Когда я сунул руку под пиджак, он не смог сдержаться и вздрогнул. Я медленно достал свою лицензию и показал ему.
— Хорошо, — сказал он. — Пойдём куда-нибудь и поговорим, — он встал и расправил плечи, чтобы пиджак сидел ровно. Я видел, как он блаженно влюблён в самого себя.
Мы уже собирались уходить, когда цифры на табло над нами с громким стуком изменились, и он снова вздрогнул. Когда ты находишься в таком состоянии, в каком он пребывал сейчас, хруст хлопьями за завтраком будет звучать так, будто расстрельная команда щёлкает затворами. Он был очень встревожен.
Он поднял чемодан.
— Похоже, он тяжёлый, — сказал я. — Почему бы тебе не позволить «красной шапочке» взять его?
— Не шути, Марлоу, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Я не в настроении шутить. У тебя есть пистолет?
— Нет.
— Нет? Что ты за частный детектив?
— Из тех, кто не носит с собой оружие всюду, куда бы ни пошёл. Кроме того, парочка мексиканцев прихватила моё оружие.
Но он отреагировал на это совсем не так, как я ожидал. Он никак не отреагировал.
* * *
Мы нашли кафе в стороне от главного вестибюля и сели за столик в углу, лицом к двери. Место было не слишком оживленным. Посетители то и дело поглядывали на часы, вскакивали и выбегали, но потом появлялись другие, более медленные, чтобы заменить их. Питерсон подтолкнул чемодан к стене за своим креслом.
— Хороший чемодан, — сказал я.
— Что?
— Чемодан. Красивая вещь, с золотой фурнитурой и всем прочим.
— Это не мой. — Он смотрел на дверь. Его взгляд был цепким, а зелёные глаза казались немного выпученными, как у зайца.
— Значит, — сказал я, — ты не умер.
— Ты очень проницателен, — сказал он с неприятной усмешкой.
Подошла официантка, и мы заказали кофе. Питерсон не сводил глаз с крепкого на вид типа, стоявшего у стойки, в серой фетровой шляпе и галстуке с нарисованным на нём драконом.
— Почему ты мне позвонил? — спросил я.
— Что — почему?
— Почему мне?
— Я слышал о тебе, а потом увидел твоё имя в газете, когда они писали о Линн.
— Значит, ты знал, что я иду за тобой.
— Что значит «иду за тобой»?
— Изучаю обстоятельства твоей печальной кончины.
— Вот как? По чьему поручению?
— Неужели не догадываешься?
На его лице появилась горькая гримаса:
— Конечно, догадываюсь.
Парень за стойкой в фетровой шляпе допил кофе и, насвистывая, неторопливо вышел. Я почувствовал, как Питерсон на один-два пункта расслабился.
— Я разговаривал с Мэнди Роджерс, — сказал я.
— Ну, да? — сказал он равнодушно. — Славная девчонка.
Было очевидно, что Мэнди больше не была важной частью его пейзажа. Если она вообще когда-нибудь ею была.
— Мне жаль твою сестру, — сказал я.
Он только пожал плечами:
— Да, ей всегда не везло.
Мне захотелось ударить его, но вместо этого я спросил:
— Что тебе от меня нужно, Питерсон?
Он поскреб ногтем подбородок, издав скрипучий звук.
— Мне нужно, чтобы ты выполнил для меня одно поручение, — сказал он. — Плачу сто баксов.
— Что за поручение?
Он снова наблюдал за дверью.
— Очень простое, — сказал он. — Мне нужно, чтобы чемодан доставили на определенную вечеринку.
— Ну, да? Почему ты не можешь сделать это сам?
— Слишком занят, — сказал он. Он снова хихикнул. Это был шум был из тех, которые бы очень меня раздражали, если бы мне приходилось слышать его постоянно. — Ты хочешь эту работу или нет?
— Давай послушаем подробности, — сказал я.
Нам принесли кофе, в тех больших грязно-белых чашках, какие можно увидеть только на вокзалах, с чуть менее засаленными ложками. Я попробовал кофе и пожалел об этом.
— Ладно, — сказал Питерсон, понизив голос, — вот как это будет. Я встаю и ухожу, оставив чемодан у стены. Ты ждёшь, скажем, полчаса, потом забираешь его и несёшь парню по имени…
— Лу Хендрикс? — сказал я.
