Они спустились по каменным ступеням на нижний этаж.
— Я собираюсь навестить моего самого заклятого врага и установить, не он ли организовал убийство и похищение, — сказал Янагисава.
Небольшая свита проследовала с канцлером Янагисавой через специальный квартал внутри замка Эдо, где проживали важные члены клана Токугава. Перед ним по выложенной камнем дорожке шли два секретаря, присутствие которых требовалось при официальных визитах к чиновникам высокого ранга; следом спешили пять телохранителей, сопровождавших канцлера повсюду. Пчелы жужжали, перелетая с цветка на цветок, изысканный ландшафт заливало жаркое, подернутое дымкой солнце. Воздух казался горьковатым от дыма костра, горевшего где-то в городе, с отдаленной площадки для занятий боевыми искусствами доносились воинственные крики. Солдаты патрулировали район и сидели в караульных помещениях, расположенных вдоль стен, разгораживающих владения. Процессия Янагисавы остановилась у ворот с трехскатной крышей и раскрашенными, обитыми железом створами.
Один из секретарей канцлера обратился к стражникам:
— Досточтимый канцлер Янагисава желает повидаться с досточтимым правителем Мацудаира.
Вскоре помощники провели Янагисаву в особняк, практически не уступавший дворцу размерами и изяществом обстановки. Несмотря на внешнее спокойствие, сердце канцлера бешено колотилось, и ему пришлось сделать невероятное усилие, чтобы казаться спокойным, когда он со своими людьми вошел в зал для приема посетителей.
Там на возвышении сидел правитель Мацудаира, первый кузен сёгуна, глава клана, являющегося основным ответвлением клана Токугава, и даймё провинции в богатом сельскохозяйственном районе Канто, расположенном неподалеку от Эдо. Правитель Мацудаира был бы копией сёгуна, если бы волшебное зеркало сделало аристократическое лицо Цунаёси шире, зажгло в глазах ум, увеличило и укрепило его тщедушное тело. Этот человек, похоже, пошел в Иэясу, первого сёгуна клана Токугава, который почти столетие назад объединил Японию. Только по праву рождения Цунаёси Токугава оказался в бакуфу выше Мацудаиры.
Окруженный стражниками, расставленными вдоль стен, Мацудаира с нескрываемой враждебностью смотрел на гостей. Янагисава опустился на колени перед возвышением, его люди расположились за ним. Они обменялись поклонами, осторожными и недоверчивыми, подобно враждующим военачальникам, встретившимся на поле боя для объявления друг другу войны. Во время традиционного чая оба вели себя с подчеркнутой вежливостью, еще более оскорбительной, чем открытая грубость.
— Я ждал, что вы придете. Что вас так долго удерживало? — нарушил молчание правитель Мацудаира.
Янагисава сделал вид, что не понял подтекста в словах Мацудаиры, который явно догадывался, что канцлер считает его причастным к похищению и пришел с обвинениями.
— Мне жаль, если я доставил вам неудобство, — промолвил он. — Важные дела удержали меня во дворце.
Он недвусмысленно намекал, что статус канцлера позволяет ему находиться в эпицентре событий при дворе Токугавы в то время, как правитель Мацудаира остается на задворках, несмотря на свое высокое происхождение и подлое прошлое Янагисавы. Канцлер заработал первое очко в их схватке, а лицо Мацудаиры оскорбленно вспыхнуло. Янагисава понимал, что этот человек хотел бы стать сёгуном, думает, что достоин этого звания больше, чем кузен, и возмущен своей второстепенной ролью в управлении Японией.
— Вероятнее всего, вас занимали постельные дела, — с сардонической улыбкой бросил Мацудаира.
Он не скрывал презрения к Янагисаве, пробравшемуся через постели к вершинам власти в бакуфу и отобравшему у клана Токугава то, что причиталось ему по праву. Мацудаира пользовался любой возможностью, чтобы выставить напоказ постыдные деяния Янагисавы. Злой пожар вспыхнул в душе канцлера, но он только поднял бровь, изображая наигранное изумление.
— Многим пришлось познать высокую цену вашего остроумия, — сказал он, напоминая Мацудаире, что нередко прибегает к политическому саботажу, физическому насилию и даже к убийствам, чтобы держаться на плаву и карать всякого, кто встанет у него на пути.
— Только никчемный чиновник управляет при помощи силы. — Губы Мацудаиры скривились в брезгливой гримасе. — Талантливый делает это благородным, честным способом, в древних традициях Конфуция.
