Это объясняет поведение Изабель, подумал он: она была взволнована, опасаясь, что он обнаружит ее тайну. Она везла пакет под мышкой, несомненно, она передавала документы адвокату, пока ее отец был болен. Эта зима была неудачной для лорда Дансени, он подхватил простуду, перешедшую в плеврит, и Изабель часто бывала в городе, по-видимому, по делам семьи. После чего…
Пожалуй, ему не стоит мучиться из-за того, что Бетти может сказать ее светлости. Фальшиво насвистывая сквозь зубы, он начал неторопливо запрягать пони.
В следующие несколько дней ему на пути не попадались ни зеленые ветки, ни Бетти, и он начал расслабляться. В четверг погода выдалась теплая и солнечная, лорд Дансени в сопровождении старой няни Элспет с Уильямом на руках вышел к загону, где Джейми собирал лопатой навоз.
Лорд Дансени подозвал к себе настороженную няню и помахал Джейми. Он подошел, осторожно втягивая в себя вдруг ставший таким плотным воздух.
— Мой лорд, — сказал он. Он не снимал шляпы, не говоря уже о том, чтобы кланяться или другим способом выказать свое подчинение, и увидел, как уголки рта старой няни поползли вниз, выражая неодобрение. Он ответил ей прямым твердым взглядом, и рад был видеть, как она отвела глаза и повернулась к нему желтоватой щекой.
Его переполняли противоречивые чувства. Он старался ограничивать свои мысли об Уильяме, хотя думал о нем каждый день. Он редко видел ребенка, и когда это случалось, ему удавалось разглядеть только маленький завернутый в плед кулек на руках у няни Элспет или няни Пегги, когда его выносили подышать на один из балконов. Он приучил себя думать об Уильяме, как о маленьком пятнышке света в своей душе, чем-то вроде пламени восковой свечи, зажженной перед статуей святого в темной часовне. Он не мог позволить себе такую свечу, и ему не разрешалось заходить в часовню Хелуотера, но он любил представлять себе этот свет, когда молился один по ночам. Он видел, как пламя вытягивается и набухает, немного колеблется, а затем растет в высоту, увеличивая ореол света. Он ложился спать, чувствуя, как этот ласковый огонь согревает его сердце.
— Маккензи, — сказал Дансени, улыбаясь и кивая на ребенка. — Я думаю, пора моему внуку познакомиться с лошадьми. Не приведете ли вы Беллу?
— Конечно, мой лорд.
Белла была ласковой старой кобылой, давно не годной для развода, но оставленной Дансени из сентиментальных чувств: она была первой маткой, которую он приобрел для конюшен Хелуотера. У нее были добрые глаза и доброе сердце, даже Джейми не сделал бы лучший выбор.
В груди у него горело, но этот жар заглушали приступы паники, вины и свирепые судороги, крутившие живот, словно он съел плохое мясо.
Стара няня подозрительно посмотрела на него, оглядев снизу вверх от сандалий до заросшего щетиной лица. Очевидно, она не одобряла затею хозяина. Джейми широко улыбнулся ей, и она вздрогнула, как перед оскалом дикаря. Все в порядке, подумал он. Он и сам чувствовал себя дикарем.
Он бережно взял маленького мальчика у нее из рук, не обращая внимание на ее сердитый вид. Малыш коротко взвизгнул и стал крутить головой с круглыми, как у совенка глазами, изумляясь высоте, на которую взлетел.
Дрожь пробежала по телу Джейми, когда детский взгляд задержался на его лице. Совесть убедила его, что маленький Уильям является точной копией его самого, и это сходство заметит любой, кто увидит их вместе. Но круглое личико ребенка и курносый нос не имели ничего общего с чертами Джейми. В то время, как глаза Уильяма можно было назвать синими, его собственные были неопределенного серо-голубого оттенка, цвета облачного неба.
Это было все, что он успел заметить, когда поворачивался, чтобы посадить мальчика на спину лошади. Когда он помогал маленьким пухлым ручкам ухватиться за край седла, беседуя размеренно и спокойно, уговаривая одновременно и кобылу и ребенка, он заметил, что волосы Уильяма — слава Богу! — совсем не рыжие. Мягкий темно-русые пушок, коротко остриженный, как у одного уз круглоголовых солдат Кромвеля. Правда, на солнце отсвечивали красноватые пряди, но, в конце концов, волосы Дженивы был красно-каштановыми.
Он похож на свою мать, подумал он и от всей души поблагодарил Пресвятую Деву.
— А теперь, Вилли, — сказал лорд Дансени, похлопав по спине мальчика, — держись крепче. Маккензи провезет тебя по загону.
Это предложение вызвало сомнение у Вилли, и его подбородок уперся в воротник курточки.
