Ознакомительная версия.
Я же могла только бодать лбом стекло, слушая скрип потревоженной рамы. А ночью, когда в доме напротив гасли огни, я брала свечу и ходила по комнате, туда-сюда, туда-сюда, от стены к стене и обратно.
— Они их всех прибрали к рукам, — бормотала я. — И Неженку, и мистера Иббза, и миссис Саксби, и даже, наверное, Джона с Филом. Как паучищи какие, оплели своими сетями. Нам надо быть осторожными, Чарльз. Да-да! Что, если они уже знают, что я сбежала от доктора Кристи? Теперь-то уж точно знают! Они выжидают, Чарльз. Поджидают меня. Вот она и не выходит из дома — еще бы, боится, небось, оставить миссис Саксби без надзора. Хотя он — он выходит. Я его видела, и не раз. Я тоже выжидаю. Хотя они об этом не подозревают. Он-то выходит. В следующий раз, как только он уйдет, мы и приступим. Я — муха, за которой они охотятся. Они меня не заловят. Мы пошлем к ним тебя. Об этом-то они и не подумали! Ну как, Чарльз?
Чарльз ничего не отвечал мне на это. Я так долго держала его в темной комнате, он маялся без дела, лицо его стало землисто-бледным, и глаза стали стеклянные, как у куклы.
— Хочу куртку, — твердил он, но как-то вяло, и думаю, он уже забыл, для чего она ему нужна. Потому что в конце концов настал момент, когда он сказал так, а я на это ответила:
— Хорошо. Сегодня ты ее получишь. Мы и так достаточно долго ждали. Сегодня — наш день.
Но вместо того чтобы радоваться, он испуганно вытаращился.
Может, ему показалось, что в глазах моих блеснул безумный огонек. Не знаю. Я же была уверена, что действую как настоящий прожженный шулер, и это впервые в жизни. Я повела его на Уотлинг-стрит и выручила из заклада его курточку. Но ему не дала. Потом посадила его на омнибус.
— Это тебе награда за мучения, — сказала я. — Поглядишь из окошка на витрины.
Я выбрала места рядом с женщиной с младенцем на руках. Курточку я положила себе на колени. Потом посмотрела на малыша. Женщина заметила, что я на него смотрю, и я улыбнулась.
— Какой милый мальчик, — сказала она. — Правда? Только вот никак не хочет спать, как мама его ни просит. Вот и вожу его на омнибусах, укачивает — и он засыпает. Мы ездили из Фулема в Боу, а теперь обратно.
— Славный, — сказала я. Наклонилась и погладила его по щечке. — Вон у нас какие реснички! Сердцеед будет, это точно!
— Да уж!..
Потом я откинулась на спинку сиденья. Когда объявили следующую остановку, я сказала Чарльзу, что мы выходим. Женщина попрощалась с нами и, когда омнибус тронулся, помахала нам рукой из окна. Но я не помахала в ответ. Потому что, прикрываясь курткой Чарльза, я ощупала ее корсаж и отцепила часы.
Это были изящные дамские часики, как раз то, что нужно. Я показала их Чарльзу. Он посмотрел на них так, словно это ядовитая змея и вот-вот его укусит.
— Где вы это взяли? спросил он.
— Один человек подарил.
— Я вам не верю. Верните мне куртку.
— Сейчас.
— Дайте мне куртку!
Мы как раз шли по Лондонскому мосту.
— Заткнись, — зашипела я, — или я брошу ее вон туда... Так-то лучше. А теперь скажи мне: ты писать умеешь?
Он не отвечал, тогда я подошла к ограждению моста и помахала курточкой над водой, он снова стал плакать, но признался, что умеет.
— Молодец, — сказала я.
Пришлось еще походить, пока не нашли разносчика, продававшего с лотка бумагу и чернила. Я купила белый чистый листок и карандаш, потом отвела Чарльза в нашу комнату, усадила его и велела писать письмо. Я стояла, держа его одной рукой за шею, и смотрела, как он пишет.
— Пиши: «Миссис Саксби», — велела я.
— Как это пишется? — спросил он.
— А сам не знаешь?
Он нахмурился, потом написал. Я осталась довольна.
— Ну а теперь пиши вот что. Пиши: «Меня посадили в сумасшедший дом этот мерзавец и ваш знакомый, так называемый Джентльмен...»
— Не так быстро, — попросил он, скребя карандашом, и повел плечом, — «...мерзавец и ваш знакомый, так называемый...»
— «...так называемый Джентльмен, и эта сука мисс Мод Лилли». И подчеркни эти слова.
Карандаш двигался, потом вдруг замер. Он покраснел.
— Не буду писать это слово, — сказал он.
— Какое слово?
— На букву «с».
— Какое такое?
— Которое идет прежде «мисс Лилли».
Я ущипнула его за шею.
— Пиши, пиши. Слышишь, что сказала? А потом пиши вот что — большими буквами и покрасивее: «ОНА ЕЩЕ ПОЧИЩЕ ЕГО!»
Он помедлил, потом закусил губу и написал.
