— А теперь — за работу. Отвезете труп подальше в лес; потом оставите машину у Лионского вокзала, понятно?
— Ладно…
— Анджело, спусти этого дурня в подвал. — Я слегка толкнул ногой руку лежавшего шофера. — Я видел там старую цинковую ванну. Брось его туда и пристрели. По дороге с вокзала купите несколько мешков цемента. Зальете труп в ванне цементом, к завтрашнему дню он застынет. Погрузите ванну в фургон и бросите в Сену или в Марну, мне все равно, лишь бы поглубже…
— Хорошо, патрон!
Мне было приятно услышать от них «патрон» в такую минуту… Это доказывало, что я выглядел в их глазах победителем… Все козыри были у меня на руках, и я разыгрывал их наилучшим образом.
— Но главное — помалкивайте, ясно? Иначе такое начнется…
Впрочем, предостережение было излишним. По их рожам было сразу видно, что они не собираются публиковать свои мемуары в «Пари-Матч»…
Два дня было тихо. Но на третий день какой-то сборщик улиток нашел труп Каломара в лесу около Сен-Ном-ла-Бретеш, и в прессе поднялся страшный кипеж.
Газеты без конца талдычили о том, что старикашка был одним из главарей международной мафии, заправлял всем производством китайского и турецкого опиума, в общем — сидел крепко.
Все терялись в догадках… Накануне на бульваре Дидро обнаружили прокатный «роллс», и начала просматриваться связь между убийством Каломара и исчезновением водителя…
На следующий день портрет шофера появился на первой странице газет, и полиция просила отозваться тех, кто видел его в эти последние три дня.
Тогда я сказал себе, что все делается к лучшему, и начал все чаще забывать свой страх в гардеробе. Благодаря своему самообладанию и своей инициативе я надеялся выйти из этой истории чистым, а больше мне ничего и не требовалось…
Однако в конце недели коленки у меня все же подогнулись.
Произошло это очень странным образом. Честно говоря, такого я вовсе не ожидал. Я сидел в ванне и тер себе спину мочалкой из конского волоса, когда в соседней комнате зазвонил телефон. Зазвонил в первый раз: по этой частной линии со мной еще никто никогда не связывался.
Сказка вошла в ванную, неся в руке аппарат и волоча за собой гирлянду провода.
— Тебя спрашивают.
— Кто?
— Какой-то тип. Он не представился.
Я вытер руку о толстое, как ковер, полотенце и взял трубку. На другом конце провода была тишина — такая глубокая, что мне показалось, будто связь уже оборвалась.
На всякий случай я пробормотал «алло!» Тогда из пустоты донесся странный голос: холодный, пустой мужской голос, казавшийся не живым, а искусственным…
— Капут?
— Ну?
— С вами хотят побеседовать.
— Неужели?
— Причем срочно.
— Кто это говорит?
— Мое имя вас вряд ли успокоит.
— Пардон, — сказал я, стараясь звучать уверенно, — но я не привык разговаривать с анонимными абонентами.
— Скажем, я компаньон недавно скончавшегося мсье Каломара.
Удар был меткий. Он пришелся мне прямо под ложечку, и у меня на несколько секунд перехватило дыхание.
— Каломар, Каломар… — пробормотал я. — Это, кажется, тот мафиози, которого угрохал водитель такси?
Реакция была, конечно, прямо противоположна той, на которую я надеялся. «Он» расхохотался. И от его смеха у меня заболело в ухе, словно рядом бабахнули из револьвера.
— А вы, я вижу, шутник, — заключил голос. — Так давайте посмеемся вместе. Вам придется в точности выполнить все, что я скажу.
Такие номера со мной не проходят.
— Как вы сказали?
— Я сказал, что вы будете выполнять мои указания!
— Вы, наверное, принимаете меня за служащего?
— Но ведь в каком-то смысле так оно и есть…
Я швырнул трубку на рычаг. Сказка с беспокойством смотрела на меня.
— Дело усложняется? — спросила она.
— Похоже. Если этот поганец позвонит снова, скажи, чтоб катился ко всем чертям.
Неизвестный действительно перезвонил, но ответил ему я сам, движимый какой-то тайной силой.
— Капут, — сказал голос, — мне не нравится такое обхождение. Я вижу, вам все нужно растолковывать. Ну что ж, мы растолкуем!
И на этот раз трубку швырнул уже он.
Я в бешенстве вылез из ванны.
— Знаешь, милый, — вздохнула Сказка, — по-моему, начинаются серьезные неприятности.
