Девушка вздохнула:
— Так. Если тебя мое расписание не устраивает...
Стас тут же суетливо замахал лапками:
— Устраивает, устраивает! Завтрак в половине седьмого... Очень романтично! А если не ложиться спать, то можно представить, что это просто поздний ужин. Ерунда! Вот увидишь, мы с тобой...
Рона остановила гостя удивленным взглядом:
— Минуточку. Что за странный ажиотаж? Во-первых, не мы с тобой, а ты сам с собой. А во-вторых, о каком завтраке идет речь?
Стас примирительно вскинул ладони:
— Не вопрос, завтрак я и сам могу приготовить. А ты мне — ужин.
— С чего вдруг?
— Интересно, а что ж я вечером буду голодным здесь сидеть?
— Да не будешь ты здесь сидеть вечером!
Непосредственность нового знакомого просто поражала.
— Почему это? — разочарованно протянул юноша.
— Да потому, что я тебя не приглашаю.
— Так пригласи!
— И не собираюсь.
— Ладно. — Стас уже вполне по-хозяйски прошелся по квартире. — Раз ты ко мне так относишься, остается одно... — он сел на кресло и закинул ноги на табуретку, — понравиться тебе за оставшиеся пятнадцать минут.
— Нет у тебя никаких пятнадцати минут! — словно заклинание, устало произнесла Рогнеда.
— Десять?
— Ни минуты. Или спать, или...
Последовал выразительный жест в сторону входной двери.
— Кстати, а почему у тебя на стенах не висят фотографии?
Рогнеда непонимающе оглядела стены.
— Какие еще фотографии?
— Твоих родителей, разумеется.
Девушка нахмурилась.
— Послушай... Я чего-то не понимаю. Ты зачем ко мне приперся посредине ночи? Фотографии смотреть?
Стас принял вид оскорбленного достоинства.
— «Приперся»!.. Ничего себе, как у нас школьные учителя выражаются. Хуже строителей.
— Просто ты к строителям никогда в половине третьего утра не приходил. Попробуй на досуге.
— Так я же не просто так, а по делу.
— Познакомить меня с собакой брата?
— Нет.
— Тогда зачем?
— Поддержать в трудный момент.
— А я тебя об этом просила?
— Зачем просить, я и так знаю. Ты что, мне не доверяешь?
Девушка невольно рассмеялась:
— И он еще спрашивает! Разумеется, не доверяю. Во-первых, я тебя совершенно не знаю...
— Но ты же была в моем ресторане.
— А кто знает, какой процент маньяков среди владельцев ресторанов? Когда человек целый день среди ножей и топориков для разделки мяса, то он вполне может...
Стас неожиданно вспылил:
— Да, блин, я известный анти-Раскольников! Тот придурок старушек мочил, а я — юных сирот. Ты что, не можешь отличить нормального человека от маньяка?
Девушка тоже перешла на повышенные тона:
— Нет, не могу! Потому что ты ведешь себя как маньяк! Я вообще не понимаю, чего ты ко мне привязался? Ты что, тимуровец?
— Кто?
Девушка отмахнулась:
— Лошадь в пальто.
— Вот и поговорили.
Юноша встал и направился к двери.
— Было очень приятно познакомиться. Я и маньяк, и член бригады какого-то там Тимура... Я только одного не пойму, зачем тебе вообще на улицу выходить? Сидела бы здесь в четырех стенах, пасьянсы бы вышивала...
— А я тебе в собеседники и не навязывалась! — прокричала ему вслед Рона. — Мне вообще никто не нужен...
Стас обернулся, состроив рожу:
— Ну конечно! Ведь в двадцать три года жизнь уже прожита! Только запомни, если тебе' вдруг не повезет и окажется, что кантоваться осталось еще лет пятьдесят, то, поверь, будет чертовски тяжело найти кошку, которая проживет с тобой эти пятьдесят лет...
Стас принялся яростно дергать замок, пытаясь открыть дверь.
— Черт, что за конструкция? Таких уже лет сто не выпускают... Ты его у динозавров, что ли, из пещеры выломала?..
Впервые за все время их недолгого знакомства он даже не улыбался.
— Подожди, — вдруг окликнула Рогнеда.
— Что? — Стас даже не обернулся. — Выбросить по дороге мусор?