— Мет! — сказал он и, выпустив седло, неуклюже взмахнул толстой ножкой, явно намереваясь спрыгнуть, хотя земля была в нескольких футах под ним.
Джейми подхватил его прежде, чем он успел упасть.
— Мет! — повторил Вилли, барахтаясь, чтобы спуститься. — Мемемемемемет!
— Он говорит «нет», — недовольно пробормотала няня и потянулась к ребенку. — Я говорила, что он еще слишком маленький. Пойдем, крошка, к няне Элспет. Мы пойдем в детскую пить сладкий чай.
— Мет! — пронзительно крикнул Вилли и капризно отвернулся, уткнувшись в грудь Джейми.
— Сейчас, сейчас, — успокаивал его дед, протягивая руки. — Иди ко мне, парень, мы пойдем…
— Мемемемет!
Джейми приложил палец ко рту ребенка, на мгновение успокаивая это извержение.
— Мы пойдем поговорить с лошадьми, да? — твердо сказал он и поднял ребенка на плечи, прежде, чем Вилли решил покричать еще немного. Увлеченный этим новым интересным предложением, Вилли взвизгнул и схватил Джейми за волосы. Не услышав возражений, Джейми ухватил его за пухлые колени, прижал их к своим ушам и направился к конюшне.
— Вот этого доброго старого парня зовут Дьякон, — сказал он, присев на корточки, чтобы опустить Вилли на уровень глаз старого мерина, с интересом раздувавшего ноздри. — Мы зовем его Дик. Можешь его позвать, а? Дик?
Вилли опять взвизгнул и отпустил волосы Джейми, но не рванулся прочь, и через мгновение, подбадриваемым дедом, протянул руку и рискнул погладить теплый нос.
— Дик! — сказал он и засмеялся, очарованный. — Дик!
Джейми был достаточно осторожен, чтобы показывать ему старых или спокойных лошадей, которые не испугали бы двухлетнего ребенка, но он был доволен — как и лорд Дансени — что малыш не боится огромных животных. Джейми внимательно присмотрелся к старику: цвет лица у его светлости был желтоватым, руки очень худыми, и Джейми слышал свист воздуха в его легких. Но не смотря ни на что, вид Дансени его обнадежил, в ближайшее время баронет не собирался умирать.
— О, это мой любимый Фил, — сказал Дансени, когда они подошли в одному из денников. В ответ на его голос красивый восьмилетний темно-гнедой жеребец поднял голову, мгновение смотрел на них спокойными, осененными мягкими ресницами глазами, а затем снова опустил голову, подбирая просыпанный на пол овес.
Дансени завозился с замком, и Джейми поспешил помочь ему и открыл дверь. Лошадь не возражала против гостей, только немного подвинула огромный круп и обмахнулась хвостом.
— Ты никогда не должен подходить к лошади сзади, — сказал Джейми Уильяму. — Если ты испугаешь ее, она может пнуть, да?
Мягкие каштановые волосы мальчика завивались, образуя вокруг головы корону. Он торжественно кивнул, а потом изо всех сил засучил ногами, чтобы спуститься. Джейми взглянул на Дансени, тот кивнул, он осторожно поставил Уильяма на пол, готовый снова его подхватить, если малыш вскрикнет или захочет пошалить. Но Уильям замер с приоткрытым ртом, зачарованно глядя на огромную голову перед собой, на мягкие губы, покусывающие зерна, и Джейми испытал странное чувство перемещения.
Вот он сам стоит на полу, слыша, как рядом что-то с хрустом жует лошадь, глядя на огромные черные копыта, чувствуя запах сена, овса и едкий теплый дух лошадиной шкуры. Кто-то стоял позади него, он знал этого человека с большими ногами в шерстяных чулках, он слышал, как отец смеется и что-то говорит над его головой, но смотрел только на лошадь — мощное, красивое, нежное существо, настолько удивительное, что хотелось обнять его.
Уильям сделал это. Зачарованно глядя перед собой, он шагнул вперед и обхватил голову Филимона в порыве чистой любви. Глаза лошади расширились от удивления, она шумно выдохнула воздух, но не сделала больше ничего, только медленно кивнула головой, подняв Вилли на несколько сантиметров в воздух, а затем мягко поставив на ноги, и снова начала есть.
Уильям засмеялся от восторга, а Джейми и лорд Дансени посмотрели друг на друга и улыбнулись, а потом отвернулись, смущенные.
Потом Джейми смотрел им вслед. Уильям хотел идти сам, его дед хромал за маленькой фигуркой, как старый черный журавль, тяжело опираясь на трость, лучи мягкого весеннего солнца золотили их обоих. Знает ли Дансени? Он был почти уверен, что леди Изабель знает. Возможно, Бетти тоже. Леди Дансени точно знала, хотя ничем этого не показывала, и он сомневался, что она расскажет мужу, не желая его огорчать.