У меня тоже было такое впечатление. И еще у меня начинало появляться мучительное чувство собственной уязвимости. Вокруг меня собирались невидимые злые силы, следившие за мной из темноты. Я ничего не мог им противопоставить. Я дерзко и безрассудно полез в механизм огромной машины, и теперь этот механизм начинал медленно и безжалостно сплющивать меня.
— Знаешь, что я думаю? — прошептала Сказка.
— Ну, говори, мне интересно…
— Нам пора уезжать.
Я посмотрел на нее. Она высказала вслух мои самые тайные желания…
— У тебя ведь пока еще довольно много денег, верно?
— Да, достаточно…
— Будем вести себя как ни в чем не бывало, а в один прекрасный день возьмем да и снимемся с якоря… Уедем далеко-далеко, за границу…
Я подумал: а найдется ли в мире достаточно далекий уголок, чтобы спрятаться от мафии и от всех остальных?
Я обнял Сказку за талию и почувствовал сквозь ткань ее теплое гибкое тело. На меня накатила волна счастья: эта женщина гарантировала мне неисчерпаемый запас блаженства.
— Что ты на это скажешь, любимый?
Я уже собирался было согласиться, но злость оказалась сильнее. Поступив так, я стал бы в ее глазах тряпкой. Она любила меня за мою смелость и решимость; превратившись в беглеца, я неминуемо заслужил бы ее презрение.
— Послушай, Сказочка, я не какой-нибудь дрейфус, и эти макаки меня не пугают. Я разобрался с Кармони, я разобрался с Каломаром… Кто сказал, что мне не по зубам вся остальная компания? Главное — играть осторожно. И в конце концов я стану сверхвеликим сеньором и буду заказывать погоду по своему усмотрению… — Я фыркнул. — Нет, ты слыхала этого козла? Выполнять его распоряжения! Да лучше уж сдохнуть…
И по ее глазам я понял: я сказал именно то, что нужно.
Я поцеловал ее в свежие губки:
— Предоставь все мне и садись в первых рядах. В моем театре каждый день премьера…
Я потянул ее к кровати. Это сооружение было широким, как городская площадь, мягким и одновременно упругим. На нем удавались самые рискованные амурные номера…
Она сбросила свое тонкое одеяние, вынырнув из голубой ткани, как русалка из морской пены. И я как безумный стиснул ее в объятиях, пытаясь отмахнуться от подступающих бед.
Но впервые за нашу с ней совместную жизнь мне не удалось полностью забыться. Я оставался трезвым, обеспокоенным. Мне все время казалось, что голову вот-вот просверлит телефонный звонок.
Но в этот день телефон больше не звонил.
На следующий день, в самый разгар моего разговора с самым крупным парижским продавцом, в кабинет проскользнул Анджело. Он смотрел смущенно и как-то загадочно.
С самого порога он знаком сообщил, что должен мне что-то сказать, но не хочет этого делать при постороннем. Предчувствуя неприятности, я встал, извинился перед своим «представителем»… Анджело переминался в коридоре с ноги на ногу, уставив на меня свой разноцветный взгляд.
— К тебе заявился какой-то легавый…
— Чего?!
— Он спрашивает мсье Виктора Бувье. Ведь ты под этим именем продолжил дело Кармони?
— Да…
— Тогда тебе не мешало бы с ним поговорить. По-моему, ничего серьезного, тем более что он пришел один.
— Иду.
В холле расхаживал взад-вперед маленький полицейский с робкой физиономией.
— Вы хотели со мной поговорить?
— Вы — мсье Виктор Бувье?
— Вроде бы я…
Он вежливо улыбнулся и вытащил из кармана лист голубой бумаги.
— Вам повестка. Сегодня в пятнадцать часов вам предлагается явиться в полицейский комиссариат для дачи свидетельских показаний.
От этой традиционной формулировки у меня похолодела спина.
Какие свидетельские показания мог дать уголовник вроде меня, чей послужной список был загружен, как двадцатитонный грузовик?!
Я сразу понял, что эта безобидная повестка была мне предупреждением.
— Хорошо, господин полицейский, приду…
Он щеголевато отдал мне честь. Я смутился: впервые в жизни меня приветствовал легавый.
Анджело ждал на лестничной площадке. Он все слышал и казался встревоженным.
— Дела, похоже, портятся, а?
— Не волнуйся…
Я нехотя вернулся к своему продавцу, который в ожидании курил мою сигару. Он снова принялся объяснять мне, что, делая клиентам мелкооптовую скидку, можно увеличить оборот. Он говорил, что наркоманы, как правило, подстраивают свой порок под свой бюджет. Если мы будем снижать цену товара в зависимости от приобретаемого количества, они предпочтут покупать более крупные партии, а имея дома приличный запас зелья, начнут ширяться чаще обычного, что увеличит их «пропускную способность».
