исследовании более опытным следователем, чтобы тот подтвердил мое заключение.
Судья Ди буквально оцепенел. Он медленно вернулся на свое место и обратился к госпоже Чжоу:
— Так как в ходе вскрытия не было обнаружено ни единого признака насильственной смерти, я доложу об этом вышестоящим властям и возьму на себя всю ответственность за последствия. Но мы не можем оставить это тело лежать здесь. Мы вернем его в гроб и снова похороним.
Однако не успел он закончить, как госпожа Чжоу толчком ноги выбила из-под пустого гроба одну из подставок. Гроб с треском упал и развалился. Вдова закричала:
— Я говорила вам, что он умер от болезни, а ты, собака-чиновник, настаивал на вскрытии! А теперь, когда тебе не удалось обнаружить ни одного доказательства преступления, ты хочешь снова похоронить тело, как будто ничего не произошло? Что же ты за судья? Хотя я всего лишь бедная женщина из народа, у тебя нет никакого права бить и пытать меня, когда я невиновна! Вчера ты пытался принудить меня сделать ложное признание, сегодня ты оскверняешь могилу! Раз ТЫ уже выкопал тело, оно не будет снова захоронено! Хотя мы всего лишь простые люди, мы не позволим, чтобы нас топтали ногами! Это тело не будет похоронено до тех пор, пока дело не будет закрыто и ты не потеряешь свою черную шапочку!
Она продолжала оскорблять судью Ди, а вскоре к ней присоединилась и ее мать. Судье Ди нечего было ответить разъяренным вдовам.
Однако зрители, увидев, что судью, которого они уважали за его честность, публично оскорбляют, пришли к единодушному мнению, что ситуация постыдная. Несколько пожилых людей обступили госпожу Чжоу и ее мать и начали увещевать их, говоря, что тело уже подверглось такому бесчестию, как вскрытие, и оставлять его лежать на всеобщем обозрении просто возмутительно. Другие добавляли, что судья честный чиновник и если он ошибся в этом деле, то никаких дурных намерений не имел. Третьи заявляли, что не потерпят в своей деревне женщин, которые публично кричат на судью и осыпают его ругательствами. «Над нами будут потешаться все жители соседних деревень, считая нас невежами! Лучше подчинитесь решению судьи и согласитесь на захоронение!» — убеждали он вдов.
Госпожа Чжоу, увидев, что все жители деревни ополчились против них, решила, что дальше упорствовать не стоит. Она подумала, что угрозами и обвинениями все же добилась того, что ни одного следователя больше не заставят произвести повторное вскрытие. Главное было вернуть тело в гроб и снова благополучно похоронить.
Судья Ди, заметив, что старый гроб больше нельзя использовать, послал нескольких стражников в деревню купить другой. Когда они вернулись, тело быстро одели и уложили в гроб. На некоторое время его оставили на носилках.
Судья Ди заполнил все необходимые документы, касающиеся эксгумации, и в сопровождении толпы вернулся в деревню Хуанхуа.
Уже начало темнеть, и он решил остановиться на ночь в гостинице Куна. Он позволил госпоже Би отправиться домой, а госпожу Чжоу приказал вернуть в темницу при суде до дальнейших выяснении.
Отдав распоряжения, судья Ди удалился в свою комнату в гостинице и там остался наедине со своими тревожными мыслями.
