— Теперь я могу сказать послу, что вы умываете руки? — с надеждой спросил Хеннеси.
— Нет. Почему-то мне кажется, что я все же вмешаюсь. Я обещал Хильде Трегарт разыскать ее мужа.
— Вы недооцениваете серьезности этого предприятия. А кроме того... мы можем рассердиться!
Дон захохотал:
— Рассердиться? Как это?
— Мы можем лишить вас паспорта, вы не поедете в Венецию.
— Я это обдумаю.
— Так что мне передать послу? Вы летите в Венецию?
— Непременно. И не далее чем утром.
— Хорошо. Тоща все в порядке. Посол будет весьма доволен вашим решением.
— Вот и превосходно.
— Я должен вернуться в бюро. Благодарю за выпивку и желаю доброго пути.
— Спасибо. До скорого, Эд.
Хеннеси остановился в дверях:
— Да, вот еще что. Если вы все же рискнете головой и приметесь за розыски, не рассчитывайте на помощь посольства. Это будет уже ваша личная проблема. Вы меня поняли?
— Естественно, — спокойно сказал Дон.
Лицо его ничего не выражало. Он только посмотрел вслед капитану Хеннеси и взял сигарету, но в тот момент, когда он зажигал спичку в его глазах мелькнул бесовский огонек.
* * *
В начале девятого Дон Миклем подъехал к маленькой вилле на Ньютон-авеню в Хемптене. Метрах в ста впереди у тротуара стоял черный автомобиль, в котором сидели двое мужчин. Один из них обернулся и посмотрел на Дона, выходившего из машины.
Хильда Трегарт открыла тотчас же. Она с надеждой взглянула на Дона.
— У меня есть для вас новости, — сказал он, входя. — Их немного, но это уже кое-что.
Они прошли в гостиную и сели.
— Я долго колебался, говорить ли вам о своих догадках, и в конце концов решил сказать. Вы — мужественная женщина, и это хорошо. Мужество вам еще понадобится.
Лицо Хильды слегка побледнело:
— У Джона неприятности?
— Похоже на то. Из того, что мне удалось узнать, ясно, что он работает агентом МИ-5.
Она закрыла глаза и побледнела еще больше. Молчание продолжалось несколько минут.
Наконец Хильда заговорила:
— Я давно подозревала, что он этим занимается... Он попался?
— Это еще неясно, — сказал Дон после секундной паузы. — Если бы он попался, то не смог бы послать открытку. Правда, я не уверен, что это не фальшивка. Его могли заставить написать ее, чтобы толкнуть вас на опрометчивые действия. Но если отбросить эти предположения — он на свободе и где-то скрывается.
— Понимаю... И наша разведка ничего не может для него сделать?
— Боюсь, что так.
Хильда взглянула на собеседника:
— Но ведь это еще не все, правда? Почему за мной следят? Может быть, они думают, что Джон перебежал на другую сторону?
Дон кивнул:
— Да. Они считали его лучшим сотрудником, однако он имел кое-какие симпатии на другой стороне.
— Нет! — глаза ее заблестели. — Он не такой человек. Он... он не предатель!
— Насколько могу судить, это действительно так.
— Но почему же они думают, что он перебежал? Откуда такая уверенность?
— По-видимому, у них есть какие-то основания, но об этом знает только сэр Роберт Грехэм. Признаюсь, он молчит. Думаю, что из него не удастся вытянуть информацию. В Венеции я раздобуду новости посвежее. Я уезжаю завтра утром и сразу же начинаю расследование. Ваш муж бывал раньше в Венеции?
— Да. Каждый год. Ведь там центр производства стекла.
— С кем он там работал?
— Не знаю. Он почти не рассказывал о своей работе. Я знаю только, что он встречался с Манрико Росси. У этого Росси завод возле собора Святого Марка. Наверняка были еще какие-то знакомые, но Джон не говорил о них.
— Манрико Росси? — Дон достал записную книжку и внес туда это имя. — Где останавливался ваш муж в Венеции?
— В отеле «Модерно». Это недалеко от моста Риальто.
— У вас есть четкая фотография мужа?
— Да, конечно.
Она вышла и возвратилась с большим альбомом в алом бархатном переплете.
Дон неторопливо перелистал страницы. Трегарт выглядел на фотографиях старше, чем Дон его помнил. В шевелюре завелись седые пряди, но в глазах была все та же сила, которая запомнилась Миклему. Он положил одну из фотографий в карман.
— Хорошо, — сказал он. — И вот еще что. Напишите мужу маленькое письмо. Оно обрадует Джона.
Дону показалось, что Хильда сейчас упадет в обморок.
