— Ну-ка, ну-ка. — Начальник летучего отряда решительно отобрал у Осипа Григорьевича его «пирожок» и засунул в пулевое отверстие палец.
— Да-с. Пойдем, Осип Григорьевич, в трактир. Вам надобно выпить.
С похмелья голова работала тяжело. Никаких мыслей по поводу того, где искать Семинариста, в нее не приходило, там вообще любые мысли помещались с большим трудом. «Господи, и зачем же я вчера так напился!» В трактире просидели до закрытия, потом взяли бутылку водки и дюжину пива и поехали к нему домой. Проснулся он в десятом часу утра, рядом с храпящим Швабо. Ему еле удалось растолкать чиновника для поручений. Они наскоро умылись и, не пивши чаю, помчались на службу. Едва высидев до конца совещания, Тараканов доплелся до кабинета и плюхнулся на стул. Швабо зашел следом.
— Вы, Осип Григорьевич, не похмеляетесь?
— Да не мешало бы. В голове — кузнечные молоты.
— А у меня кое-что припасено. Заприте-ка дверь.
Как только Тараканов подошел к двери, она открылась. На пороге стоял тучный господин в дорогом пальто и шелковом цилиндре.
— Михеев здесь? — громким басом спросил господин.
— Нет. Михеев через два кабинета помещается.
Не сказав ни слова, посетитель развернулся, подошел к нужному кабинету и без стука открыл дверь.
— Господин Михеев! — раздался с порога его бас.
— А, Ильин! Чем могу служить?
Дальнейшего разговора Тараканов слушать не стал. Он закрыл дверь на замок и направился к столу Швабо. Там уже стояла сороковка водки и тарелка с хлебом. Швабо, постелив на стол бланк какого-то протокола, резал на нем колбасу.
Только выпили по первой, как услышали за стеной какой-то звериный рык. Оба чиновника выскочили в коридор. Там стоял давешний посетитель и орал во все горло:
— Мало им невинного человека за решеткой держать, так они и обобрать его норовят! Но не на того напали! Я немедленно еду к градоначальнику! Я все сделаю, господин Михеев, чтобы вы оказались там, откуда я недавно вышел!
На Михеева было больно смотреть — чиновник для поручений весь съежился и имел вид нашкодившего школьника, пойманного с поличным суровым инспектором.
— Успокойтесь, успокойтесь, господин Ильин! Завтра же я верну вам кольцо!
— Завтра? А мне надобно сегодня! Я сегодня уезжаю в Кисловодск лечить желудок, который благодаря вам испортил на казенных харчах.
— Хорошо, я вам верну кольцо сегодня. Во сколько у вас поезд?
— Вы за дурака меня держите? Сейчас скажете, что принесете кольцо к поезду, а сами не придете, и я буду вынужден уехать несолоно хлебавши. Вот вам! — Ильин показал чиновнику для поручений кукиш.
— Хорошо, господин Ильин, я принесу вам кольцо домой в течение часа, максимум — полутора часов. Вы все там же проживать изволите, на Ильинке?
— Да, все там же. Так и быть, я буду ждать вас, — Ильин достал из нагрудного кармана жилета золотые часы и отщелкнул крышку, — до часу дня. Если в час дня вы не явитесь, пеняйте на себя. Честь имею.
Ильин развернулся и, помахивая тростью, направился к выходу.
Швабо тронул Тараканова за рукав:
— Пойдемте, Осип Григорьевич, допьем — и за работу.
Они скрылись в кабинете. Тут же в дверь постучали. В кабинет зашел Михеев.
— Господа! Я надеюсь, вы не станете всем рассказывать о только что услышанном.''
— За что он так на вас взъелся? — спросил Швабо.
— Да за дело. Я его в марте арестовывал, и когда в ДоПр оформлял, изъял у него ценные вещи, как положено по инструкции. Запер в сейф. И лежало там все его имущество до позавчерашнего дня. А позавчера я взял оттуда одно колечко. Сын у меня женится, на купеческой дочке. Позавчера сговор был, ну и чтобы родителям невесты немного пыли в глаза пустить, я это колечко сыну-то и отнес. Он должен был в нем посвататься, а потом мне вернуть. А тут эта банда, я весь вчерашний день вместе со всеми, как бешеный пес, бегал, про кольцо и думать забыл. Да и сегодня с утра не вспомнил. Сейчас к сыну домой помчусь. Хорошо, если сынок его дома оставил, а если на службу надел — беда! Он у меня на железной дороге служит и сегодня утром в командировку должен был уехать. В Рязань.
