бы сыграть и раз в десять лучше. Но играй она лучше, половину ее сцен вырезали бы, чтобы выручить исполнительницу главной роли. Это было такое искусное хождение по канату, какого я, пожалуй, еще не видел. Что ж, теперь ей придется ходить уже не по канату. По рояльной струне. Натянутой очень высоко. И страховочной сетки внизу не будет.
Мне требовалось вернуться в контору. Заказному письму с оранжевой квитанцией уже пора было прийти. В окнах здания кое-где еще горел свет. По ночам работают не только детективы. Лифтер хрипло буркнул приветствие и отвез меня наверх. В коридоре из открытых дверей падал свет, уборщицы все еще убирали мусор, накопившийся за впустую потраченные часы. Я свернул за угол, оставив позади жалобное гудение пылесоса, вошел в свой темный кабинет и открыл окна. Сев за стол, я ничего не делал, даже не думал.
Заказного письма пока не было. Казалось, все шумы в здании, кроме гудения пылесоса, выплывают на улицы и теряются среди вертящихся колес бесчисленных машин. Потом где-то в коридоре какой-то мужчина стал виртуозно, мелодично насвистывать «Лили Марлен». Я знал, кто это. Ночной сторож, он проверял, все ли двери заперты. Я включил настольную лампу, и он прошел, не трогая моей двери. Шаги удалились, потом послышались вновь, звуча как-то по-другому, с каким-то шарканьем. Я решил, что принесли заказное письмо, и вышел взять его, только это был не почтальон.
Упитанный мужчина в небесно-голубых брюках закрывал дверь с такой прекрасной неторопливостью, достичь которой способны только толстяки. Он был не один, но первым делом я посмотрел все-таки на него. Рослый, широкоплечий. Не юноша и не красавец, но с виду крепкий. Полосатый пиджак над голубыми габардиновыми брюками вызвал бы отвращение даже у зебры.
Большую непокрытую голову украшало достаточное количество волос оранжево-розоватого цвета. Нос был перебит, но хорошо сросся и особого внимания не привлекал.
Спутник его был хилым созданием с красными глазами и насморком. Лет примерно двадцати, ростом пять футов девять дюймов, тощий, как щепка. Нос его подергивался, рот подергивался, руки подергивались, и выглядел он совершенно несчастным.
Здоровяк приветливо улыбнулся.
— Вы, конечно, мистер Марлоу?
— Кто же еще? — ответил я.
— Для деловых визитов уже поздновато, — сказал здоровяк и развел руками, заняв половину комнаты. — Надеюсь, вы ничего не имеете против? Или у вас дел по горло?
— Оставьте эти шуточки. Нервы у меня на пределе. Кто этот наркоман?
— Иди сюда, Алфред, — сказал здоровяк напарнику. — Брось свою застенчивость.
— Пошел ты, — ответил Алфред.
Здоровяк безмятежно повернулся ко мне.
— Почему все щенки твердят эту фразу? В ней нет ничего смешного, ничего остроумного. Никакого смысла. Сущее наказание этот Алфред. Я лишил его снадобья, по крайней мере, на время. Поздоровайся с мистером Марлоу, Алфред.
— Пошел он, — сказал Алфред.
Здоровяк вздохнул.
— Моя фамилия Змей, — представился он. — Джозеф П. Змей.
Я промолчал.
— Ну смейтесь же, — сказал здоровяк. — Я привык. Всю жизнь ношу эту фамилию.
Он подошел ко мне и протянул руку. Я пожал ее. Здоровяк добродушно улыбнулся мне.
— Действуй, Алфред, — приказал он, не оборачиваясь.
Алфред сделал очень легкое, неуловимое движение, и на меня уставился глаз крупнокалиберного пистолета.
— Осторожно, Алфред, — сказал здоровяк, держа мою руку мертвой хваткой. — Пока не надо.
— Пошел ты, — сказал Алфред. Пистолет был направлен мне в грудь. Палец Алфреда плотно лежал на спусковом крючке. Было видно, что его нажим становится все сильнее. Я точно знал, в какой миг курок окажется спущенным. Впрочем, это не имело никакого значения. Это происходило в другом месте, в каком-то дрянном фильме. Не со мной.
Курок сухо щелкнул в пустоте. Алфред с недовольным ворчанием опустил пистолет и мгновенно спрятал туда, откуда достал. Потом начал подергиваться снова, хотя его недавние действия с оружием были отнюдь не нервозными. Мне стало любопытно, какого наркотика он лишен.
Здоровяк выпустил мою руку, приветливая улыбка по-прежнему играла на его большом, пышущем здоровьем лице.
Он похлопал себя по карману.
— Обойма у меня. Алфред в последнее время стал ненадежным. Этот щенок мог бы застрелить вас.
Я вновь ощутил пол под ногами.
— Держу пари, он вас напугал, — сказал Джозеф П. Змей.
Во рту у меня появился соленый привкус.
— Не такой уж вы смелый, — сказал Змей, ткнув мне пальцем в живот.
Я отступил назад и поглядел Змею в глаза.
— Что мне за это будет? — почти любезно спросил он.
— Пойдемте в кабинет.
Я повернулся к Змею спиной и пошел в другую комнату. Тяжкая работа, и я с ней справился. Всю дорогу я обливался потом. Зайдя за стол, остановился в ожидании. Мистер Змей безмятежно последовал за мной. Наркоман, подергиваясь, поплелся за ним.
— У вас случайно нет под рукой юмористической книжки? — спросил Змей. — Чтобы он нам не мешал.
— Присаживайтесь, — ответил я. — Сейчас поищу.
Змей опустил руки на подлокотники кресла. Я рывком выдвинул ящик стола и ухватил рукоятку «люгера». Глядя на Алфреда, поднял пистолет. Но Алфред даже не посмотрел на меня. Скривив рот, он изучал угол потолка.
— Ничего более юмористического нет, — сказал я.
— Эта штука вам не потребуется, — добродушно сказал здоровяк.
— Прекрасно, — ответил я. Голос, казалось, принадлежал кому-то другому, находящемуся далеко за стеной. Я едва слышал свои слова. — Но если потребуется, она у меня в руке. И заряжена. Хотите убедиться?
Здоровяк казался близким к замешательству.
— Жаль, что вы восприняли это подобным образом, — сказал он. — Я настолько привык к Алфреду, что почти не замечаю его. Может, вы правы, может, мне стоило бы что-то сделать с ним.
— Да, — произнес я. — Надо было сделать это еще днем, до прихода сюда. Теперь уже поздно.
— Послушайте, мистер Марлоу.
Змей протянул руку. Я взмахнул «люгером». Он быстро отдернул руку, однако недостаточно быстро. Мушка рассекла ему кожу на тыльной стороне ладони. Он попытался ухватить пистолет за ствол, потом поднес порезанную руку ко рту.
— Эй, эй, будет! Алфред мой племянник. Сын сестры. Я, можно сказать, присматриваю за ним. Он ведь и мухи не обидит…
— В следующий раз здесь будет муха, чтобы он не обижал ее, — сказал я.
— Не надо так, мистер. Прошу вас, не надо. У меня есть недурственное предложение…
— Закройте рот, — проговорил я. И очень медленно сел. Лицо мое горело. Язык не повиновался. Я чувствовал себя слегка пьяным.
— Один мой знакомый, — неторопливо, глухо продолжал я, — рассказывал, как однажды вот так же хотели взять в оборот одного человека. Тот, как и я, сидел за столом. У него, как и у меня, был пистолет. По
