Иван Любенко - Супостат

Ознакомительная версия.

Понятное дело, что к этому заморскому деликатесу нельзя было не приготовить тунисский салат из зеленых маслин, мелко нарезанных помидоров, луковицы, пучка петрушки, щепотки белого перца, розмарина, соли и листьев салата. Все это было обильно полито оливковым маслом.

Не обошлось и без жареного миндаля. Правда, сначала его минут двадцать варили в кипятке, затем ненадолго погрузили в холодную воду, дабы кожица легко снялась. Потом опять целых двадцать минут держали в кипящем растительном масле. Убедившись, что миндаль уже зарумянился, его достали, посолили и подали как закуску.

Украшением стола явилось и простое, но весьма вкусное блюдо, которое в странах Магриба обычно подается до начала застолья. В Марокко оно известно под названием «розовый творог». Рецепт приготовления чрезвычайно прост: 6/8 фунта[11] творога, тертый красный перец, сваренные, перетертые томаты, соль, истолченную зелень кориандра и чеснок перемешать между собой; на полчаса поставить в холодное место. Очистить и помыть морковь, огурцы, редьку и сладкий перец. Подержать их полчаса в холодной воде. Огурцы и редьку порезать кружочками; остальное — соломкой; цветную капусту составить букетиками. Творог едят, подхватывая его овощами, без использования столовых приборов.

Увидев сие угощение, Клим Пантелеевич от изумления лишь развел руками.

— Ну, Варвара, ну кудесница! Нет слов!

— Да, для тебя старалась! — довольно выговорила Вероника Альбертовна. — Рецепты — не дай Бог! Бедная девочка промучилась весь день. И это еще не все — впереди какой-то потрясающий деликатес.

— Я не удивлюсь, если на столе окажется верблюжатина, вяленая саранча, цикады и камедь, — усаживаясь, промолвил статский советник и улыбнулся.

— Ну что вы, Клим Пантелеевич! — смутилась горничная. — До такого безобразия я еще не дошла.

— Почему же безобразия? — заправляя за ворот салфетку, выговорил Ардашев. — В Танжере «помнят», как пророк Мухаммед однажды сказал: «Тот, кто не ел мяса верблюдицы и саранчу, тот не из моего народа!» А вяленая саранча очень напоминает копченую сельдь, только она нежнее и вкуснее. В Марокко ее называют креветкой пустыни. Правда, перед тем как есть это насекомое, надобно оторвать ей крылышки, ножки и выпотрошить…

— Клим, прекрати! У меня сейчас пропадет аппетит, — сердито выговорила супруга.

— Прости, дорогая, увлекся. Нахлынули воспоминания. Я был в Марокко в девятьсот втором году.

— Ох, эти твои бесконечные командировки и мое нескончаемое одиночество… Тогда хоть мама была еще жива, и я могла ездить к ней в имение.

— Кстати, Вероника, а где будет проходить следующий спиритический сеанс, если твоя подруга погибла? — накладывая в тарелку «розовый творог», осведомился Клим Пантелеевич.

— Знаешь, я и не думала об этом, — опустив в растерянности вилку, ответила она.

— А ты узнай, позвони кому-нибудь…

— И в самом деле. У меня есть карточка медиума…

— Кстати, я не буду против, если сеанс состоится у нас.

Вероника Альбертовна подняла голову.

— Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас с ним поговорила?

— Я думаю, лучше повременить. Бриуаты совсем остынут.

Ужин тек неторопливо. Настало время десерта. Когда Варвара подала ореховую асиду, чареки — полумесяцы в сахарной пудре — и кофе по-мавритански (с черным перцем, корицей и розовой водой), Клим Пантелеевич вновь не смог сдержать восхищения:

— И все-таки русские женщины — самые необычные создания на свете. Мне не раз приходилось скитаться по Северной Африке и пробовать эти яства. И я не могу понять, как удалось нашей Варваре, которая, кроме Ставрополя и Петрограда, нигде не была, добиться типично африканского привкуса в каждом из блюд? Но ведь откуда она может знать, сколько нужно положить перца в кофе и сколько добавить капель розовой воды? Стоит чуть переборщить первого или второго — и все, вкус уже будет не тот.

Горничная улыбнулась и, заговорщицки глядя на хозяйку, спросила:

— Что, Вероника Альбертовна, расскажем?

— Ну вот, тайна просуществовала недолго, — с сожалением выговорила Ардашева. — Давай говори, коли начала. Чего уж теперь секретничать.

— Когда я покупала продукты для этих блюд в магазине «Колониальные товары», то познакомилась с приказчиком, бербером по происхождению. Раньше он был коком на пароходе. Я рассказала об этом Веронике Альбертовне, и она предложила пригласить его к нам. Так что это он и колдовал на нашей кухне. А я была лишь его помощницей.