— Вот и хорошо. А теперь дальше. Пиши: «Миссис Саксби, я сбежала и сейчас нахожусь поблизости. Подайте мне знак с этим мальчиком, его зовут Чарльз. Доверьтесь ему и верьте мне...» — о, если она не поверит, я умру! — «...как прежде, послушной и верной, как собственной дочери». А дальше оставь место.
Он так и сделал. Я забрала у него листок и написала внизу свое имя.
— Не смотри на меня! — прикрикнула я, когда писала, потом поцеловала место, где была подпись, и сложила письмо.
— А дальше вот что ты должен сделать, — сказала я. — Сегодня вечером, когда Джентльмен — мистер Риверс — выйдет из дома, ты пойдешь туда, постучишься и спросишь мистера Иббза. Скажи, тебе велели продать ему кое-что. Ты его сразу узнаешь: он такой высокий, усы аккуратно подстрижены. Он спросит, нет ли чего за тобой, и если он так спросит, отвечай, что ты чист. Потом он спросит, кто прислал тебя к нему. Скажи, что знаешь Фила. Если спросит, откуда знаешь, скажи: «От одного парня по имени Джордж». Если он спросит, о каком Джордже речь, ты должен сказать: «Джордж Джослин из «Колльера».
— Джордж Джослин из... О, мисс! Нельзя ли обойтись без этого?
— Ну, тогда тебе остаются свирепые охотники за мальчиками, не скажу, что они с ними делают, и Ямайка!
Он поперхнулся.
— Джордж Джослин из «Колльера», — отчеканил он.
— Молодчина. Потом передашь ему эти часики. Он назначит цену, но какую бы цену ни дал — сотню фунтов или там тыщу, не знаю, — скажи, что этого мало. Скажи, что часы дорогие, с женевским механизмом. Скажи, что твой отец делает часы и ты в них тоже разбираешься. Пусть подумает. А еще лучше, если отойдет в сторону — тогда ты сможешь оглядеться. И вот кто тебе нужен — там будет дама, довольно пожилая, с седыми волосами, она обычно сидит в кресле-качалке, может, на коленях у нее будет ребеночек. Это миссис Саксби, она меня вырастила. Она для меня что угодно сделает. Попытайся как-нибудь к ней подобраться и передай ей это письмо. Если у тебя получится, Чарльз, тогда мы спасены. Но послушай внимательно. Если увидишь там смуглого такого парня со злым лицом, держись от него подальше, он против нас. То же касается его рыжей подружки. А если эта гадина мисс Мод окажется поблизости, отвернись. Ты меня понял? Если она тебя увидит — это еще хуже, чем злой парень, — тогда мы пропали.
Он снова судорожно глотнул. Положил записку на кровать, сел и с ужасом уставился на нее. Стал заучивать свою роль. Я стояла у окна, смотрела на улицу и ждала. Сначала спустились сумерки, потом стало темно, а когда стемнело, появился Джентльмен, выскользнул потихоньку из-за двери мистера Иббза — шляпа набекрень, на шее намотан красный шарф. Я смотрела, как он уходит, выждала еще полчасика, для верности, потом посмотрела на Чарльза.
— Надевай куртку, — сказала я. — Пора.
Он побледнел. Я передала ему кепку и шарф, подняла воротник.
— Письмо у тебя? Отлично. Держись. И без выкрутасов. Я слежу за тобой, не забывай.
Он не проронил ни слова. Вышел за дверь, а через минуту я увидела, как он переходит улицу и останавливается перед мастерской мистера Иббза. Он шел словно на виселицу. Подтянул шарф повыше к носу, оглянулся — посмотрел на окно, за ставнем которого пряталась я. «Да не оглядывайся ты, дурень!» — подумала я. Снова схватился за шарф и наконец постучался. Мне показалось, что еще миг — и он убежит. Похоже, так он и собирался сделать. Но не успел — Неженка отворила дверь. Они поговорили, и она оставила его стоять на пороге, а сама пошла звать мистера Иббза, потом вернулась. Поглядела в один конец улицы, потом в другой. Он, как дурак, посмотрел вместе с ней, словно надеялся там тоже что-то увидеть. Неженка кивнула и отступила назад, пропуская его. Он вошел, и дверь за ним закрылась. Я представила, как она поворачивает ключ своей белой пухлой ручкой.
И стала ждать.
Прошло, верно, минут пять. А может, и десять. Что я ожидала увидеть? Может, что дверь откроется и выскочит миссис Саксби, а следом — мистер Иббз или же так: что она поднимется к себе в комнату, зажжет лампу, подаст мне знак — не знаю. Но в доме все было тихо, и, когда наконец открылась дверь, на пороге появился опять лишь один Чарльз, а за его спиной — Неженка, и, как прежде, дверь снова захлопнулась. Чарльз стоял и дрожал. Я привыкла к этой его привычке дрожать и теперь по его виду поняла — дело плохо. Я заметила, как он косится на мое окно, и решила, он подумывает о том, чтобы убежать. «Не убегай, не убегай, болван!» — сказала я и в сердцах стукнула по стеклу. Может, он услышал звук, потому что в тот же миг опустил голову и пошел через улицу к нашему дому, потом стал подниматься по лестнице. Когда он вошел в комнату, лицо его было пунцовым и мокрым от слез и соплей.
Ознакомительная версия.
