— Это очень ответственный шаг. Я должен подумать.
— Подумать нужно обязательно.
Старый князь погрузился в глубокую задумчивость, Лобанов молча сидел и ждал, когда Дмитрий Львович выйдет из этого транса.
— Я расскажу тебе совсем короткую историю. До первой мировой войны твой прадед жил в Париже. Он приехал туда заниматься живописью. Он был хорошим художником, но тогда в Париже таких, как он, было больше чем звезд на небе. И, поняв, что слава великого живописца ему не светит, он переключился на собирание чужих картин. А так как для этого у него были оба необходимых вещей: вкус и деньги, то вскоре об его коллекции заговорили во всем городе. И в качестве собирателя полотен он приобрел немалую известность. Там же в Париже он женился на русской девушке, из не очень знатной, но вполне хорошей дворянской семьи. Наверное, он бы так и продолжал счастливо жить, если бы мир не разорвали громы войны. Оставив семью во Франции, ему с большим трудом удалось выехать оттуда и вывезти свою собрание, совершив на пароходе огромный крюк, обогнув всю Африку. Он заехал в свое имение, оставил там коллекцию и добровольцем ушел на фронт.
— Что было потом? — тихо спросил Лобанов. Давно он не ощущал такого напряжения.
— Потом была война, очень кровавая. Князь защищал свою Родину, он был на передовой, командовал ротой. А затем грянул, будь он трижды проклятый, семнадцатый год, Его императорское Величество наш Государь отрекся от престола. И все покатилось, как сель с горы. Сразу же не стало ни государства, ни армии, ни порядка. После октябрьского переворота князь оказался среди тех, кто активно организовывал белое движение. Когда стало ясно, какая из сторон одерживает в этой кровавой междоусобице вверх, он вернулся в свое имение. Недалеко была наступающая Красная армия. И князь не знал, что делать со своей коллекцией. Он боялся, что его бесценное собрание постигнет печальная участь. В этот момент Красная армия предпринимает внезапное наступление, фронт оказывается прорванным. Князь попадает практически в безвыходную ситуацию, у него уже нет даже времени на эвакуацию картин. И тогда он принимает решение спрятать их в окрестностях имения. Ему это удается сделать буквально за сутки до прихода большевиков. На этом след его прерывается, что произошло с ним дальше неизвестно. Никто больше его не видел нигде и никогда. Как никто не видел больше и коллекции.
Старый князь остановил свой рассказ и внимательно посмотрел на Лобанова.
— Но что за коллекция была у моего прадеда? Может быть, она не имеет большой ценности? Взгляды на живопись меняются, то, что раньше очень ценилось, сейчас может ничего не стоить.
— Некоторое время назад я обратился к специалистам с просьбой оценить ее. Они назвали цифру… — Старый князь замолчал.
— Какую же цифру? — спросил Лобанов, ощущая, как у него пересыхает в горле.
— Эксперты считают, что эта коллекция в нынешних ценах стоит не меньше тридцати миллионов долларов.
Лобанов почувствовал, что у него закружилась голова.
— Но откуда известно, что эти картины действительно столько стоят?
— Существует каталог коллекции, который составил князь перед тем, как ее спрятать. Ты можешь сам ознакомиться с ним. Тебе, как любителю и знатоку живописи, будет не сложно оценить истинную ценность собрания.
Старый князь протянул Лобанову список на нескольких страниц. Его глаза побежали по строчкам. И чем дальше они бежали, тем сильнее билось сердце. От одних только имен можно было сойти с ума: Ренуар, Сислей, Писсаро, Моне, Пикассо… Этот князь в самом деле знал, что следует покупать. А ведь в те времена, когда он совершал свои бесценные покупки, грядущая слава многих из этих художников еще вызывала большие сомнения.
— Фантастика! Но как попал этот перечень к вам, если судьба князя неизвестна.