— Нет... — она кусала бледные губы, — я только хотела сказать... Тимур, он не был преступником... Это был мальчик, пионер, он помогал старым и одиноким людям, у него была команда, и они рисовали на калитках такие красные звезды...
— Я понял, — Стасу наконец удалось открыть замок, — клевый был пацан. Тебе звезду на подъезде нарисовать?
— Нет. Я вообще не хотела, чтобы ты... — Рогнеда замолчала. По щекам вдруг покатились крупные слезы. Ни слова больше не говоря, девушка подошла к шкафу и достала конверт. — Это письмо, которое мама не успела отправить...
Сразу стало очень тихо. Слышно было даже, как где-то льется вода в ванной.
Стас отпустил ручку двери, вид у него был по-прежнему хмурый.
— Что за письмо? — После секундного колебания Стас шагнул обратно в комнату.
— Я не знаю. Я нашла его в маминых бумагах. Уже после... — Голос девушки беспомощно угас. — Там на конверте адрес Интерпола, и я не знаю, что мне делать.
— Ты хочешь отдать его мне?
Рогнеда неуверенно кивнула.
— Зачем?
Юноша смотрел то на нее, то на конверт.
— И что ты хочешь, чтобы я с ним сделал?
Рогнеда села в кресло, обхватила плечи руками.
— Понимаешь, еще с утра я была уверена, что письмо следует отослать прямо так, не читая. Но теперь... — Она вытерла слезы. — Теперь мне кажется, там находится что-то очень важное, то, что я должна знать.
— И?.. — Стас вопросительно поднял брови.
— Прочти, пожалуйста. Я... боюсь.
Осмотрев письмо со всех сторон и даже зачем-то на свет, Стас аккуратно распечатал конверт. Несколько раз пробежал глазами текст. Рогнеда из-под ресниц следила за ним. Однако кроме легкой озабоченности на красивом лице нового знакомого ничего прочесть было невозможно.
— Ну? — наконец не выдержала девушка.
— В каком смысле? — Юноша продолжал над чем-то размышлять.
— Что там написано?
— Послушай, — Стас поднял глаза и попробовал улыбнуться, — я тут вот о чем подумал. В принципе, если твоя мама не хотела, чтобы ты об этом знала, то...
— Я уже приняла решение, — оборвала его девушка. — О чем письмо?
— Желание понятное, но...
— Если не хочешь говорить, тогда верни письмо. — Рогнеда протянула руку.
— Один момент. — Стас спрятал конверт за спиной. — Предлагаю для начала обсудить сложившуюся ситуацию.
— Сначала расскажи, что там написано.
Синий глаз неодобрительно прищурился:
— Но ведь твоя мама не хотела этого.
— Откуда ты знаешь?
— Оно адресовано не тебе. К тому же запечатано.
— Что там написано?
Стас принялся растирать подбородок, как обычно делают люди, желающие оттянуть время.
— Скажи, сколько раз твоя мама была замужем?
— Один. Почему ты спрашиваешь?
— Ну, если иных мужей у твоей мамы не было, то получается... — Стас слегка запнулся, при этом он старался смотреть в сторону. — То получается... Получается, что...
— Да говори же!
— Получается, что в этом письме речь идет о твоем отце.
Рона слегка побледнела.
— Там... что-то плохое?
— Ну почему сразу плохое?
— На конверте адрес Интерпола... Речь идет о преступлении? Да?
— Да. — Стас взял ледяные ладони девушки и крепко сжал. — К сожалению, это так. Твоя мама обвиняет бывшего мужа, сиречь твоего папу, в убийстве.
— Что?! — одними губами выдохнула Рогнеда.
Стас пересел ближе, почти вплотную, и обнял дрожащую девушку за плечи.
— Послушай, на самом деле это еще ничего не значит. Во-первых, все произошло очень давно, двадцать с лишним лет назад. Во-вторых, как мне показалось, в ее словах нет стопроцентной уверенности. Она пишет приблизительно следующее: если вы хотите раскрыть такое-то преступление, то обратите внимание на такого-то человека. А это можно понимать, как хочешь. Может, он был просто свидетелем.
Глотая слезы, Рона отрицательно покачала головой:
— Не был он свидетелем.
— Почему ты так думаешь?
— Потому, что я знаю, о каком убийстве идет речь.
Стас слегка отстранился:
