Кошко направил телеграфный запрос в полицейское управление Малоярославецкого уезда Калужской губернии с требованием арестовать крестьянина села Удельное Бабичевской волости Французова, а Тараканова послал на завод, где он три дня вместе с чинами уездной полиции искал связи Пива. Поначалу он успеха не добился. Рабочие с полицией откровенничать не спешили и о коллеге своем бывшем мало чего рассказывали, ссылаясь на незнание. Помог местный урядник. Несколько лет назад он поймал одного из рабочих завода, воровавшего готовую продукцию. Дело заводить не стал, получив взамен бесплатное пиво практически в неограниченном количестве и возможность знать обо всем интересном, что происходило на заводе. Урядник дал задание агенту, а через день сообщил Тараканову, что у Французова была полюбовница — некая Акулина, которая жила в своем доме в версте от завода. Нагрянули к Акулине. Она рассказала, что Французов в конце февраля уехал к себе в деревню и вестей оттуда не подавал. Акулину арестовали. А вечером пришла телеграмма от малоярославецкого исправника, который сообщал, что поручение господина начальника Московской сыскной полиции выполнить не имеет возможности, поскольку еще 12-го минувшего марта Французов умер в земской больнице от заражения крови.
Узнав о смерти милого дружка, Акулька завыла, а когда успокоилась, стала с полицией откровенна. Да, была у Кольки компания, только вот чем они занимались, она не знает. Кто в компании был? За главного у них — Сашка. Красивый мужчина, высокий, чернявенький. Одевается как полированный. Разговаривает как барин. На ласковые слова не скупится. Тут Акулька зарделась, вздохнула и опустила глазки. Еще были Сычи. Почему Сычи? Она не знает, вроде на сычей не похожи, веселые ребята. Они братья-близняшки. Ну и еще один дружок был у Кольки — Сережка. Фамилия у Сережки — Павлюченко, вот его она с детства знает. Он из благородных, его родители почитай лет 15 в их деревне дачу снимают. Отец у него инженером на железной дороге служит. Сергей, кстати, ее с Французовым и познакомил.
Да, Колька часто пропадал ночами, да и денежки у него всегда водились, хотя он нигде не работал. Но никаких вещей домой не приносил. Нет, драгоценностей не дарил, а вот одежду покупал — в Москве, в магазинах. В середине января он в очередной раз ушел ночью, вернулся под утро, рука была какой-то грязной тряпкой замотана. Сказал, что поранился, а как — не говорил. К доктору идти отказывался, говорил, что все само пройдет. Но ему становилось все хуже и хуже…
— Голова стала горячей, как печка. Рука чернеть начала. Но к дохтору все равно не шел. «Нельзя мне, Акулька, к дохтору» — такой у него был ответ. Потом все-таки сходил на завод, там дохтор хороший, много народу вылечил. Пришел от него грустный и злой. «Мне, говорит, Акулина, в больницу надоть, а Сашка, черт, не велит. Придется мне в свое место ехать, там в земской больнице лечиться, а не то пропаду». Собрался в два часа и уехал, даже провожать его запретил. Через день мальчонка прибежал, принес записку Кольке от Сашки. Я ее прочла. Велел, значит, Сашка Кольке вечером приходить в известное место. А ночью Сашка сам ко мне пришел, про Кольку спрашивал, ну я ему все и рассказала. Он сначала поругался на него, а потом и говорит: «А пущай лечится, авось Калуга далеко». Только мне наказал никому про Кольку ничего не говорить. Я бы и не сказала бы, если… — Акулька опять завыла.
— Успокойтесь, успокойтесь, Акулина Тимофеевна. А где эта записка?
— Надо думать — дома, если я ей печку не растопила.
— А как давно вы видели кого-нибудь из Колькиных знакомцев?
— Да после того, как Семинарист приходил, больше никого и не видела.
— Кто приходил?
— Дык Сашка. У него прозвище такое — Семинарист.
