Александр Днепров - Настоящий покойник

— Ага, — ответил за него я. — Ему как раз уборщица нужна, полы мыть некому. — Я протянул ей деньги. — Тут десять тысяч.

— Ско-олько-о?!

— Десять. — Поскольку Наталья по какой-то причине не шевелилась, я сам сунул деньги в ее сумочку. Свои десять я спрягал в задний карман джинсов. Себе и Наталье я, чтобы пачки были тоньше, отобрал сотенные купюры. Оставшиеся деньги я снова завернул в бумагу и, связав веревкой, протянул Стасу. — Бери — детишкам на молочишко.

Глаза его загорелись.

— Теперь я смогу оборудование купить и спальни доукомплектовать. — Стас крепко держал в руках пакет, и я не позавидовал бы любому, кто попытался бы его у Стаса отобрать. — Мишаня! — вспомнил он.

Вот это да-а, такого у меня еще не было — о человеке забыл.

— А где он? — Я крутил головой по сторонам, будто кухня была размером с футбольное поле, а Ми-шаня упал где-нибудь скромненько в уголочке и его не видно. — …Твою мать! — вскакивая со стула, выругался я и тут же кинулся по комнатам.

Нашел я его сразу. Лежал наш бедолага в родительской спальне, обмотанный простынею точно младенец. Поверх простыни, словно кольца змеи, обвивался скотч. Мне понадобилась пара минут, чтобы с помощью ножниц освободить беднягу, и сразу же я понял, что парня можно было и не связывать. Об этом говорила глубокая кровавая ссадина на его лбу. Использовав взятый в аптечке нашатырь, я привел его в чувство. Он открыл глаза и долго водил непонимающим взглядом по комнате, по нашим лицам… Затем он начал соображать, где находится.

— Ну, что вспомнил? — решил я ему помочь.

— Что со мной случилось? — в свою очередь, задал он вопрос.

— Это мне тоже хотелось бы знать.

Михаил сосредоточился — это обострило его боль, и он застонал, взявшись рукой за то место, куда был нанесен удар. В этот момент подошел Стас. Он нашел в аптечке все необходимое для того, чтобы обработать рану, и, быстро, но тщательно обработав, заклеил ее лейкопластырем.

— Так что же с тобой случилось? — вновь спросил я.

Михаил задумчиво покачал головой.

— Ни черта не помню… Последнее — это то, что мы сидели на кухне… потом темнота.

Неожиданно в дверь позвонили. Наталья пошла открывать, и квартира тотчас наполнилась голосами прибывшей оперативной группы.

Труп увезли, раненого тоже, а нас долго мучили вопросами, несмотря на то, что Наталья. сказала свое слово. В конце концов все разъехались, и мы остались вдвоем со Стасом.

Первым делом я тщательно вымыл кухонный стол. Я вообще-то не брезгливый, но все же то, что на нем лежали чьи-то пальчики, мне не очень нравилось. Я прекрасно понимал, что Паша появился у меня дома не ради Куратора… Ему были нужны мои родители. Не обнаружив их, он выместил все свое зло на Кураторе…

— Жрать хочу, — сказал Стас, прерывая мои мысли.

— Ну и кто тебе мешает? — пожав плечами, ответил я. — Что, не знаешь, где холодильник?

Стас молча поднялся, подошел к холодильнику, поочередно извлек из него различные продукты и бутылку водки. Все это хозяйство плюс чем есть и куда наливать он расположил на столе. Только мы приподняли рюмки, как зазвонил дверной звонок.

— Кого это черт принес? — недовольно пробурчал я, ставя рюмку на стол. Стас продолжал держать свою в руке. Я поднялся из-за стола и, предварительно выдернув пистолет из кобуры, подошел к двери. — Кто там? — спросил я.

— Давай открывай, — раздался знакомый голос Натальи. Я открыл дверь, и она сразу же решительно прошла на кухню. — Устала и голодная как собака, — пожаловалась она, усаживаясь на стул, на котором миг назад сидел я. Взяв мою вилку, Наталья наколола кусок колбасы и отправила его в рот. — Ну, ты чего там стоишь? Проходи, присаживайся, — тщательно перемалывая колбаску своими ровненькими зубками, пригласила она меня.

Я закрыл дверь и, подойдя к столу, скромно присел на свободный стул.

— Разрешите продолжить? — осведомился я.

— Пожалуйста, пожалуйста, — как ни в чем не бывало проговорила Наталья. — Можешь даже выпить, — милостиво разрешила она, беря со стола мою наполненную водкой рюмку.

— Ну-у спасибо, — проговорил я.

Наталья засмеялась.

— Я смотрю, тебе весело, — проговорил я, вставая из-за стола, чтобы взять себе рюмку. — Может, и нас развеселишь?

— Давай сначала выпьем.

Я приподнял рюмку.