Он снова уставился на меня своими заячьими глазами:
— Откуда ты знаешь?..
— Потому что, — сказал я, — мистер Хендрикс пригласил меня прокатиться на своей большой черной машине и угрожал, что переломает мне ноги, если я не скажу ему, где ты.
Он нахмурился:
— Это не он нанял тебя, чтобы меня найти?
— Нет.
— Он просто встретил тебя на улице?
— Совершенно верно.
Он нахмурился и немного пожевал костяшки пальцев.
— И что же ты ему сказал? — спросил он наконец.
— Я сказал, что не знаю, где ты, а если бы и знал, то не сказал бы ему. Я сказал, что, насколько мне известно, ты мёртв. Он на это не купился. Кто-то был с ним более откровенен.
Питерсон кивнул, напряженно размышляя. На лбу у него выступил лёгкий пот. Он потрогал усы, сквозь которые пробивались крошечные капельки влаги. Я не мог на них смотреть. Хуже всего была маленькая щель посередине, бледная царапина, которая казалась слишком интимной частью его тела, чтобы быть выставленной на всеобщее обозрение.
Я отодвинул чашку с кофе и закурил.
— Ты не хочешь рассказать мне, что случилось, Нико?
Он тут же впал в неистовство.
— Мне не надо ничего тебе рассказывать! Я предлагаю тебе сто долларов за работу, и всё. Ты готов это сделать?
Я сделал вид, что задумался.
— Если ты имеешь в виду деньги, то я смогу прожить и без них. Что касается работы, давай посмотрим.
Он вынул из кармана пиджака серебряную коробочку, достал маленькую белую таблетку и сунул её под язык.
— Голова болит? — спросил я.
Похоже, он не считал, что на это стоит ответить.
— Послушай, Марлоу, — сказал он, — я очень спешу. Ты собираешься взять чемодан и доставить его человеку, о котором мы говорили, или нет?
— Пока не знаю, — ответил я. — И тебе тоже стоит притормозить. Ты боишься, ты в бегах, и если я единственный, к кому ты можешь обратиться, то, очевидно, у тебя серьёзные неприятности. Я уже давно иду по твоему следу и хочу кое-что прояснить. Итак, ты готов поговорить?
Он надулся, и я увидел в нём угрюмого мальчишку.
— Что ты хочешь знать? — пробормотал он.
— Всё, почти всё. Начнём с чемодана. Что в нём такого, что Лу Хендрикс так жаждет заполучить?
— Так, кое-что.
— Что именно?
— Послушай, Марлоу…
Я схватил его за запястье, лежавшее на столе, и сжал так, что затрещали кости. Он попытался вырваться, но я удержал его.
— Ты делаешь мне больно! — прорычал он.
— Да, и я сделаю ещё больнее, если ты не начнешь говорить. Что в чемодане?
Он снова попытался освободиться, и я сжал сильнее.
— Отпусти, — заскулил он. — Я скажу тебе, ради Бога!
Я разжал пальцы, и он откинулся на спинку стула, как будто из него внезапно вышел весь воздух.
— У него фальшивое дно, — сказал он угрюмо вполголоса. — Под ним десять килограмм «лошадки» в двадцати целлофановых пакетах.
— Героин?
— Говори потише! — Он быстро оглядел комнату. Никто не обращал на нас никакого внимания. — Героин, да, я так и сказал.
— Для доставки Лу Хендриксу. От кого?
Он пожал плечами.
— Просто от какого-то парня. — Он массировал запястье пальцами другой руки. Его глаза были полны ярости. Я сказал себе, что никогда не позволю ему напасть на меня.
— Какого парня? — спросил я.
— Парня с юга.
— Назови мне имя.
Он достал из нагрудного кармана пиджака белый носовой платок и вытер им рот.
— Знаешь Менди Менендеса?
Я сделал паузу. Это было не то имя, которое я ожидал. Менендес был бандитом, когда-то очень влиятельным в этих краях — фактически, одним из самых влиятельных. Но он подался в Мексику, и последнее, что я о нём слышал, он действовал из Акапулько. Хорошая работа, если вам удастся её заполучить, и, если вы решите назвать это работой.
— Да, я его знаю, — сказал я.
— У них с Хендриксом совместный бизнес. Менендес присылает партию примерно раз в пару месяцев, а Хендрикс занимается распространением.
— А ты — курьер.
