Елена Хорватова - Сезон долгов

– Не знаю, Митя. Я уже ничего не понимаю. Как хорошо, что ты оказался рядом в такой тяжелый для меня момент... Если бы я был один, я бы давно потерял голову!

Наутро Феликс встал ни свет ни заря и готов был сразу же отправиться в дом земского начальника. Колычеву стоило некоторого труда уговорить его повременить с визитом – нельзя же явиться в чужой дом до завтрака, нужно соблюдать приличия.

Они прогулялись по набережной, выпили кофе в кофейне, причем Колычев зачем-то долго выяснял у хозяина, появится ли тут сегодня рыбак Христо Амбарзаки и в какое время он должен прийти в кофейню... Покинув заведение, Колычев направился к магазину купца Ованесова, а Феликс, жаждавший визита к земскому, вынужден был тащиться за ним. В магазин, однако, никто из них не вошел, только издали полюбовались на полуприкрытые полотняными тентами сверкающие витрины, за стеклом которых среди прочих товаров красовались и мужские «панамы»...

Когда Феликс понял, что уже изнывает от нетерпения, и собрался, не выбирая выражений, сообщить об этом Дмитрию, Колычев наконец решил, что пора явиться в дом земского начальника Куропатова.

Нил Тимофеевич Куропатов принял молодого князя Рахманова с радостным удивлением. Вероятно, ему давно хотелось сблизиться с богатым аристократом, и невнимание князя сильно обижало старика-земского, но гордость и осознание собственного, далеко не последнего, положения не позволяли ему делать первые шаги к сближению самому.

– Я ведь, Феликс Феликсович, еще и дедушку вашего, старого князя, хорошо помню, – предавался воспоминаниям Куропатов. – Светлая ему память. Душевный был человек! Это по его наущению я в свое время по земской стезе пошел... Да-с. А вы, Дмитрий Степанович, позвольте полюбопытствовать – в судебном ведомстве служите? И вы ведь тоже, я чай, с университетским образованием? Весьма приятно, весьма. Дипломированного юриста всегда отличишь... Ведь вот и батюшка ваш, Феликс Феликсович, – земский вернулся к беседе с князем, но тут же замялся, поняв, что коснулся неприятной для гостя темы. – Хм, м-да... Впрочем, мы и с тетушкой вашей, покойной княжной Рахмановой, были дружны. Железного характера дама, должен вам доложить! Настоящий Талейран в юбке.

Колычев почти не прислушивался к этой, ритуальной для подобных визитов, болтовне, напряженно ожидая, когда же покажется хозяйка дома. Но мадам Куропатова, застигнутая врасплох неожиданным визитом, слишком долго наряжалась, чтобы предстать перед гостями во всем блеске. Зато можно было смело сказать, что к обществу почтенная дама вышла, являя собой полное совершенство во всех смыслах этого слова. Наряд, прическа, выражение лица – все было безукоризненным, как и накрытый стол, к которому тут же пригласили гостей. Семейство Куропатовых не ударило лицом в грязь перед титулованной особой.

Колычев терпеливо выдержал обильную трапезу и даже пару раз незаметно подмигнул сидевшему с другой стороны стола Феликсу, который совсем приуныл. По окончании пиршества как-то само собой получилось так, что князь Рахманов был оставлен на растерзание земскому, вновь предавшемуся воспоминаниям, а Дмитрий под руку с мадам Куропатовой отправился обозревать сад...

– Я так польщена нашем знакомством, – щебетала дама, кокетливо поднимая пухлую губку, украшенную заметными черными усиками. – К нам так редко приезжают гости из столиц... А тут, в провинции, буквально никакого общества – рыботорговцы да акцизные чиновники, не умеющие связать двух слов...

– Ах, мадам, разве может считаться провинциальным город, в котором проживают семейства, подобные вашему? – Дмитрий отвесил супруге земского начальника комплимент, достойный какого-нибудь армейского штабс-капитана, и сам покраснел от неуклюжести собственных слов. Но дама казалась польщенной и благодарно рассмеялась.

– Для князя большая удача, – продолжал Дмитрий, – что он может найти в вашем доме дружеское участие. Он совершенно подавлен смертью жены и невыносимо страдает Говорю это, как близкий друг Феликса... Он, как никогда, нуждается в человеческой доброте!

Из открытых окон гостиной, выходивших в сад, донесся веселый смех страдальца – видимо, князь и земский начальник, оставшись без дамского общества, развлекали друг друга анекдотами. Дмитрий постарался деликатно развернуть свою спутницу и направить ее в сторону дальней беседки, окруженной розовыми кустами.