— С ним был верный человек, местный станичник по фамилии Луцкой. Ему удалось спастись, он бежал в Крым, потом сел на пароход, плывущий на Константинополь. За границей он невероятно бедствовал, даже просил милостыню. И все хотел найти моего отца. И ему это удалось. Я помню тот день, хотя с тех пор прошло больше шестидесяти лет, когда он пришел к нам в дом под Парижем. Сперва мы приняли его за клошара и не хотели пускать. Но он объяснил, кем является на самом деле. Он принес несколько бумаг, оставшихся у него после смерти князя. В том числе и тот список, что ты держишь в руках.
— А что еще принес этот Луцкой?
Старый князь ответил не сразу.
— Тетрадь, вернее дневник князя. Это очень ценный дневник. В нем содержится ключ к тому место, где спрятаны картины. К сожалению, только ключ, а не замок. Его надо найти и открыть. Мне эта задача уже не по силам.
— А вы уверены, что за такой большой промежуток времени никто не нашел этот клад?
— Уверен. Мы проверяли, не заявлялись ли на продажу или не выставлялись ли на выставках картины из этого списка? За столько лет — ни одной! Они там, они ждут, когда за ними придет кто-то из рода Лобановых-Тверских! Ты понимаешь?
Лобанов осторожно кивнул головой. Он понимал все значение сказанного старым князем. Но он не понимал, какое непосредственное отношение имеет эта стародавняя история лично к нему. Кладоискателем он становится не собирается, только этого ему еще и не хватало. Да и мало ли где мог запрятать князь свою коллекцию? Он не представляет, каким образом сможет ее найти?
— Что же вы хотите, чтобы я сделал?
Старый князь молчал, он сидел в кресле прямо и неподвижно, словно собственная застывшая мраморная копия. Его взгляд пронзал пространство и время и уходил куда-то в глубь мирозданья. Вот только в прошлое или в будущее, этого Лобанов постичь не мог.
— Я сам долго намеревался отыскать эту коллекцию, Но у меня на это уже нет ни времени, ни сил. Я вручаю эту тетрадь тебе. Ты сам должен решить, что тебе с ней делать.
Старый князь встал с кресла. Было видно, с каким трудом дался ему этот героический поступок. Лобанов бросился к нему на помощь, но Дмитрий Львович решительным жестом остановил его порыв.
— Не надо, я сам.
Он сделал несколько шагов к тумбочке. Выдвинул ящик и достал оттуда запрятанную в кожаную обложку тетрадь. Затем вернулся в кресло. Это путешествие отняло у старого князя почти все силы. И сейчас он неподвижно сидел в кресле, восстанавливая их.
— Пожалуйста, окажи мне милость, подойти ко мне, — вдруг услышал Лобанов голос старого князя Лобанов.
Он встал и подошел к нему.
— Я вручаю тебе главную реликвию дома Лобановых-Тверских, торжественно сказал Дмитрий Львович. — Теперь ее судьба полностью зависит от тебя. — Он протянул тетрадь. — Нагнись, я хочу тебя благословить.
Лобанов нагнулся, старый князь перекрестил его, затем поцеловал в лоб.
— Сейчас иди, я должен отдохнуть. Приходи завтра в тоже время. Я хочу тебе кое что еще рассказать. Может быть, это поможет твоим поискам. Сейчас у меня на это нет сил.
— Я обязательно приду, — пообещал Лобанов.
Он направился к двери, перед тем, как выйти из номера остановился и посмотрел на старого князя. Тот сидел очень прямо и смотрел вслед уходящему Лобанову, как смотрят на человека, который отправляется в далекое и опасное путешествие. Изрытое глубокими бороздами морщин лицо было непривычно благородно, его выражение не походило на выражения современных людей, казалось на нем отразилась вся бурная история существования княжеского рода Лобановых-Тверских в течение многих столетий. И Лобанов подумал, что он должен непременно надолго запомнить эту величественную картину, ибо скорей всего ничего подобного в своей жизни он уже не увидит.
Глава седьмая
Лобанов спустился в холл гостиницы и внезапно остановился от удивления. Его уже ждали, причем, явно с большим нетерпением, так как едва он появился, все скопом бросились к нему.
Ждали же его трое: Иннокентий, Натали и Джордж. Они окружили его столь тесно, что Лобанов не мог выбраться из образовавшегося круга.
