было усталым и печальным. Даже слабая улыбка не могла скрыть этого. Все остальные уставились на охранника-китайца. Он, похоже, не смотрел ни на кого. Фарли прокашлялся и сказал неуверенно:
— По-моему, мы могли бы схватить его, Бентолл. По одному с каждой стороны.
— Вот вы и хватайте —сказал я.— А я лучше подожду.
— Черт возьми, приятель,— в его тихом голосе звучало отчаяние.— Возможно, это наш последний шанс.
— У нас уже был последний шанс. Ваше мужество восхищает, Фарли, чего не скажешь о вашей способности соображать. Не будьте полным идиотом...
— Но...
— Вы слышали, что сказал Бентолл? — китаец говорил на безупречном английском с сильным американским акцентом.— Не будьте полным идиотом.
Фарли в момент обмяк. Было видно, как быстро исчезла решимость, как испарилась самонадеянность, заставившая вообразить, будто охранник не говорит ни на одном языке, кроме родного.
— Сядьте все и положите ногу на ногу,— продолжал охранник.— Так будет безопасней. Для вас самих. Я не хочу никого убивать.— Он подождал, потом добавил, подумав: — Кроме Бентолла. Ты убил сегодня ночью двух членов нашего тонга [3], Бентолл.
Я не нашел ничего подходящего в ответ, поэтому промолчал.
— Если хотите, можете курить, — продолжил он.— Можете переговариваться, только не шепотом.
Никто не торопился воспользоваться вторым предложением. Бывают ситуации, когда трудно подобрать приятную тему для беседы. Кроме того, я не хотел говорить. Я хотел думать, если, конечно, мне это удастся проделать безболезненно. Я попытался понять, как Хьюеллу с компанией удалось так быстро пробиться сквозь гору. Я был более пли менее уверен, знал, что они должны от сделать сегодня утром, но ожидал, что не раньше чем через несколько часов. Может быть, они проверили, на месте мы или нет? Возможно, хотя вряд ли. Когда мы встретились с ними после пожара, они не проявляли признаков подозрительности. Или обнаружили мертвых китайцев в пещере? Это более вероятно, но даже если так, то все равно нам катастрофически не повезло.
Наверное, у меня был вид человека, убитого горем и страданием, хотя, как пи странно, подобные мысли мне в голову не приходили. Игра проиграна, и ничего с этим теперь не поделаешь. Или прежняя игра была проиграна, что, пожалуй, одно и то же. А может, и нет. Мари как будто прочла мои мысли.
— Все пытаешься что-то придумать, Джонни? — Она снова улыбнулась мне той улыбкой, которой не улыбалась никому, даже Уизерспуну, и сердце у меня в груди начало весело скакать, словно придворный шут в средние века, пока я не вспомнил, что эта девушка способна обдурить любого.— Так говорил полковник. Сидишь на электрическом стуле, у палача рука на кнопке, а все пытаешься что-то придумать.
— Естественно, пытаюсь, грустно ответил я. -Пытаюсь понять, сколько мне осталось жить.
Я увидел, как повлажнели ее глаза, и отвернулся. Харгривс задумчиво смотрел на меня. Он был напуган, но не потерял способности мыслить. Голова у Харгривса хорошая.
— Вам еще рано трубить отходную, сказал он.— Насколько я понял, ни ваш друг Хьюелл, ни этот человек здесь не стали бы мешкать, прежде чем вас прикончить. Однако они этого не делают. Хьюелл сказал: «Мы не можем пока дать тебе умереть». Вы ведь работали в одном отделе с доктором Фейрфильдом. Возможно, вы тот самый специалист по топливу, которого мы ждали?
— Полагаю, что да.— Не было смысла утверждать что-нибудь другое. Я уже через полчаса после знакомства с поддельным Уизерспуном сказал ему об этом. Возможно, я совершил ошибку, но не мог понять этого. Оглядываясь назад, мне так не казалось.— Это долгая история. Как-нибудь в другой раз?
— Вы можете это сделать?
— Сделать что?
— Запустить ракету?
— Да я даже не знаю, с какой стороны к ней подойти,— солгал я.
— Но вы работали вместе с Фейрфилдом,— настаивал Харгривс.
— Только не над твердым топливом.
— Однако...
— Мне ничего неизвестно о его последних разработках в области твердого топлива,— резко сказал я. Подумать только, а я еще считал его умницей. Неужели проклятый болван никогда не заткнется? Неужели он не понимает, что охранник нас слушает? Что он хочет накинуть мне на шею веревку? Я видел, как Мари на него смотрит: губы плотно сжаты, карие глаза горят от возмущения.— Они переусердствовали с секретностью,— закончил я.— Прислали не того эксперта.
— Что ж, эго полезно,— пробурчал Харгривс.
— Правда? Я ведь даже не слышал об этом вашем «Темном крестоносце». Может быть, просветите меня на его счет? Я принадлежу к тем типам, которые готовы учиться до самой смерти. Похоже, для меня это последний шанс впитать в себя новую информацию.
Он замялся, потом медленно произнес:
— Боюсь, что...
— Вы боитесь, что это государственная тайна,— нетерпеливо вмешался я.— Конечно, это секрет для всех, кроме обитателей этого острова. Во всяком случае— теперь это для них уже не секрет.
— Полагаю, что нет, — нерешительно сказал Харгривс. Задумался на минуту, потом улыбнулся: — Вы, конечно, помните пашу почившую печальной памяти ракету «Голубая вспышка»?
— Наша единственная и неповторимая попытка прорваться на уровень производителей межконтинентальных баллистических ракет? — я кивнул.— Разумеется, помню. Она умела делать все, что положено ракете. Кроме одного — летать. Всем от этого было очень неловко. Сколько эмоций выплеснулось, когда