— Значит, вы надеетесь... — она с трудом овладела собой. — Вы очень добры, мистер Миклем. — В ее глазах заблестели слезы. — Я сейчас напишу. Подождите немного.
— Не спешите, у меня есть время, — ответил Дон, восхищаясь ее выдержкой.
Хильда вышла из гостиной, но уже через несколько минут вернулась и подала запечатанный конверт.
— Хорошо, — сказал Дон и положил письмо в карман, рядом с фотографией. — Это письмо попадет к адресату. И не волнуйтесь преждевременно. Никогда не стоит терять надежду. Думаю, что полиция будет просматривать вашу почту, поэтому не смогу писать вам прямо. Если же мне нужно будет вам что-то сообщить, я сделаю это через моих друзей или, в крайнем случае, прилечу сам.
Возвращаясь в Вест-Энд, Дон думал о Трегарте и его жене. Он спрашивал себя, что может в это самое время делать Джон. Сэр Роберт сказал, что никто не сможет ему помочь. И еще: «Трегарт должен был бы подумать о своей жене прежде, чем сделать то, что сделал». Что же сделал Трегарт? Дон тряхнул головой. Он уже понял, что найдет Трегарта не столько ради него самого, сколько ради бедняжки Хильды. Ни полиция, ни сэр Роберт, ни Хеннеси и никто другой не смогут ему помешать.
Вечернее солнце выглянуло из-за купола собора Святого Марка, и его лучи придали воде Большого канала грязно-зеленый оттенок.
Дон Миклем подошел к окну. Четыре года назад Дон впервые посетил Венецию и влюбился в этот город. В тот же год он нашел прекрасный домик недалеко от Большого канала и его, естественно, купил. Этот домик в венецианско-византийском стиле был известен под названием «палаццо де ла Толетта». Из окон открывался прекрасный вид на остров Сан-Джорджо, в двухстах метрах располагался Либериа Ветчиа — шедевр Сансовино.
Два часа назад Дон Миклем прибыл в Венецию. Он принял душ, переоделся и теперь готов был приступить к розыскам. Сначала нужно было встретиться с Манрико Росси, владельцем стекольного завода. Дон надеялся, что Росси сможет ему что-нибудь сообщить. В противном случае придется пойти в отель «Модерно».
Дон с трудом пробирался вдоль тесной, оживленной набережной, которая вела к площади Святого Марка. Он смотрел на юркие, стремительные гондолы, речные трамвайчики, которые перевозили туристов на Лидо, на лодки, груженные дынями и овощами, на громадные дворцы из мрамора и полосатые причальные столбы.
Пройдя по улице Фабри, Дон оказался недалеко от моста Риальто. Где-то здесь находился завод Манрико Росси. Найти его оказалось не так просто. Громадная толпа туристов неожиданно пересекла ему путь. Туристы устали и вспотели, и Дон Миклем посторонился, чтобы дать им пройти. Он сделал несколько шагов в сторону и неожиданно оказался у входа в какой-то тоннель. Он постоял мгновение в нерешительности, а потом вошел внутрь. Тоннель был слабо освещен, с потолка свисали тусклые фонари, а стены слегка искрились кристальным блеском. Дон двинулся вперед. В задней части тоннеля обнаружилась тесная комнатушка, в которой сидели три девушки. Перед каждой из них полыхала длинным пламенем газовая горелка. Девушки держали тонкие стержни из цветного стекла. Они работали с удивительным проворством и ловкостью. Неуловимое движение руки — и вот уже из расплавленного стекла возникает маленькая фигурка зверюшки.
Дон заинтересовался. Одна из девушек, изящное маленькое создание, искоса взглянула на Дона, не прерывая работы. Из куска белого стекла возникала белая галопирующая лошадь, и девушка осторожно поставила ее остывать, потом снова взглянула на Миклема, и ему вдруг показалось, что это неспроста. Девушка отвернулась, выбрала из кучи разноцветных стеклянных стержней подходящий, поднесла к пламени и начала быстро вращать заготовку. На стекле возник странный узор. Дон присмотрелся и с удивлением понял, что перед ним монограмма, составленная из букв «Д» и «Т». Но в ту же секунду стекло снова было погружено в пламя и превратилось в еще одну скачущую лошадь.
«Не может быть — подумал Дон Миклем, — мне показалось».
Он посмотрел на мягкие черные волосы девушки, которая продолжала работать как ни в чем не бывало.
Но ведь это же инициалы Трегарта! Или я обманулся?
— Ах, синьор. Вы, я вижу, интересуетесь нашей работой? — прозвучал чей-то голос. Дон быстро обернулся и увидел высокого толстяка в сером костюме. Полное лицо с усталыми глазами было типично итальянским, а улыбка, освещенная золотыми коронками, казалась неискренней.
