– Нет. С детства любила лазить по пещерам.
– И старым английским замкам с привидениями…
– У вас извращенный взгляд на наши замки.
– Это все голливудские фильмы, – его уши оживились, но маленькие черные глазки, не мигая, смотрели на собеседницу. – Увы, у нас нет замков. Предки строили из камня только монастыри. Есть Кремль в Москве, да еще в нескольких княжеских столицах. Остальное часто горело в пожарах.
– Почему же строили из дерева?
– Традиция. Они были лесными жителями. Даже сейчас вокруг бетонных коробок сажают деревья, а не цветы. Лес – наше богатство.
– А газ и нефть?
– Продаем, не считая. Чего много – не ценится.
– Это что, русская поговорка?
– Нет. Наблюдения натуралиста.
– Вы скорее скептик, чем натуралист.
– И на том спасибо… А вы мне нравитесь, Элизбет! У нас много общего.
– Например…
– Откровенность, – лицо у Вадима было удивительно неподвижным. – Вы прямой и целеустремленный человек.
– Только не добавляйте «несмотря на то что, девушка».
– А что, часто добавляют? – его улыбка была холодной, как и пристальный взгляд. – Впрочем, с вами приятнее говорить откровенно, чем флиртовать.
– Не представляю вас флиртующим.
– Ну, я же сказал, что у нас много общего.
– Не будьте так самонадеянны, Змей.
– Хорошо запоминаете незнакомые слова, – его уши остались неподвижны.
– Да, я хорошо учусь и вхожу в первую десятку университета.
– Тогда позвольте пожелать вам и сегодня попасть точно в десятку.
– Я не подведу, – она достала визитку. – Вот адрес гостиницы, где я остановилась.
– У меня уже нет сомнений в успехе, – уши на приплюснутом черепе зашевелились, а сквозь щелочки век сверкнули черные глазки. – Я заеду в одиннадцать вечера. Черный «Гольф» с тремя шестерками на номере.
– Число зверя?
– Если вы увлекаетесь нумерологией, то должны знать, что в сумме они составляют простое число девять. А это число мудрости, успеха или победы.
Опустившаяся на столицу ночь осталась почти такой же теплой, как и тихий вечер. Прогуливающиеся парочки и стайки подростков не торопясь двигались по большой дуге, вымощенной разноцветной плиткой, вдоль шикарной гостиницы на Тверской. Солидные автомобили, поблескивая отраженными на капотах огнями, привозили празднично одетых гостей, которые, степенно ступая по ковровой дорожке под большим навесом, скрывались в ярко освещенном фойе. Очевидно, в большом ресторане гостиницы был прием или еще какое-то торжество. Не попавшие на сей праздник старались с явным безразличием не смотреть в сторону более удачливых сограждан и уж тем более не заметили, как швейцар услужливо открыл большую стеклянную дверь перед маленькой, почти мальчишечьей фигуркой, которая быстро юркнула в темноту.
– Мистер Змее-е-й, – ноготки легкой дробью пробежали по лобовому стеклу припаркованного «Гольфа».
– Добрый вечер, – водитель наклонился и открыл пассажирскую дверь, не вставая с места. – Преимущество маленькой машины в том, что она не признает церемоний.
– У меня тоже не «Линкольн». Даже в небольших городах парковаться с каждым годом все труднее. Езжу на «Микре».
– «Нисан» всегда делал хорошие машины, – Вадим резко вырулил в поток машин и прибавил скорость.
– Звучит непатриотично, но мне нравятся японские машины.
– Это они умеют, – водитель мельком взглянул на пассажирку. – Надеюсь, мой английский вас не раздражает.
– Думаю, мой русский звучал бы намного ужаснее.
Они замолчали, решив, что приличия соблюдены, а затевать душевный разговор ни у кого желания не было. Ночная Москва, словно накинув яркие, сверкающие огнями одежды, преобразилась. Исчезла солидная дама в строгом деловом костюме, и появилась веселая, даже озорная девчушка в коротком платьишке с блестками, жаждущая развлечений. Несмотря на поздний час, на дорогах было много машин, но они не стояли в унылых «пробках», а неслись, лихо перестраиваясь на рискованном расстоянии друг от друга. Светофоры краснели, когда кто-то нагло нарушал правила, но старались побыстрее подморгнуть зеленым, всем своим видом говоря, что и они когда-то были молоды.