• 5 •
«В последнее время на московских улицах появились автомобили-извозчики, возящие публику по таксе. Существует несколько предприятий, эксплуатирующих автомобиль как средство передвижения публики. Такса у всех этих предприятий сходится. Нормально берут днем с троих пассажиров за каждую первую версту 40 коп., и за каждую последующую 30 коп.; при проезде большего числа пассажиров такса пропорционально увеличивается. Ночью надбавка к таксе приблизительно в размере около 20 %».
«Иллюстрированный путеводитель по Москве»,
1911 год
Во «Всей Москве» числился только один Сергей Павлюченко — 23-летний потомственный дворянин, студент университета, проживающий вместе с отцом, надворным советником Аркадием Станиславовичем Павлюченко, служащим на Виндавской железной дороге, и матерью Валентиной Семеновной.
Семейство жило рядом с Виндавским вокзалом, в казенной квартире. Глава семьи находился на службе, поэтому разговаривал Тараканов с мадам Павлюченко.
— Прежде всего я должна знать, чем вызван интерес полиции к моему сыну.
— На него указывают как на учинившего буйство в одном из ресторанов и отказавшегося платить за ущерб.
— Велика ли сумма ущерба?
— Сто тридцать рублей.
— Ну что ж, если это действительно Серж, то мы все возместим. Надеюсь, этого будет достаточно для того, чтобы Сергея больше не беспокоили?
— К сожалению, нет, мадам. Ваш сын подрался с одним купцом, и тот требует уголовной ответственности.
— Боже мой! Что же вы стоите, господин полицейский, присаживайтесь. Скажите, а нельзя ли и с купцом уладить дело посредством материальной компенсации?
— Я думаю, это вряд ли удастся. Купец человек состоятельный и в деньгах не нуждается. Он требует компенсации иного рода — ему необходимы публичные извинения вашего сына. И чем дольше он их не получит, тем меньше шансов разрешить это дело без вмешательства мирового судьи.
— Господи, только этого нам не хватало! Отец не переживет.
— Мадам, если вы мне скажете, где найти вашего сына, я приложу все усилия, чтобы уладить дело миром.
— Я бы рада, но и сама не знаю. Сын живет своей жизнью и появляется дома крайне редко. Последний раз был две недели назад.
— Он служит?
— Я не знаю. Занятия в университете он посещать перестал, а вот поступил ли на место, мне не известно. Впрочем, денег не просит. И, видимо, в них не нуждается.
— Исходя из чего вы сделали такой вывод?
— В последний свой визит сын прибыл домой на автомобиле. Причем в качестве шофера! Я было подумала, что он поступил в какой-нибудь гараж, но он только засмеялся. Нет, говорит, маменька, я пока только обучаюсь вождению. Учителя своего представил — тот рядом сидел. Сейчас этот спорт в моде у молодежи.
— А как он представил учителя?
— Вы знаете, я уже запамятовала.
— А как же вы с сыном связываетесь в случае экстренной надобности?
— А никак. Мне это тяжело говорить, но… Из-за поведения сына между ним и мужем часто возникали ссоры. А минувшим летом муж отказал ему от дома. С этих пор они не общаются. Сергей навещает исключительно меня, и делает это только днем, в то время, когда муж на службе.
— Понятно-с. Скажите, а как ваш сын выглядит? Купец описывает своего обидчика шатеном с тонкими усиками, бороды не носящим.
— Господи, ну тогда это не он! Мой сын — блондин, носит бородку и пенсне.
— А нет ли у вас его карточки? Я бы ее показал потерпевшему, и если это не ваш сын ему морду набил, тогда и хлопотать ни о чем не надо.
— Конечно, конечно.
* * *
По данным «Всей Москвы», в Белокаменной было 10 гаражей и только одни автомобильные курсы, причем рядом с сыскным — на Тверской, в доме 62. Тараканов первым делом пошел туда, но курсы были открыты только до 6 вечера. Пришлось наиболее перспективное место оставить до утра. До десяти вечера Тараканов успел объехать только пять гаражей. Нив одном из них Павлюченко машину не нанимал. В 11 часов Кошко проводил совещание, на которое опаздывать не рекомендовалось. Доложив начальнику об итогах работы и получив задание завтра закончить обход оставшихся гаражей, Тараканов отправился домой.
