Гитлер начал предъявлять новые притязания. На Нюрнбергском процессе Риббентропа спросили, начал бы Гитлер войну, если бы ему отказали передать Судеты? Риббентроп ответил, что нет, вермахт был не готов к войне.
Ночь не принесла облегчения, и Василий заснул только под утро.
* * *
Утром, как и вчера, Кубарев поехал на встречу с разведчиками, оставив в отеле для присмотра за испанцами своего молодого напарника.
Его уже ждали, и в машину сел Гренч. Мужчины пожали друг другу руки.
— Есть что-нибудь интересное? — спросил Кубарев.
— У всех пусто, сэр, — ответил Гренч. — Народ как будто закрыл глаза и набрал в рот воды. Вчера местные фашисты устроили драку и разгромили один из баров. Приехавшая полиция арестовала всех участников потасовки, а так же владельца бара, и провела там обыск. В свое оправдание фашисты заявили, что под крышей заведения собираются коммунисты, готовящие захват власти в стране. Весь город уже в курсе произошедшего. Часть баров наверняка сегодня не откроется. Все их владельцы мошенники — сокрытие налогов, контрабандный товар, разбавленные напитки. Никому не нужно посещение полиции и обыск. Вот такие интересные свежие новости, — и он бросил Кубареву на колени несколько газет, свернутых в трубку.
— А что у тебя с Карличеком? — поинтересовался Василий.
— Через час я должен быть в баре, если он будет открыт, — посмотрел на часы Гренч. — Если нет, подожду его на улице.
— Если не встретитесь, то езжай к нему домой, — Кубарев подробно проинструктировал Гренча, как действовать дальше: — В случае увольнения успокой парня. Скажи, что у тебя есть мысль, как вернуть его в охрану, но для этого ты должен поговорить с Новаком. Попроси Карличека подробно рассказать, что он знает о нем — взгляды на ситуацию в Европе, Германии, Испании, проблемы в жизни, семья и так далее. Объясни, что вся эта информация нужна для того, чтобы было проще вести разговор и быть убедительнее в своих доводах. На вопрос, зачем ты собираешься помогать, скажи, что у тебя есть мысль подставить Бранта, что ты очень не любишь фашистов, а Брант, по твоему мнению, им является, но без Новака это невозможно, да и знакомство с ним, может быть, когда-нибудь тебе пригодится. Предложи Карличеку познакомить тебя с Новаком. В случае отказа, которого, я думаю, не будет, попроси рассказать, как его можно узнать и найти. Адрес места жительства, номер его машины, если она у него есть, какие-то особые привычки и пристрастия — в общем всё, что он знает. Объясни, что за это знакомство Новак будет ему только благодарен. При согласии познакомить назначай встречу в баре, по возможности на сегодняшний вечер, нам нужно торопиться.
— А если кто-то из них пойдет в контрразведку или в службу безопасности завода? На месте встречи нас может ожидать засада.
— Ты хотел сказать, слежка, — уточнил Хатерворд. — А я разве сказал, что мы туда пойдем? На место встречи пойдут Франц, Дорн и Генрих. У нашего молодого глаз на слежку острый, с десяток лет, не меньше, от полиции бегает. Вот они и проконтролируют, чисто там или нет. Ты со мной будешь в машине на улице. Когда они нам сообщат, что всё спокойно, мы вступим в дело, но не в баре. Даже если они не заметят слежки, то она все равно себя проявит, сопровождая наших знакомцев, когда они покинут бар. Задерживать кого-то, вошедшего в контакт с нашим интересом, абсолютно бессмысленно, полиция и контрразведка это понимают. Никаких доказательств преступной деятельности нет. Нам даже опасней служба безопасности завода. Полиция связана рамками закона, хотя и там далеко не ангелы. Сотрудники заводской безопасности могут, просто защищая секреты компании, похитить человека, пытать его, а потом раздеть догола и закопать труп на какой-нибудь помойке или в лесу. Да и смысла идти и заявлять куда-либо о какой-то частной встрече в баре ни у Карличека, ни у Новака никакого нет. Над ними там просто посмеются. Вот когда мы обозначим свой интерес перед Новаком, тогда надо будет держать ухо востро.
— Я так полагаю, сэр, мы будем вербовать Новака? У вас уже есть план, как сорвать закупку оружия?
— Всё будет зависеть от той информации, которую даст нам Карличек, так что ты уж постарайся вытянуть из него как можно больше. Плана у меня пока нет, но если мы получим Новака, то, возможно, и интересную информацию, которую сможем использовать для решения нашей задачи. Давай езжай, встречайся с Карличеком, по возможности назначай встречу на сегодня. Часа через три буду ждать тебя на центральной площади. Возьми с собой Франца и Марвина, проинструктируешь их в машине. Пусть после твоей встречи понаблюдают за этим Карличеком, куда пошел, с кем общался. Дорн пусть идет ко мне. Удачи.
Через минуту в машину сел Дорн и поздоровался.
— И тебе не болеть, — приветствовал его Кубарев-Хатерворд и без остановки продолжил: — Вчера ты рассказывал, как познакомился со своим лаборантом Михалем. Мне кажется, я что-то из твоего рассказа упустил. Повтори, пожалуйста, так же подробно.
Примерно с минуту Дорн молчал, так как всегда основательно подходил к делу и, готовясь ответить на вопрос, вспоминал все подробности. Прервав паузу, он начал говорить своим глубоким баритоном, и когда прозвучало слово спектрометр, его речь была прервана возгласом Хатерворда:
— Вот! Спектрометр!
Дорн замолчал и вопросительно посмотрел на своего слушателя.
— Слово мне не совсем знакомо, но я его где-то слышал. Как я понимаю, вы говорили о металлах. Это прибор, который показывает состав металла, из каких компонентов и добавок он состоит?
— Да, сэр.
— Если в нем присутствует слово метр, значит, прибор показывает и количество различных составляющих металла, — Кубарев то ли размышлял вслух, то ли задавал вопрос.
— Вы абсолютно правы, сэр.
— Значит, каждая разливка металла хоть немного, но имеет свои отличия?
— Конечно, — подтвердил Дорн, — хотя это не существенно при поточном производстве, так как на девяносто восемь-девяносто девять процентов они одинакового качества. Абсолютной идентичности добиться при каждой плавке металла невозможно. Чего-то чуть больше, чего-то меньше, что-то при плавке выгорело.
Кубарев-Хатерворд, задавая вопросы, даже не отдавал себе отчета, почему он это делает, и только спустя несколько секунд он это понял. Сейчас перед его внутренним взором была фотография внутренней стенки замка, на темной поверхности которой были светлые полосы. Он будто слышал голос инструктора из новгородской школы подготовки агентов после его «побега» из лагеря: «Эти полосы оставлены отмычкой, вскрывшей замок. По этим царапинам можно идентифицировать саму отмычку, а так же и по металлу, из которого она изготовлена». Вспомнился и «выпускной экзамен»
