— Что ты собираешься делать? — пронзительно закричала Лоррейн. Ее глаза дико горели, волосы разметались по лицу. Она снова вцепилась в его руку, но Он быстро оттолкнул ее.
Тоцци дослал пулю.
— Что, черт подери, ты делаешь? — Джина снова повисла у него на руке, но на этот раз он оттеснил ее. — Что ты делаешь? Ты убьешь кого-нибудь из этой штуки. Ты сошел с ума!
Он поднял винтовку к плечу и прищурился, глядя в прицел. Снова и снова в голове у него прокручивалась запись: «Джина, это я. Позвони мне.... Джина, это я. Позвони мне....»
—Ты сошел с ума! — завизжала Джина. — Ты не попадешь в Беллза. Беллз — дьявол, он не умрет. Ты попадешь в моего брата. Попадешь в Живчика!
Лоррейн пронзительно кричала ему в другое ухо:
— Это винтовка, Майкл! Ты всех в куски разнесешь! Ты попадешь в Гиббонса!
Тоцци стряхнул Лоррейн с левой руки и попытался отпихнуть Джину, чтобы иметь возможность действовать правой.
— Не делай этого! — пронзительно закричала Джина. Ее лицо перекосилось, когда она попыталась оторвать его руку от спускового крючка.
Но Тоцци не намерен был отступать. У него была причина.
«Джина, это я. Позвони мне... Джина, это я. Позвони мне...»
Позвони мне, как же, подумал он.
Ка-буум!
От звука выстрела толпу качнуло, все закричали и кинулись врассыпную.
Тоцци перезарядил винтовку.
Джина напряглась:
— Нет! Прекрати!
Тоцци прицелился. Вот тебе, ублюдок.
Ка-буум!
—Не-е-е-ет! — Джина дергала Тоцци за руку, но его уже невозможно было остановить.
— О Господи! — Лоррейн показала на надувную фигуру.
В боку Барта Симпсона зияла дыра в четыре фута и такая же красовалась посреди лба. Гелий с ураганным свистом вырывался из огромных отверстий, и Барт начал оседать. Не прошло и десяти секунд, как Гиббонс, Живчик и Беллз оказались накрытыми складками оболочки, и их не стало видно.
— Шар! — закричал Тоцци молодым агентам. — Задержите тех парней на шаре. Арестуйте их. Быстро!
Тоцци стремительно повернулся — винтовка нацелена вверх, но предохранитель снят. Он осмотрелся, ища среди суетящихся людей Будду и его громил, но увидел лишь подошвы ботинок. Люди в панике разбегались. Мафиози исчезли. Он посмотрел вдоль Семьдесят восьмой улицы как раз в тот момент, когда загорелись передние фары серого «линкольна» и машина двинулась задним ходом по направлению к Амстердам-авеню, визжа тормозами и распугивая сигналом пешеходов.
Тоцци крепко сжал челюсти. Он чувствовал Джину рядом с собой, но не мог посмотреть на нее. Он был слишком зол, слишком уязвлен и сердился на себя за это.
— Ты мог убить их! — пронзительно закричала она, но в ее словах не было настоящего чувства. — Господи!
Тоцци все еще не смотрел на нее. Даже если бы он захотел что-то сказать, то не смог бы выдавить из себя ни слова. Хоть бы она отпустила его руку и исчезла.
Улица быстро пустела. С воем сирен и включенными мигалками подъехали машины нью-йоркской полиции. Из них высыпали полицейские, но представление уже было окончено. С того места, где он стоял, Тоцци видел, как из складок оболочки надувной фигуры выбрался Гиббонс, отказавшись от помощи полицейских. Коннел и ребята из Ньюаркского отделения надели наручники на Беллза и Живчика. Беллз стоял выпрямившись, самоуверенный, как Дракула. Живчик согнулся и спрятал лицо, как слюнтяй, каким он и был. Над всеми ними колыхалась, склонившись на одну сторону, гигантская голова Барта Симпсона, медленно опускаясь на разодранную оболочку, которая недавно была его телом.
Мимо Тоцци проехал мальчишка на скейте, лет десяти или одиннадцати, тощий, с длинными грязными светлыми волосами под надетой задом наперед бейсбольной кепкой. Он не сводил глаз с печально качающейся головы, завороженный этим зрелищем.
Гиббонс шел через улицу к Тоцци, не отводя глаз от напарника. Его лицо распухло, он выглядел страшно злым. Хуже, чем Гринч, укравший Рождество.
Мальчишка на скейте посмотрел на Тоцци:
— Эй, парень, ты убил Барта. И как так и надо.
Гиббонс подошел к Тоцци и выхватил из его рук винтовку:
— Да, и как так и надо... придурок!
День Благодарения
Тяжело развалясь, Тоцци сидел на диване в гостиной Гиббонсов и тупо смотрел на экран телевизора. Парад в День благодарения был в полном разгаре, несколько длинноногих девиц из Оклахомы высоко задирали ноги, маршируя по Бродвею под холодным мелким дождем. Лоррейн в кухне возилась с индейкой. Гиббонс толокся там же, мешая ей.