Позднее пришел старшина Хун и, поздоровавшись с судьей, доложил следующее:
— Выполняя указания вашей чести, я навел справки о молодом человеке, который был соседом Би Цуня. Я выяснил, что он был очень
дружен с Би Цунем и очень сожалеет, что смерть их разлучила. Но он мало что мог добавить к тому, что мы уже знаем. Правда, он упомянул, что при жизни Би Цуня его жена любила покрасоваться на улицах, громко балагурила и смеялась при всех. Она вела себя не так, как полагается уважающей себя домашней хозяйке. Би Цунь часто бранил ее за это, и дело всегда кончалось шумными ссорами. Когда после его смерти жена заперлась дома и отказалась видеть кого-либо, кроме свекрови, это вызвало немалое удивление соседей. Теперь, когда вскрытие не дало результатов, — добавил старшина, — как мы будем дальше расследовать дело? Хотя мы твердо убеждены, что Би Цунь был убит, пока нет доказательств, мы вряд ли можем снова допрашивать госпожу Чжоу под пыткой! Более того, двойное убийство в деревне Шести Ли тоже еще не раскрыто. Прошло более двух недель, а новостей от Ма Жуна и Чао Тая, разыскивающих убийцу, до сих пор нет. Конечно, вашей чести безразлична собственная репутация, но ведь совершены ужасные преступления, жертвы которых жаждут правосудия! Не могли бы вы, ваша честь, что-нибудь придумать…
Эти слова старшины были прерваны громкими криками, донесшимися со двора. Испугавшись, что снова появится госпожа Би и станет досаждать судье Ди, Хун решил выйти, чтобы задержать ее. Но потом он услышал голос стражника, дежурившего снаружи:
— Значит, вам нужен его превосходительство судья? Что ж, может быть, вы и жена того человека, но зачем же так шуметь? Его превосходительство делает все, что может. Вы отдохните здесь немного, а потом спокойно все мне объясните, и я доложу судье. Так почему вы решили, что тот мужчина — ваш муж?
Старшина Хун вышел во двор и услышал, что к судье прорывается жена неопознанного человека, убитого в деревне Шести Ли. Она хочет подать заявление. Когда он доложил об этом своему хозяину, судья Ди приказал привести женщину.
Ей было лет сорок на вид, она была растрепанной и заплаканной. Опустившись на колени перед судьей, она громко запричитала, умоляя его отомстить за смерть мужа.
Когда ее попросили объясниться, она рассказала следующее:
— Моего бедного мужа звали Ван, он работал возчиком. Мы живем в Люшикау, милях в двадцати от деревни Шести Ли. Накануне убийства жена нашего соседа внезапно заболела и упросила моего мужа тотчас же отправиться в деревню Шести Ли и привести ее мужа, который находился там по делам. Мой муж все равно собирался идти туда за какими-то товарами, поэтому он отправился в тот же вечер, надеясь назавтра вернуться пораньше. Я ждала его весь следующий день, но напрасно. Сначала я не волновалась, думая, что он, может быть, накупил товара и ищет телегу, чтобы привезти его. Однако когда через три дня наш сосед вернулся и сказал, что мужа моего он нигде не видел, я встревожилась не на шутку. Подождав еще несколько дней, я попросила кое-кого из наших родственников пойти навести справки по дороге и в деревне Шести Ли. Они натолкнулись на гроб, оставленный на носилках возле караульного помещения, и прочли официальное уведомление, помещенное возле него. Из этой бумаги они тотчас же поняли, что неопознанная жертва не кто иной, как мой муж, подло убитый каким-то неизвестным человеком. Я прошу вашу честь отомстить за его смерть!
Судья Ди, тронутый ее горем, произнес несколько слов утешения, заверив, что делается все для того, чтобы схватить убийцу. Он далей немного серебряных монет и сказал, чтобы на эту сумму она устроила приличные похороны.
После ухода вдовы Ван судья Ди продолжал сидеть на своем месте и размышлять. Мысли его были безрадостными: он думал, что плохо справляется с обязанностями судьи, что он оказался неспособным служить государству и народу, что вряд ли он может и дальше занимать это место.
Слуга принес ему обед, но судья Ди не чувствовал ни малейшего аппетита, и ему пришлось заставить себя съесть несколько кусочков. Не замечая удрученного старшины, стоящего рядом, он закончил трапезу в гнетущем молчании. Вскоре после этого судья Ди отправился в постель.
На следующее утро он рано покинул гостиницу и в сопровождении своей свиты вернулся в город. Однако он пошел окольным путем через деревню Шести Ли, где, повидавшись со старейшиной, велел ему оказать госпоже Ван всяческое содействие в перенесении гроба с телом ее мужав родную деревню.
Оставшись в своем личном кабинете, судья Ди смочил в чернилах свою писчую кисточку составил доклад вышестоящим властям. Он подробно описал, как он совершил преступление, осквернив могилу, и рекомендовал применить к себе соответствующее наказание. Покончив с этой печальной обязанностью, он предупредил слугу, что сегодня обедать не будет, и приказал приготовить ему ванну.
