Надо признать, Ойстеру это почти удалось — полиция поверила созданным им лжеуликам…
— Скотина! — просипел Шарп, негодуя.
— Однако красавчик чересчур самозабвенно увлекся созданием собственного алиби. Это позволило нанятым нами детективам установить его контакты и связи. Мелисса Шиффер, доставившая Дэйва и Клару к дому в ночь убийства, поведала нам об их размолвке. Следовательно, счел я, у Ойстера имелось множество мотивов для совершения преступления. И я, и лейтенант Трэгг зациклились каждый на своей версии. Полицейский упорно желал видеть вас на скамье подсудимых, я же полагал, что убийство совершил Дэйв Ойстер. Тот и впрямь сделал все, чтобы выглядеть подозрительно, но ни у меня, ни у полиции не было прямых улик, подтверждающих чью-либо правоту. В сложившейся ситуации версия Трэгга автоматически становилась рабочей… Между тем, как это ни прискорбно, главной моей задачей было вовсе не установление истины. Мне надо было защищать интересы клиента, ваши интересы, Барри, тем более что ваша невиновность не вызывала сомнения.
— Но почему вы сказали мне, что Клару Роуз погубила зависть? — спросила Делла.
— Зависть?! — потрясенно вскричал Барри Шарп.
— Клара завидовала вам, Барри, — подтвердил адвокат. — Завидовала вашей воле к победе, вашей славе и известности. Собственно, когда я уяснил для себя это, и начала выстраиваться отчетливая картина. Горячность, с которой Синтия Рассел декларировала христианские добродетели и обличала современные нравы во время нашей первой встречи, произвела на меня забавное впечатление. На самом же деле все обстояло гораздо серьезней. Миссис Синтия уже готовила себя на заклание — она собиралась свести счеты с дьяволом в лице Клары Роуз. Образ жизни, который вела Клара, которым она старалась вам досадить, стал причиной ее гибели. Ваша бывшая жена, Барри, олицетворяла для Синтии Рассел все мыслимые и немыслимые пороки.
Но, повторюсь, в тот момент мне было не до философии, я думал о том, как выручить вас. Повторно навестив миссис Рассел, я рискнул воспользоваться ее экзальтированностью и посредством специфических приемов склонить ее к лжесвидетельству…
— Это звучало как настоящая проповедь, — подтвердила секретарша.
— Казалось, миссис Синтия поддалась внушению и впала в транс. Но я недооценил артистизм почтенной леди. Ей было безразлично, против кого лжесвидетельствовать — против вас или против Ойстера. Вы были ей одинаково ненавистны, поскольку оба имели отношение к миссис Роуз, говоря образно, являлись слугами Сатаны. К тому времени сработал и инстинкт самосохранения — лжесвидетельствуя, миссис Синтия отводила подозрения от себя. Я вообразил, что, направляя показания леди в нужное русло, использую ее, но и Синтия Рассел думала точно так же. Кстати, во время этой встречи я и обратил внимание на семейный фотопортрет, ставший ключом к разгадке. Прелестное личико юной девушки представляло разительный контраст с лицом озлобленной фанатички… Кто знает, как бы развивались события дальше, не найди детективы орудия убийства, — задумчиво произнес Мейсон. — Им оказалась массивная трость, та самая, на которую опирался молодой Джордж Рассел на фотографии. Вот, собственно, и все… Да, в ходе следствия подтвердилось, что полицию вызвала сама Синтия Рассел.
— Гениально! — воскликнул боксер. — Честное слово, я бы никогда не додумался!
Мейсон усмехнулся:
— Мистер Шарп, а ведь вы не полностью рассчитались со мной…
— В чем дело? — Чемпион угрожающе сдвинул брови.
— Автограф, — улыбнулся Мейсон. — Чемпионский автограф.