Янагисава знал, что правитель Мацудаира гордится репутацией честного и неподкупного человека и выступает за искоренение коррупции в правительстве. Самовлюбленный осел! Унаследованное положение позволяет ему с презрением относиться к таким людям, как Янагисава, сын вассала незначительного даймё, который боролся за влияние, доставшееся Мацудаире даром.
— Могущество часто торжествует над добродетелью. — В голосе Янагисавы прозвучала враждебность.
Правитель Мацудаира неоднократно наговаривал на Янагисаву сёгуну и приближал к себе его врагов; однако все попытки сместить канцлера терпели крах. Мацудаиру явно задело это напоминание, но он парировал с самодовольной улыбкой:
— Не так часто, как вам бы этого хотелось.
У него были два преданных человека в Совете старейшин, и через них он чинил препоны политике Янагисавы. Его влияние в побочных кланах Токугава лишило канцлера надежды стать даймё и управлять своей собственной провинцией. Раздражение вынудило Янагисаву бить по больному.
— Кстати, — сказал он, — приношу свои соболезнования в связи с недавней кончиной вашего сына.
Правитель Мацудаира бросил на него гневный взгляд, потом с горечью заговорил:
— Даже простое упоминание моего сына в то время, как его клан еще не снял с себя траура, является оскорблением, которое нельзя простить.
Сын правителя, Мицуёси, убитый семь месяцев назад, был фаворитом сёгуна и его вероятным преемником. Будь он жив, Мацудаира получил бы еще большее влияние в бакуфу. Убийство разрушило планы правителя с помощью сына прибрать к рукам власть в Японии и раз и навсегда устранить Янагисаву. А Янагисава от потери Мацудаиры получил прямую выгоду. Смерть Мицуёси дала сыну канцлера шанс стать наследником.
— Позвольте напомнить вам, что сёгун легко поддается не только плохому влиянию, но и давлению со стороны своего клана, — сказал правитель Мацудаира. — Он не отвергнет законного наследника в пользу бастарда с каплей крови Токугавы. А вам стоит быть повнимательней, поскольку ваше будущее не более обеспечено, чем мое.
На данный момент они оба находятся в патовой ситуации, неохотно признал Янагисава. У канцлера имеется протекция сёгуна, много союзников, он стоит одной ногой на ступеньке к наследованию и контролирует треть армии. Однако под рукой Мацудаиры не меньше солдат и столько же союзников. Стороны слишком могущественны, чтобы атаковать друг друга в открытую. Но похищение и его последствия способны определить победителя.
— Похищение госпожи Кэйсо-ин — дерзкий ход, кто бы его ни предпринял, — сказал Янагисава.
Правитель Мацудаира бросил на канцлера снисходительный взгляд, как бы говоря, что не сомневался в причине его визита.
— И какой мотив просматривается за столь дерзким ходом? — спросил он, ловко уходя от завуалированного обличения Янагисавы.
— Сёгун сделает все, лишь бы вернуть мать, — пояснил Янагисава. — Может даже пожертвовать своим высшим чиновником.
Сано полагает, что секта Черного Лотоса хочет отомстить, главный старейшина Макино считает, что похитителю нужны деньги; Янагисава же видел в похищении попытку захватить власть в стране.
— Значит, вы полагаете, что в письме с условиями будет требование об изгнании вас из бакуфу? — Мацудаира усмехнулся, уловив намек на то, что мотив вполне соот-ветствует его стремлению ударить по Янагисаве. — Интересная история. Но прежде чем предать ее гласности, подумайте, как глупо вы будете выглядеть, когда окажется, что обвиняемый во время похищения госпожи Кэйсо-ин находился дома в Эдо в окружении многих людей. Янагисава с презрением отмел алиби Мацудаиры.
— Человеку, которого я обвиняю, не было нужды рисковать на месте преступления. — Он выдержал паузу. — Пару дней назад я видел, как вы обучаете своих солдат. У вас достаточно приспешников, чтобы сделать работу.
— То же самое я могу сказать о вас. — Голос правителя стал тихим, в нем зазвучала неприкрытая угроза. — Где были ваши солдаты во время похищения? Как далеко вы зайдете, чтобы уничтожить меня?
Казалось, воздух заискрился в преддверии грозы. В комнате запахло порохом, когда они с правителем Мацудаирой балансировали на узкой грани между словесной перепалкой и открытой схваткой. Их люди были неподвижны, но готовы по первому же сигналу ринуться в бой. Янагисава чувствовал нарастающее возбуждение и страх.
