Кристиан Жак
Убитая пирамида
Безлунная ночь окутала мраком Великую пирамиду. Юркая песчаная лисица скользнула к усыпальницам вельмож, продолжавших в мире ином воздавать почести фараону. Стража охраняла покой грандиозного монумента, куда один лишь Рамсес Великий входил раз в год, дабы почтить память своего славного предка Хеопса; ходили слухи, что мумия отца высочайшей из пирамид покоится в золотом саркофаге, украшенном с невиданной роскошью. Но кто бы дерзнул польститься на столь бдительно охраняемые сокровища? Никто, кроме венценосного владыки, не мог переступить каменный порог и найти дорогу в лабиринте гигантского сооружения. Воины элитного отряда, стоявшего на страже пирамиды, стреляли без предупреждения; множество стрел мгновенно покарали бы всякого за неосторожность или любопытство.
Царствование Рамсеса было счастливым; богатство и мир вознесли Египет над всеми прочими странами. Фараон представлялся воплощением света, придворные служили ему с благоговением, народ прославлял его имя.
Пятеро заговорщиков вышли из хижины для рабочих, где прятались днем. Сто раз репетировали они свой план, зная, что ни в чем нельзя полагаться на волю случая. Если все пройдет успешно, рано или поздно они станут хозяевами страны и впишут себя в ее историю.
Одетые в туники из грубого льна, они шли вдоль Гизехского плато, то и дело лихорадочно поглядывая на Великую пирамиду.
Напасть на стражу было бы безумием; возможно, кто-то до них уже мечтал завладеть сокровищем, но никому еще это не удалось.
Месяц назад большой сфинкс был очищен от слоя песка, нанесенного многочисленными бурями. Гигант с глазами, возведенными к небу, охранялся слабо. Одного имени «живой статуи» и внушаемого ею ужаса было довольно, чтобы держать зевак на расстоянии. Фараон с телом льва, высеченный из известняка в незапамятные времена, – сфинкс обеспечивал восход солнца и знал тайны Вселенной. Пять воинов-ветеранов составляли его почетную стражу. Двое из них привалились к стене ограды с внешней стороны, лицом к пирамидам, и крепко спали. Они ничего не увидят и не услышат.
Самый ловкий из заговорщиков перелез через стену; проворно и тихо он задушил солдата, спавшего у правого бока каменного великана, а потом расправился с его товарищем, стоящим у левого плеча.
К нему присоединились остальные заговорщики. Устранить третьего ветерана будет не так просто. Начальник стражи стоял на посту перед стелой Тутмоса IV[1], установленной между лапами сфинкса в память о том, что именно ему фараон был обязан своим троном. Вооруженный копьем и кинжалом, солдат был способен оказать сопротивление.
Один из заговорщиков скинул тунику.
К стражнику направилась обнаженная девушка.
Ошеломленный солдат не мог отвести глаз от видения. Неужели эта женщина – один из ночных демонов, что бродят вокруг пирамид и похищают души? Она приближалась к нему с улыбкой на устах. Обезумевший страж вскочил и потряс копьем; рука его дрожала. Женщина остановилась.
– Сгинь, призрак, исчезни!
– Я не причиню тебе вреда. О, позволь мне ублажить тебя ласками.
Взгляд главного стражника застыл на обнаженном теле – этом белом пятне во мраке ночи. Зачарованный, он сделал шаг ей навстречу.
Когда веревка обвилась вокруг его шеи, ветеран выронил копье, упал на колени, тщетно попытался закричать и рухнул на землю.
– Путь открыт.
– Я зажгу светильники.
Пятеро заговорщиков, стоя перед стелой, в последний раз обсудили свой план и решили действовать, несмотря на терзавший их страх. Они отодвинули стелу и уставились на запечатанный сосуд, обозначавший место, где находилось жерло преисподней, вход в недра земли.
– Так, значит, это не легенда!
– Посмотрим, верно ли, что здесь можно пройти.
Под сосудом обнаружилась плита с кольцом.
Вчетвером они едва сдвинули ее с места.
Узкий, очень низкий коридор круто уходил вниз, в каменные глубины.
– Светильники, скорее!
В долеритовые[2] чаши они налили очень жирное, легко воспламеняющееся каменное масло. Фараон запретил его использование и продажу, так как черный дым, выделявшийся при сжигании, плохо влиял на самочувствие ремесленников, украшавших храмы и гробницы, и коптил потолки и стены. Мудрецы утверждали, что эта «нефть»[3], как называли ее варвары, была вредоносным и опасным веществом, тлетворным испарением скал, полным гибельных миазмов. Но заговорщикам до этого не было дела.