— Давай, а закусим пальчиками.

Наталью передернуло, и ее взгляд скользнул по столу, но, не обнаружив на нем упомянутых мной частиц чужой плоти, она успокоилась.

— Обязательно было напоминать?

Я улыбнулся одними губами и пожал плечами, как бы говоря: «За что боролась — на то и напоролась», и медленно опустошил рюмку. Стас и Наталья последовали моему примеру. Поставив рюмку на стол, Наталья достала из своей сумочки лист бумаги, свернутый вчетверо, и протянула мне.

— Ознакомься.

Я взял листок и развернул его. На нем, как я и ожидал, были написаны счета в различных банках, как в России, так и за рубежом. «Неужели он все это помнил?» — удивленно подумал я: ничем другим появление листка с написанными на нем счетами я объяснить не мог. «Если бы у него был с собой блокнот, — продолжал я свои размышления, — то после первого пальца он его отдал бы. Три пальца свидетельствуют о том, что Паше трижды пришлось освежать память Куратора, прежде чем он вспомнил все».

Раздумья в который раз вернули меня к Паше, и следом в моих мыслях всплыла Надежда.

— Черт! — выругался я и хлопнул себя ладонями по бедрам. — Мне нужно уехать.

— Куда? — спросила Наталья.

«Куда?» — спросил взгляд Стаса.

— Нужно кое-что проверить, — пояснил я, одновременно раскручивая внезапно появившуюся в моей голове идею. — Быть может, еще не все потеряно и мы сможем зацепить Пашу, — медленно проговорил я.

— Как? — не отставала от меня Наталья.

— Возможно, он захочет свести счеты со своей подружкой… а я тут как тут.

— Понравилось? — В глазах Натальи блеснул злой огонек.

— Дело не в этом.

— А в чем?

— Просто это шанс… Последний шанс, — искренне ответил я, хотя прекрасно понимал — чтобы я ни говорил, она все равно истолкует по-своему.

— Хотелось бы верить, — ухмыльнулась Наталья.

Дверь была закрыта, и, прежде чем она открылась, мне пришлось несколько раз повторить свое имя (слава богу, что не автобиографию), после чего показать перед глазами фас и оба профиля.

— Привет, — сказал я, входя в квартиру. Надежда, чуть ли не втолкнув меня в прихожую, захлопнула за мной дверь и только после этого пригласила пройти. — Я смотрю, ты умнеешь на глазах… и даже одета.

— Кофе будешь? Или чего покрепче? — поинтересовалась она, оставив мои замечания без ответа.

— А можно и то и другое?.. И, если можно, поесть, а то я только собирался перекусить, как вспомнил о тебе.

— Ты хочешь сказать, что ты надолго?

— Ну-у, не на столько, на сколько бы тебе хотелось, — самонадеянно сказал я, — в смысле, не на всю жизнь. — Я улыбнулся и, поскольку Надежда молчала, заполнил словесную нишу: — Решил поох-ранять твое тело.

Левая тонко выщипанная бровь Надежды поползла вверх.

— И чего это мне будет стоить? — Теперь уже и правая бровь последовала за левой, а в ее голосе звучало опасение. Это, конечно, она зря — я же не сексуально озабоченный… хотя-а-а…

— Не волнуйся, — поспешил я успокоить ее, — в этом деле у меня личный интерес. — Возможно, я и ошибался, но мне показалось, что на ее лице промелькнуло огорчение.

Вечер прошел скучно — Паша не появился. Мы с Надеждой, устроившись в ее уютной гостиной, томились в ожидании. Нервы девушки были на пределе, и, дабы хоть как-то отвлечь ее от печальных мыслей, я потихоньку подливал в ее бокал красное вино, нашедшееся в ее баре. Свое же настроение я поднимал французским коньячком. По мере уменьшения количества жидкости в бутылке лицо Надежды принимало более очеловеченный вид: исчезла бледность, ее заменил легкий румянец. В глазах появился блеск, не тот нездоровый лихорадочный блеск, вызванный страхом, а азартный блеск вышедшей на охоту хищницы.

— А ты откуда Наташку знаешь? — прервала она затянувшееся молчание, откинувшись на спинку дивана.

— Да так, — уклончиво ответил я, — жизнь свела.

— Нас вот тоже, — словно не слыша моего ответа, продолжила она, — сначала свела, а затем… развела.

— Всяко в жизни бывает, — не зная, что сказать, пробубнил я.

— Мы ведь любили друг друга.

Я чуть не захлебнулся очередной порцией коньяка.

— Че-его-о?! — после того как откашлялся, спросил я.

— А чему ты удивляешься? — Надежда посмотрела на меня лукаво и повторила: — Любили…

— А-а-а… — тянул я, подыскивая слова для очередного вопроса. Сказать по правде, с такой ситуацией я столкнулся впервые.