— А как же рецепты из журнала «Вокруг света»? — хитро сощурился статский советник.

— Бриуаты взяты действительно оттуда, но остальные блюда приготовил Арудж.

— Сдается мне, что этот «дитя пустыни» пришелся вам по душе, или я ошибаюсь? — подмигнув супруге, проговорил Ардашев.

— С чего это вы взяли? — выпалила Варвара и потупила взор.

— Вы произнесли его имя с большой теплотой. Так обычно говорят о человеке, который небезразличен. Однако, Варвара, поверьте, до ваших сердечных предпочтений мне нет никакого дела. Я искренне благодарен всем за великолепный праздник, который мне сегодня подарили. Давненько я так не блаженствовал. — Клим Пантелеевич промокнул губы салфеткой и поднялся из-за стола. — Пожалуй, я пойду в кабинет, полистаю журналы.

— Мне кажется, ты скупил весь газетный киоск, — окидывая бумажную кипу, выговорила супруга.

— Хочу проверить одну гипотезу, связанную с убийством мадам Вяземской. А ты, милая, не забудь позвонить медиуму, — проговорил Ардашев, взял увесистую пачку прессы и прошел в кабинет.

Статский советник успел просмотреть всего несколько газет, как вошла жена.

— Знаешь, этот Чертоногов очень обрадовался, когда я предложила следующий сеанс провести у нас. Договорились на восемь. Он сам оповестит остальных.

— Отлично! А я этот вечер скоротаю на службе. Накопилось много неотложных дел.

Вероника Альбертовна кивнула понимающе и, собираясь покинуть кабинет, сказала:

— Ну да, если мы продолжаем играть в любовников, то тебе не стоит здесь показываться. Я протелефонирую тебе, как только гости разойдутся.

— Кстати, милая, в следующее воскресенье поедем стрелять из пистолета, а потом состоится наше любовное рандеву в комнате для примерок у «Мадам Дюклэ». Вино, конфеты, клубника… Все уже заказано!

— Ох, как романтично, сударь. Не вводите скромную даму в краску, — проговорила Вероника Альбертовна, кокетливо повела плечом и добавила: — Разве можно устоять перед таким красавцем? К тому же наконец-таки я заберу свое новое платье… Ладно, не буду мешать.

Дверь затворилась, и Клим Пантелеевич вновь принялся перелистывать «Ниву». После плотного ужина захотелось спать. Глаза слипались, точно клеем намазанные. «Лучший способ избавиться от искушения — это уступить ему», — вспомнил Ардашев мудрую восточную истину и твердо решил проглядеть журнал до тридцатой страницы и вздремнуть. Однако именно на этой странице литературного сборника он наткнулся на то, что искал. Сон растаял, как мартовский снег. Дабы не ошибиться, статский советник тотчас же вынул из внутреннего кармана пиджака записную книжку и открыл там, где недавно, находясь у дома покойной Вяземской, он записал:

Стихотворение, напечатанное в журнале, называлось «Метресса» и в точности соответствовало помеченным сокращениям:

Вместо фамилии поэта стоял литературный псевдоним «Супостат». «Надо же, — подумал Ардашев, — какой цинизм! А это:

Стало быть, последуют новые жертвы. А я все еще далек от цели. У меня нет даже подозреваемых. Завтра же надобно прихватить с собой Померанцева и заехать в редакцию «Нивы» — выяснить личность этого Супостата. Хотя, вероятнее всего, ниточка там же и оборвется. Если так, то придется разыгрывать прежнюю шахматную комбинацию до тех пор, пока я не загоню злодея в ловушку. Другого варианта, к сожалению, нет».

Я проснулся от того, что на меня кто-то смотрит. Так я пробуждался в детстве, когда мама присаживалась на край кровати и ласкала меня теплым, как солнечный луч, взглядом. Господи! Сколько прошло с того времени лет! Матушка давно почила. И ее нежность, веселый смех, прогулки со мной в городском саду, ее шикарные платья, модные шляпки, сводившие с ума не только папиных друзей, но и прохожих, все это уместилось в одном деревянном гробу и, наверное, уже превратилось в прах. Я даже не был на ее похоронах… Что поделаешь, эта вечная гонка за деньгами! Скольких людей она погубила! Не стал бы исключением и я, если бы вовремя не остановился. Если бы не понял, что мое предначертание совсем иного рода: бороться с ложью, предательством и пороками — миссия, достойная уважения. Я теперь другой. Я больше не тот вечно плачущий карапуз, у которого соседские мальчишки отбирали игрушки, и не забитый гимназист, решающий задачи по арифметике чуть ли не всему классу, и не бедолажный студент, подхвативший постыдную болезнь от уже немолодой квартирной хозяйки, я — воин Люцифера, меч сатаны, спаситель человечества!

Ознакомительная версия.