Согнувшись в три погибели, то и дело ударяясь о потолок из песчаника, они быстро продвигались по узкому коридору к подземной части Великой пирамиды. Все молчали: из головы не выходила зловещая сказка о духе, разбивающем череп всякому, кто осмелится осквернить гробницу Хеопса. Что, если этот подземный ход уводит их прочь от цели? Существовали ведь ложные планы, призванные запутать тех, кто решится на грабеж. Окажется верен раздобытый ими план или нет?
Заговорщики уперлись в каменную стену и стали долбить ее долотом; к счастью, глыбы были невелики и поддались. Они пролезли в просторное помещение с земляным полом, имевшее три с половиной метра в высоту, четырнадцать в длину и восемь в ширину. Посередине зиял колодец.
– Нижняя камера… Мы в Великой пирамиде! Удалось.
Коридор[4], забытый много поколений назад, вел от сфинкса к гигантскому монументу Хеопса. Первый зал располагался на глубине примерно тридцати метров от основания пирамиды. В этой самой утробе, образно представлявшей чрево земли, совершались первые ритуалы воскрешения.
Теперь им предстояло пролезть в колодец, углубиться в каменный массив и выйти в коридор, начинавшийся за тремя гранитными препонами.
Самый легкий стал карабкаться вверх, цепляясь за выступы скальной породы и упираясь ногами. Он добрался до верха, обвязался веревкой и бросил ее конец вниз. Из-за нехватки воздуха один из заговорщиков чуть было не потерял сознание; его оттащили к большой галерее, где он снова смог дышать.
Величие места ослепило их. Не безумен ли был тот зодчий, что дерзнул водрузить друг на друга семь рядов каменных глыб? Сорок семь метров в длину, восемь с половиной в высоту – огромная галерея, уникальное по размерам и расположению внутри пирамиды сооружение, бросала вызов векам. Как считали зодчие Рамсеса, никогда ни один архитектор не отважится больше на такое.
Один из заговорщиков, оробев, попятился, но сильным толчком в спину главарь заставил его двигаться вперед. Глупо отступать, когда цель так близко; теперь они могли радоваться точности своего плана. Оставалось, правда, одно опасение: не опущена ли каменная решетка между верхним концом большой галереи и коридором, ведущим в царскую камеру? В этом случае обойти препятствие будет невозможно и придется возвращаться ни с чем.
– Проход открыт.
Грозные углубления, в которые должны были упираться огромные глыбы, были пусты. Заговорщики пригнувшись вошли в царскую камеру, потолок которой был сложен из девяти гранитных блоков весом более четырехсот тонн. Зал, высотой около шести метров, скрывал в себе сердце империи – саркофаг фараона, стоявший на идеально чистом серебряном полу.
Они заколебались.
До сих пор они вели себя как исследователи, отправившиеся на поиски неведомой земли. Правда, они совершили три преступления, за которые предстояло держать ответ перед судом иного мира, но ведь они действовали на благо страны и народа, готовясь свергнуть тирана. Если они вскроют саркофаг, если вынут из него сокровища, то нарушат вечный покой не мумифицированного человека, но бога, живущего в своем светоносном теле. Они оборвут последнюю связь с тысячелетней цивилизацией и вызовут к жизни новый мир, который никогда не признает Рамсес.
Им захотелось бежать, хотя чувствовали они себя изумительно. Доступ воздуха обеспечивали два вентиляционных канала, проделанные в северной и южной стенах пирамиды, от пола исходила энергия, вселявшая в людей неведомую силу.
Так, значит, вот как возрождается фараон – он вбирает в себя мощь, порождаемую камнем и формой сооружения!
– У нас мало времени.
– Уйдем.
– И речи быть не может.
Подошли двое, потом третий, а за ними и остальные. Вместе они приподняли крышку саркофага и положили ее на пол.
Сияющая мумия… вся в золоте, серебре и лазурите, исполненная такого величия, что грабители не смогли выдержать ее взгляда. В ярости главный заговорщик сорвал золотую маску; его приспешники сняли с мумии ожерелье и лежавшего на месте сердца скарабея, тоже из золота, лазуритовые амулеты и тесло из небесного железа[5] – инструмент, предназначенный для того, чтобы открывать уста и очи в загробном мире. Но эти сокровища показались им почти безделицей при виде золотого свитка, который олицетворял собой Вечный Закон, вверяемый одному лишь фараону, и особенно при виде небольшого чехла в форме ласточкиного гнезда.