Тоцци с трудом удавалось сосредоточиться на параде. Его внимание притягивал коридор, ведущий из гостиной в спальню. Он знал, что там, на столике возле кровати, стоит телефон. Он не мог не думать об этом телефоне, о том, что можно просто войти в спальню и воспользоваться им. Будто знаешь, что в соседней комнате находится бомба замедленного действия и у тебя еще есть время что-то предпринять... если знаешь что именно.
Проблема заключалась в том, что он не был уверен: разрядить ли эту бомбу или привести ее в действие. Возможный детонатор лежал в его бумажнике в заднем кармане брюк. Клочок бумаги с записанным на нем телефоном Джины. Он переписал его из телефонной книги перед тем, как вышел из дома сегодня утром, хотя и не знал точно почему.
Откровенно говоря, он знал — незаконченное дело, вот почему. Оставленные без ответов вопросы, не позволяющие ему определить свое отношение к ней. Она сбивала его с толку. Она нравилась ему, но одновременно он и презирал ее. Может, она и абсолютная стерва, но его восхищало то, что она никому не дает спуска. Воспитанная улицей, бойкая на язык американская итальянка во втором поколении, такая же упрямая, как любой вновь прибывший, только что сошедший с борта корабля. Энергичная, решительная, живая. Совсем как он.
Прошлой ночью, после «инцидента с Бартом Симпсоном», он не сказал ей ни слова. Он был слишком зол на нее за то, что она не рассказала, что была с Беллзом прошлой ночью. Как только они добрались до местного полицейского участка и сержант с помощью отмычки снял с них наручники, освободив их друг от друга, он просто ушел, боясь наговорить лишнего, если начнет разговор. Пусть она лучше займется юридическими проблемами своего брата, которые должны быть серьезными, несмотря на то что Гэри Петерсен выкарабкался и с ним, похоже, все будет в порядке. Естественно, и в этом случае Живчик оказался таким же недотепой, как и всегда. Он трижды в упор стрелял в Петерсена, но не попал ни в один жизненно важный орган. Серьезно задетым оказалось только одно легкое.
Тоцци посмотрел в коридор, ведущий в спальню. Запах жарящейся индейки разносился по всему дому, но есть ему не очень хотелось. Он не мог выбросить из головы то кольцо, свадебное кольцо Марджи. Он понимал, почему Беллз подарил его Джине. Как ни дико, но этот поступок типичен для него. Но почему Джина носит это украшение на цепочке на шее? Это еще более дико. Тоцци не спал почти всю ночь, предаваясь этим размышлениям, они сводили его с ума. Еще больше его сводило с ума то, что он так сходит с ума из-за Джины.
На экране появилась реклама, звук стал в два раза громче, привлекая внимание Тоцци. Карлики Киблеры снова пекли печенье в своем домике в стволе дерева. Уже второй раз показывают эту дурацкую рекламу. Тоцци уставился в потолок и постарался не обращать внимания на голоса отвратительных маленьких карликов.
Это глупо, подумал Тоцци. Он встал и бессознательно выгнул спину. Проклятый диван такой мягкий, что у него даже спина заболела. Правда, он сидит на нем больше часа, предаваясь размышлениям и злясь все больше и больше.
Это и в самом деле глупо. Он снова посмотрел в коридор, потом перевел взгляд на дверь в кухню. Подумав с минуту и опять чуть было не передумав, он все-таки крикнул двоюродной сестре:
— Лоррейн, мне надо позвонить.
Из кухни донесся ее голос:
— Звони. Незачем спрашивать.
— Лучше, если это будет не междугородний разговор. — Ворчание Гиббонса заставило его остановиться.
Тоцци не хотел, чтобы они знали, кому он звонит.
— Счет пришлют на мой телефон. — Он надеялся, что его тон не вызовет подозрений.
— Не беспокойся, — сказала Лоррейн, отмахиваясь от предупреждения Гиббонса. — Звони из спальни.
— Хорошо.
Тоцци направился к спальне, на ходу вытаскивая бумажник, где лежал клочок бумаги с номером телефона.
Но, войдя в спальню, он остановился на пороге и уставился на кровать, в которой спали Гиббонс и Лоррейн. Он никогда не думал о том, что они спят вместе. Не спят друг с другом, а просто спят, каждую ночь, вместе. Внезапно эта мысль заставила его посмотреть на них по-другому. Они были супружеской парой уже долгое время, но Тоцци никогда не думал о них как о людях, близких друг другу. Но они были действительно близки. Гиббонс изображал из себя крутого парня, одиночку на враждебных улицах, но это не так. У него есть Лоррейн. А у нее есть он. Это и делает их близкими людьми. Внезапно Тоцци почувствовал себя здесь лишним.
