берете за услуги, мистер Марлоу?
— Какие услуги вам требуются?
Голосок стал чуть порезче.
— Мне бы не хотелось говорить об этом по телефону. Дело… дело очень доверительное. Прежде чем тратить время на визит к вам, мне нужно иметь представление…
— Сорок долларов в день плюс расходы. Это в том случае, если работу нельзя выполнить за определенный гонорар.
— Слишком уж дорого, — произнес голосок. — Так ведь могут уйти сотни долларов, а у меня только маленькое жалование и…
— Где вы сейчас находитесь?
— Да я в аптеке. Рядом со зданием, где расположена ваша контора.
— Могли бы сэкономить пять центов. Лифт бесплатный.
— Я… я вас не понимаю.
— Поднимайтесь, покажитесь мне на глаза, — сказал я и добавил:
— Если дело у вас из тех, какими я занимаюсь, вы получите ясное представление…
— Мне надо знать о вас хоть что-нибудь, — очень твердо ответил голосок. — Дело очень деликатное, очень личное. Я не могу разговаривать о нем с кем попало.
— Раз оно такое деликатное, — сказал я, — может, вам обратиться к женщине-детективу?
— Господи, я и не знала, что такие есть. — Пауза. — Нет, пожалуй, женщина-детектив не подойдет. Видите ли, мистер Марлоу, Оррин жил в очень дурном окружении. По крайней мере, мне так показалось. Управляющий дома с меблированными комнатами — противнейший тип. От него несло перегаром. Вы пьете, мистер Марлоу?
— Ну, раз уж вы об этом заговорили…
— Вряд ли я стану нанимать детектива, употребляющего алкоголь в каком бы то ни было виде. Я не одобряю даже курения.
— А если я очистил апельсин, ничего?
На другом конце провода послышался резкий вдох.
— Могли бы, по крайней мере, разговаривать как джентльмен, — сказала она.
— Раз так, обратитесь в университетский клуб, — посоветовал я. — Ходят слухи, что там сохранилась парочка джентльменов, только вряд ли они пойдут у вас на поводу.
И повесил трубку.
Это был шаг в нужном направлении, но я остановился на полпути. А надо было запереть дверь и забиться под стол.
Пять минут спустя в смежную комнату, которая служит мне приемной, позвонили. Входная дверь открылась и закрылась. Потом, некоторое время, не было слышно ничего. Дверь в ту комнату была приоткрыта. Я прислушался и решил, что кто-то по ошибке заглянул не туда и ушел. Потом послышалось легкое постукивание по дереву. Затем покашливание. Я снял со стола ноги, поднялся и выглянул в приемную. Там находилась она. Мне это было ясно без слов. Ничто не напоминало в ней леди Макбет. Маленькая, аккуратная, с виду довольно чопорная. На ней был строгий коричневый костюм, с плеча свисала неуклюжая квадратная сумочка, вызывающая мысль об оказывающей первую помощь раненым медсестре. На гладко причесанных каштановых волосах сидела бесформенная шляпка. Ни косметики, ни губной помады, ни украшений. Очки без оправы делали ее похожей на библиотекаршу.
— Так по телефону не разговаривают, — резко сказала она. — Вам должно быть стыдно.
— Гордость не позволяет мне выказывать свой стыд, — ответил я. — Входите.
Я придержал дверь, когда она входила. Потом стул, когда она садилась.
Села она на самый краешек.
— Если б я разговаривала так с кем-нибудь из пациентов доктора Загсмита, — заявила она, — то лишилась бы работы. Доктор обращает на это особое внимание и даже контролирует меня.
— Как поживает мой старый друг? Мы еще ни разу не виделись с ним после того, как я упал с крыши гаража.
Она с удивлением и без тени улыбки взглянула на меня.
— Вы никак не можете знать доктора Загсмита. — Кончик ее довольно бледного языка высунулся из ее ротика и стал украдкой искать неизвестно что.
— Я знаю одного доктора Загсмита. Он живет в Санта Росе.
— Нет, нет. Это доктор Алфред Загсмит из Манхэттена. Манхэттен, штат Канзас, не нью-йоркский.
— Значит, не тот, — сказал я. — А как ваша фамилия?
— Не знаю, стоит ли называть ее вам.
— Зашли просто поглазеть?
— Очевидно, можно сказать и так. Если мне предстоит рассказывать о семейных делах совершенно незнакомому человеку, я, по крайней мере, имею право решить, заслуживает ли он доверия.
— Вам никто не говорил, что вы славная девочка?
Ее глаза за стеклами очков сверкнули.
— Этого еще не хватало.
Я взял трубку и стал набивать ее табаком.
— Вот именно, — кивнул я, — не хватало. Сбросьте эту шляпку и наденьте изящные очки в цветной оправе. Знаете, из тех, что сужаются к вискам…
— Доктор Загсмит не позволит мне ничего подобного, — торопливо перебила она. Потом спросила:
— Вы правда так считаете? — и слегка зарделась.
Я поднес зажженную спичку к трубке и выдохнул дым через стол. Она отшатнулась.
— Если хотите нанять меня, — сказал я, — нанимайте таким, какой я есть. А если надеетесь отыскать детектива, изъясняющегося слогом рыцарских баллад, вы не в своем уме. Во время разговора я бросил трубку, однако ж вы пришли сюда. Значит, нуждаетесь в помощи. Как ваше имя, и в чем ваша проблема?
Она молча таращилась на меня.
— Послушайте. Вы из Манхэттена, штат Канзас. Когда я последний раз просматривал «Всемирный альманах», это был небольшой городок рядом с Топекой. Население — около двенадцати тысяч. Вы работаете у доктора Загсмита и разыскиваете человека по имени Оррин. Манхэттен небольшой городок. Наверняка. В Канзасе все городки, за вычетом полудюжины, маленькие. У меня уже достаточно сведений о вас, чтобы разузнать всю вашу подноготную.
— Но зачем вам это нужно? — встревоженно спросила она.
— Мне? — ответил я. — Вовсе не нужно. Я по горло сыт людьми, рассказывающими мне свои истории. Сижу здесь только потому, что некуда пойти. И работать мне не нужно. Ничего не нужно.
— Вы слишком много говорите.
— Да, — согласился я. — Слишком много. Одинокие мужчины всегда говорят слишком много. Или вовсе не раскрывают рта. Может, перейдем к делу? Вы не похожи на тех, кто обращается к частным детективам, тем более к незнакомым.
— Я знаю, — спокойно сказала она. — И Оррин бы очень рассердился. Мать тоже вышла бы из себя. Я просто выбрала вашу фамилию в телефонном справочнике…
— По какому принципу? — спросил я. — С открытыми глазами или закрытыми?
Она уставилась на меня, как на урода.
— Шесть и одиннадцать, — последовал спокойный ответ.
— То есть?
— В фамилии Марлоу шесть букв, — сказала она, — а в имени и фамилии одиннадцать. Шесть плюс одиннадцать…
— Как ваше имя? — Я уже почти кричал.
— Орфамэй Квест.
Она сморщилась, будто собиралась заплакать, и произнесла свое имя по слогам. Затем торопливо, словно пришлось бы платить за отнятое у меня время, продолжила:
— Я живу вместе с матерью. Отец умер четыре года назад. Сестра Лейла давно не живет