— Постойте, постойте, Иван Александрович, — Тараканов почесал голову. — Ильин, с Ильинки, уж не тот ли это купец, которого мы по железнодорожному делу арестовывали?
— Он самый. Его следователь отпустил, как непричастного. Показаний на него никто из задержанных не дал, а про найденный товар он сказал, что приобрел его у неизвестных лиц, польстился, мол, на дешевизну.
Швабо сказал:
— Ладно, Иван Александрович, не беспокойтесь, мы никому про сегодняшний скандал говорить не станем. Может, водочки выпьете с нами?
— Благодарю! Я бы с удовольствием, но недосуг, к сыну помчусь. Да и боюсь я пить — вдруг к градоначальнику вызовут, если кольца не добуду.
— Хорошее хоть кольцо? — Швабо разлил водку и вручил рюмку Тараканову.
— Красоты необыкновенной. Из белого золота, все бриллиантами обсыпано, а сверху — крупный такой зеленый камушек, не знаю, как называется.
— Изумруд, — Тараканов поставил рюмку на стол. — Казимир Станиславович, нет ли у вас сухого чаю? Надобно нам с вами его пожевать, чтобы запах отбить. Извините, господа, но придется нам к начальнику сейчас же идти.
Согласно «Официальному указателю железнодорожных, пароходных и других пассажирских сообщений на летнее движение 1912 года», прямое сообщение с Минеральными Водами начиналось только с 1 мая. Справились в Агентстве международного общества спальных вагонов и на городской станции железных дорог и узнали, что господин Ильин Михеева обманул. Купец уезжал не сегодня. Он приобрел два билета в двухместное купе первого класса на скорый поезд Москва — Минеральные Воды, отправлением в 9 часов 45 минут утра завтра, 1 мая.
Кошко, по своему обыкновению, встал из-за стола и, заложив руки за спину, стал ходить по кабинету.
Остановившись, он повернулся к сидевшим подчиненным и спросил у Михеева:
— Узнали, где кольцо?
— Слава богу, сын в командировку его не взял. Я к сыну домой надзирателя послал, он кольцо уже сюда везет.
— Это хорошо. Но к Ильину вы отправитесь без кольца. Не можем же мы отдать ему такую важную улику! Придете к часу и скажете, что кольцо вернуть сегодня никак не можете. Пусть он идет к градоначальнику, пусть жалуется, поделом вам будет! Это же надо удумать такое! Не сыскное, а банда какая-то. Одни — палить начинают, как будто в Порт-Артуре, другой вещественные доказательства детям раздаривает.
— Я не дарил, я во временное пользование…
— Помолчите. Так вот, к Ильину пойдете без кольца. Градоначальнику я потом сообщу, что все это было заранее нами спланировано, для поимки преступников, но гнев его праведный некоторое время потерпеть придется. Может, он вам, Михеев, несколько суток ареста выпишет. Вы как раз в камере циркуляры разыскные подучите.
— А нельзя ли сразу его превосходительству сообщить? — робко спросил Михеев. — А циркуляры я и так выучу.
— Нет! Сразу нельзя. Его превосходительство актер плохой, а Ильин — калач тертый, вдруг чего заподозрит. Поэтому сообщу только после ареста преступников. В дом к купцу соваться не будем. Во-первых, Сашки там может не быть, а во-вторых, если он там, то может получиться так же, как в Сокольниках. А мне это ни к чему. Мне нужен хотя бы один живой преступник. Да, теперь я понимаю, почему ничего из похищенного в Москве не всплыло, — Сашка сбывал цацки Ильину, а тот продавал их по всей России, через тех же людей, которые продавали украденное из вагонов. К Ильину не суемся, берем его и Сашку на вокзале. Я лично буду руководить операцией, а непосредственно арестом займется Тараканов.
* * *
Как ни странно, Тараканов почти не волновался. Он хорошо выспался, напился чаю и в половине восьмого был уже в сыскном. Они с Фокиным тщательно почистили свои «наганы», после чего отправились к Кошко. После совещания у начальника Тараканов собрал всех переданных в его подчинение надзирателей.