– Ну, вот мы и на месте, – «Гольф» круто свернул вправо и покатился, сбавляя скорость, по улочке, плотно заставленной автомашинами. – Нам бы местечко, – Вадим подался вперед, высматривая просвет между оставленными на ночь машинами. – Маленькую щелочку… Ну, ребята, не надо жадничать…
Им повезло, и маленький «Гольф» с тремя шестерками на номерном знаке аккуратно вписался в будто его дожидавшийся пятачок. Все стихло, а свет из нескольких окон, где еще не спали, и не подумал упасть на две фигурки, бесшумно скользнувшие в соседний тупик. Они были почти одинакового роста. Тот, что был чуть повыше, нес солидную сумку, но двигался легко и уверенно. Он явно знал дорогу, и царивший вокруг полумрак не смущал ночного проводника. Остановившись у старенькой трансформаторной подстанции во дворе, фигурка с сумкой чуть задержалась у двери, потом скользнула внутрь, увлекая спутника. Все произошло очень быстро и беззвучно.
Когда дверь закрылась, Вадим включил карманный фонарик и жестом показал, куда идти. Они протиснулись в узкий проход за гудящим масляным трансформатором и оказались в небольшом помещении, где располагались обшарпанный стол и деревянная лавка. По стаканам и видавшим виды телогрейкам было понятно, что здесь иногда отдыхали электрики. Без лишних слов Змей достал из сумки экипировку для прогулки в подземных коммуникациях. Он быстро одевался сам и помогал спутнице. Когда та справилась, проводник критически окинул взглядом новорожденного исследователя лабиринтов. Сдержанно кивнул и ловко отпер отмычкой большую металлическую дверь в углу. Облупившаяся зеленая краска не делала ее похожей на дверцу в каморке папы Карло, но настроение у обоих было примерно такое же, как и у сказочных персонажей с золотым ключиком.
– Здесь глубокая шахта, – произнес шепотом диггер. – Будем спускаться по скобам метров десять. Не торопитесь.
Холодный металл чувствовался даже через вязаные перчатки. Ржавчина оставляла следы на новенькой ткани, но скоро это перестало интересовать. Спуск закончился коллектором, в который сходилось несколько тоннелей. Возможно, оттого, что по стенам были закреплены толстые электрические кабели, все тоннели были сухими и чистыми. Вадим уверенно направился в один из них, а мнимая англичанка заторопилась следом, стараясь не терять из виду увесистый рюкзак на отнюдь не богатырских плечах.
Судя по уверенным движениям проводника и тому, как он ловко двигался по бетонным желобам и проныривал под пересекающими их путь трубами, Змей был здесь как дома. Его фигура, казавшаяся неказистой наверху, под землей удивительно гармонировала с разнокалиберными трубами, кабелями, исковерканными шкафами, грязью и накопившимся мусором. Прозвище очень удачно подходило к этому юркому и проворному человечку. Словно акробат на трапециях, он так ловко использовал для передвижения различные выступы, обрезки торчащей арматуры, нависающие трубы и даже дренажные колодцы, которые легко перепрыгивал, выбирая более безопасный и удобный путь. Стараясь повторять за ним все движения, новоявленный напарник двигался следом, подсвечивая дорогу электрическим фонарем. Скорее всего, диггер привык ходить под землей один, но время от времени он оборачивался и останавливался, если спутник отставал.
Они шли уже достаточно долго, петляя и протискиваясь в сложных переплетениях тоннелей, коллекторов и лазов, когда диггер остановился на развилке округлой бетонной аппарели. Здесь большая труба на полу раздваивалась и терялась в темноте низких проходов.
– Перекур? – стараясь придать своему голосу бодрость, выдохнула девушка.
– Курить не будем, – Змей посветил на нее фонариком, быстро осматривая, все ли в порядке. – Могут сработать пожарные датчики, да и газ из системы иногда травит.
– Это не опасно?
– То, на что вы решились, трудно назвать приятной прогулкой. Хотя пока нам везет.
– А что может случиться?
– Дождь пойдет, и в ливневке вода по пояс поднимется, или канализацию прорвет где-нибудь…
– О, только не пугайте меня раньше времени!
– Нет. Мы отдохнем десять минут и пойдем дальше. К сожалению, там придется пригибаться и внимательнее смотреть под ноги.
– А мы идем к Кремлю? – девушка внимательно посмотрела на проводника.
– Нет. Либерея спрятана в другом месте.
– О, я читала, что Иван Грозный вывез ее из столицы, когда внезапно уехал в Коломенское на какое-то Рождество.
– Семнадцать лет царь жил не в Москве, а в Александрове, куда перенес столицу.
– Не понимаю зачем.
– Для этого нужно знать историю нашей страны. Ивана Васильевича называют Грозным и приписывают немало зверств. Спорить не буду, предложу лишь стать на точку зрения мальчика, которого с детства хотели убить, и не какие-то там чужеземцы. Нет, свои же! Да и предавали его самые близкие люди, которым он верил долгие годы. Друзья и наставники. А каково знать, что любимую женщину отравили опять же свои, те, кто ходит рядом… Когда борьба с могущественными боярскими кланами грозила перерасти в открытое противостояние, гражданскую войну, царь, согласно древним традициям, покинул трон добровольно, предоставив право выбора народу.