– Да, это такое несчастье! – воскликнула поглощенная беседой мадам Куропатова, не обращая никакого внимания на смех и жизнерадостные возгласы. – Вы не поверите, но я была буквально потрясена известием, что молодую княгиню убили. Весь город, дословно весь, только об этом и говорит. Бедный, бедный князь – овдоветь в таком молодом возрасте и при таких ужасных обстоятельствах! Вы представляете, Дмитрий Степанович, я ехала в том же поезде и даже в том же самом вагоне, что и княгиня! Удивительно, как нас всех там не перерезали! А еще называется – вагон первого класса. Нужно было бы вчинить иск железной дороге за то, что в поездах дозволяются подобные безобразия...

– Боже, – театрально вскричал Дмитрий, изображая крайнюю степень удивления. – Так вы путешествовали рядом с покойной княгиней! Вы, вероятно, самый главный свидетель и судебный следователь без конца обивает ваш порог.

– Нет, муж его особенно не приваживает. Все-таки Нил Тимофеевич имеет определенный вес во властных кругах, а интерес следователя к моей поездке носит не совсем приятный оттенок. Да честно говоря, я почти ничего и сказать об этом не могу – удивительно, но я не только не видела убийцу в лицо, но даже и не поняла, что в вагоне убили женщину. Увы, я даже и с княгиней познакомиться не успела... А теперь все думаю – были бы мы знакомы, я пригласила бы ее в гости в свое купе на чашку чая, мы бы провели время за беседой и, как знать, может быть, она осталась бы жива, не попавшись на глаза убийце. Но я ведь села в этот поезд только в Харькове, у нас имение в Харьковской губернии, а княгиня Рахманова ехала от Петербурга, и возможность свести знакомство нам не представилась. И вообще, это была кошмарная поездка, просто кошмарная! Вы представляете – в моем вагоне оказался купец Ованесов с развеселой компанией. Он наш, здешний, возвращался вместе с приказчиком из деловой поездки. Ну и, конечно же, эти господа прихватили с собой девиц, вина, всю дорогу кутили, пьянствовали, граммофон гремел беспрестанно, пьяные девки по поезду бродили... А у меня дети, две девочки, им такие картины видеть вовсе ни к чему! Мы почти все время просидели запершись в своих купе – старшая дочка ехала вместе со мной, а в соседнем купе гувернантка с младшенькой – и буквально боялись высунуть нос наружу. Вероятно, и княгиня тоже укрылась в своем купе во избежание неприятных эксцессов... Но вот каким же образом с ней случилось при этом несчастье, я совершенно не понимаю! Впрочем, ночью в наши двери кто-то ломился!

– Неужели? – изумился Колычев, страстно желая продолжения захватывающей истории о дорожных впечатлениях госпожи Куропатовой.

– Да-да, именно! Сначала кто-то стучался в дверь и невнятно лопотал всякую ерунду противным женским голосом, наверняка это была одна из девиц, сопровождавших купчишку. Разбудила меня, мерзавка. Я так и не поняла, чего она хотела, и посоветовала ей убираться. Но сон уже как рукой сняло – в дороге и без того трудно уснуть, а если еще и специально разбудят... Потом снова настойчивый стук в дверь и мужской голос: «Вера, ты здесь?» Ну, думаю, кто-нибудь из ованесовской компании ищет эту пьяную девку, сейчас я им все выскажу! Встала, накинула халат и распахнула дверь. Я тогда и подумать не могла, что это убийца искал свою жертву, а то бы ни за что не открыла! Но он уже удалялся по вагонному коридору – я только и увидела, что его спину и голову в шляпе. Знаете, такие дурацкие светлые шляпы из легкой парусины или из пике, кажется, их называют «панамы», они сейчас в большой моде. Так вот, господин в панаме уже отошел от моей двери, и глупо было бы бежать ночью следом за незнакомцем по вагону с целью устроить ему скандал, не находите? Я только бросила ему в спину язвительное замечание по-французски и захлопнула дверь. Ах, если бы я знала, что княгиню лишат жизни, я бы разглядела этого негодяя внимательнее. А купец Ованесов совершенно потерял всякую совесть. Женатый человек, между прочим, трое детей – он женился в довольно юном возрасте и к настоящему времени уже обременен большим семейством... Не знаю, может быть, следует пойти к его жене и рассказать про все безобразия ее благоверного? Но с другой стороны, дело это все-таки не мое, да и жаль бедняжку, мадам Ованесову, она ведь снова в интересном положении. Может быть, на этот раз я спущу купцу дело с рук ради жены, но поверьте, голубчик Ованесов дождется еще от меня неприятностей на свою голову, если не научится смирять свою тягу к безобразиям.